Мерил Стрип: жизнь ей к лицу

Актриса в представлении обычного зрителя - существо, наделенное внешней привлекательностью, капризным нравом и неразборчивыми связями. А на эту посмотришь и сразу скажешь: «Настоящий человечище!»

Рождение звезды

1949 год, тишайший Нью-Джерси. Америка, особо не пострадавшая во время второй мировой войны, наслаждалась в то время ролью реставратора истерзанной фашизмом Европы. Доллары зеленым потоком лились за океан, возвращаясь сторицей и укрепляя и без того прочную капиталистическую экономику. Наши люди в те голодные годы и не слышали, что такое холодильник или телевизор. Для обычной американской семьи Стрип – Гарри и Мэри, служащего фармацевтической компании и свободной художницы – подобные «роскошества» были нормой жизни. Для осуществления идеала счастливо улыбающейся американской ячейки общества им не хватало малого – малышей. А ведь Мери уже отметила свою тридцать пятую весну… Современные и образованные супруги Стрип понимали, что ни о каком сглазе или, того хуже, порче и речи быть не может, несмотря на болтовню досужих соседок-домохозяек за их спинами, надо просто попробовать еще вот этот курс лечения...

Тем не менее, исправно посещая по воскресеньям местную церковь, оба молили об одном: «Если согрешили, прости. А в знак прощения, даруй нам, Господи, то, чего хотим больше всего на свете. Мы счастливы, но нашей любви слишком много для нас двоих…». И вскоре на свет появилась Мери Луиза, здоровая толстощекая девочка, в которой никто, кроме обожающих родителей, еще долгое время не видел звезды, а следом один за другим родились два ее брата. Семья – долгожданная полноценная семья – у Стрипов была настолько высокой ценностью, что будущая знаменитая актриса мечтала не о славе Мэрилин Монро или Кэтрин Хепберн, как ее одноклассницы, а исключительно о роли образцовой домохозяйки в окружении любимого мужа и троих (не меньше!) ребятишек. И вовсе не потому, что росла она отнюдь не красавицей: чуть более длинный, чем хотелось бы, неправильной формы нос, полноватая нескладная фигура совершенно не мешали ей без малейшего смущения весело распевать песенки на школьной сцене. Да и дома среди прочих достоинств долгожданного чада родители подчеркивали именно ее певческий дар, специально устраивая музыкальные вечера в честь «новой дивы оперного искусства Мери Стрип-младшей». Прежде чем превратиться в чью-либо «миссис», детка, терпеливо объясняли они ