«Ну, каков я красавец?»

С юношеских лет меня изумляли слова «Баллады о королеве», которую с чувством исполнял Кузьмин: «Королева, я ведь знал, что мы расстанемся с тобой. Королевой ты была для всех, а для меня – рабой…» Что за радость, думал я, прилюдно обзывать любимую рабой?..

Периодически мы с ненаглядной посещаем компанию, куда вхож самозванец Шурупов. Самозванец – потому что никому и в голову бы не пришло приглашать этого индивида, сам приходит. Шурупов появляется со второй половинкой, грустной молчаливой Леной, и уже ко второму тосту завладевает всеобщим вниманием.

- А я машину стиральную купил, - вещает Шурупов, - сама стирает, полоскает и сушит. Лена, что ты сидишь, не видишь, у меня тарелка пустая?

Лена судорожно наполняет емкость снедью, моя Светик «включает» вредину:

- Шурупов, откуда бытовое рвение? Решил облегчить участь жены или сам на досуге «грешишь» стиркой?

- Да это я в кредит взяла, - смущенно оправдывается Лена, и Шурупов багровеет.

- А-а-а, ну, как всегда,- хором тянем мы.

В мире, где все зыбко и переменчиво, стабильны только три вещи: экономика Китая, рост коммуналки и манера Шурупова приписывать себе смекалистость и успешность, а молчаливой супруге – глупость и никчемность.

Мы уже прослушали его тирады по поводу улучшения жилищных условий (на самом деле родители Лены «влезли» в ипотеку), смены транспортного средства (тот же источник), получения денежной работы (шурин взял к себе в фирму). Неизменной частью шуруповского репертуара является сетование на личную жизнь: «У всех жены красавицы, а моя после вторых родов раздалась, как Хабаровский край!»

Каждый раз мы молчаливо и дружно желаем Шурупову медленной и мучительной смерти, в идеале – пожирания желтыми муравьями. Но вслух никто не хочет связываться с этой тупиковой ветвью эволюции. И еще нас не покидают раздумья: что заставляет отдельных представителей мужского пола прилюдно унижать свою женщину?

Сказал как отрезал

…Мне было лет 18. С тогдашней подружкой угодил на день рождения к ее однокурснице. Народ веселился, танцевал под Буланову и "E-Type", на мой затуманенный радостью и кагором взгляд, вокруг собрались сплошь приятные люди. А потом «пробило двенадцать», и явился он. Начинающий криминальный авторитет Дима. С красноречивой кличкой Рубило. Дима был плечист и угрюм, небрежным движением метнул на стол подарок имениннице:

- На. Цепочка золотая. Три грамма веса.

На этом фоне померкли подаренные плюшевые зайцы, шарфики и букеты. Именинница зарделась, мальчики вышли на перекур, девочки притихли. А Дима сел во главе стола и придвинул тарелку с черешней. Слопав ягоду, косточку он клал не на специально «припаркованное» блюдце, а прямо на полированную столешницу. Горка косточек стремительно росла, в комнате повисло тягостное молчание.

- Ну чо, вы давайте это, веселитесь, - благословил Дима, однако оживления не случилось.

И тут моя спутница на свою (и на мою) голову решила внести разнообразие:

- Маш, может, тебе помочь чем-нибудь? Посуду там помыть? – обратилась она к виновнице торжества.

- Ага, - согласилась Машка и вероломно предложила.- Косточки за Димой убери.

Убрать. Чьи-то. Объедки. Коснуться рукой того, чему место среди отходов. На это не способен человек с мало-мальским чувством собственного достоинства… И моя нимфа ответила категоричным «нет». Мол, лучше посажу 40 розовых кустов и переберу всю гречку, но к косточкам не притронусь.

Рубило словно ждал отказа. Теперь понимаю, что и впрямь ждал. Провоцировал конфликт, урка малолетний.

- Чья девушка? – спросил он, и я сознался в причастности к строптивице.

- Плохо воспитываешь, - резюмировал Рубило и предложил выйти.

Конечно, я выдвигал какие-то контраргументы. Что нормальный мужик не станет «строить» даму сердца при всех, что косточки надо класть на салфетку, что нельзя унижать людей. Но Рубило оставался глух к доводам разума. А потом я в сердцах назвал его «педагог-новатор» и… последний экзамен сессии сдавал в темных очках: фингал, поставленный Димой, пребывал в фазе буйного цветения.

…Может быть, в душе Рубило был романтиком и писал в пухлую тетрадь цикл стихов «Пропала собака». Но у него напрочь отсутствовало воспитание: Диму никто не научил, что выяснять отношения со своей барышней не следует на людях. Что «воспитывать» и «строить» ее – последнее дело. И швыряя дорогой подарок, мужчина выглядит не брутальным благодетелем, а хамом и чудаком на другую букву алфавита. И когда он попирает ее достоинство прилюдно, окружающие не замирают в почтении, мол, «ишь, как в кулаке держит!» Они с жалостью смотрят на «построенную» и думают: «Ну и впрямь дура. Как можно такого козла рядом с собой терпеть?»

В общем, любезный Дима и иже с ним! А также леди, пострадавшие от их бесчинств. Когда мужчина вдруг начинает выкобениваться, подтрунивать и работать на публику, имейте в виду, что делает он это не от великого ума. А потому, что многие знания, присущие белому человеку, прошли мимо него.

«А кто это у нас такой умный?»

Мой студенческий приятель был прекрасно воспитан: во всем, что касалось хороших манер и адекватных поступков, Генка был безупречен. И, наверное, я бы никогда не усомнился в душевной гармонии Генки, если бы его не угораздило влюбиться…

В первую красавицу, в настоящую «звезду». Иных природа чрезмерно одаряет: Олеся была и красива, и умна. К этому прилагалась образцовая семья из папы-академика и мамы-доктора. В общем, «золотой фонд нации». И, что совсем уж было неправдоподобно, Олеся не была задавакой. Ну, знает себе человек раз в пять больше объема школьной программы – и не выступает. Укладывается в этой голове с каштановой косой зарубежная литература – а что тут такого?.. Словом, Олеська не кичилась и не задирала нос в предвкушении особой звездной судьбы…

Генка страдал, писал ее имя на бумаге, навсегда вычеркивал из тетради и собственного сердца. А через минуту снова начиналось: «О-л-е-с-я». С девчачьими завитушками и в обрамлении из сердечек… А потом как в омут кинулся: во всем признался и предложил делать с ним все, что Олесиной душеньке угодно. Та улыбнулась и напросилась в кино...

Они встречались. Олеся смеялась серебристым голоском, Генка пытался во всем соответствовать небожительнице. И совершил непростительную ошибку. Ему бы, дурню, взять и онеметь от счастья, распрограммировать жизнь с Олесей – свадьба, дети, внуки и т.д., да и претворять в реальность. А он взялся искать подвох: нет, ну как такое возможно? Чтобы она, богиня и умница, всерьез к нему относилась?..

Олеся недоумевала, Генка злился. Когда они были в компании, воздух мгновенно наэлектризовывался от его шпилек. «Ой, а я знаю, что это за порода. Это ньюфаундленд, у тети Раи такой. Ген, поедем к тете Рае, с Ахиллом познакомлю!» - щебетала Олеся, разглядывая энциклопедию кинолога. «Дался мне твой Ахилл, - небрежно бросал Генка. – Что я, дурак?»

Она звала на пикник с родителями, он «кусался» в ответ. Она хвалила книжку или фильм, Генка называл это чтивом или зрелищем для тупых. И знаете, после его «укусов» Олесина красота и притягательность меркла. Воистину – «назови человека сто раз бараном…»

Однажды я не выдержал:

- Ну, что ты над ней измываешься?

- А чего она?! Думает, самая умная и красивая? А я просто так – парень с окраины, Генка-безотцовщина?

…Я уже говорил, что Олеся ни при каких обстоятельствах не могла оскорбить человека, тем более Генку. Все ссоры и злые шутки на самом деле существовали только в Генкиной голове. Называются они просто – комплекс неполноценности. Здравый на первый взгляд парень на самом деле каждую минуту сомневался в себе, не верил, что простому воробью досталась жар-птица. И мстил ей. Опускал до своего уровня. За то, что папа у него не академик, что он не читал Теодора Драйзера и не играл с Ахиллом тети Раи…

Вам любопытно, как сложилась судьба героев? Она замужем, он женат. На совершенно посторонних людях.

А теперь вторая часть Марлезонского балета. Есть хороший афоризм: «Унижая другого, сам не возвысишься». Его смысл вы никогда не объясните человеку с комплексами.

Он будет рваться ввысь, воспарить над серой толпой. И всегда единственно доступным ему способом – принизив ближнего. Точнее, ближнюю и близкую. Заведомо зная, что она не ответит. Потому что «своих не бьем». Потому что женщина и бессильна против «лома». В конце концов, потому что умнее.

* * *

…Шурупов снова пытался взять реванш. Его молчаливая Лена устроилась в кресле и смотрела канал с музыкой прошлых лет. И я не удивился, когда возник патлатый Кузьмин со стенаниями про оставившую его королеву-рабу…

«Строят глазки мне принцессы, хоть я - не король.

Я нашел скромнее место и главнее роль,

Ты тиранишь фаворитов на забаву всем,

А душа разбитая совсем…»

И тут Лена хмыкнула:
- Во как. Бедная тетка эта королева: то рабой обзывал, то бахвалится, что ему принцессы глазки строят… Эх, в бараний рог таких рыцарей надо!..

Я улыбнулся и по-новому взглянул на Лену.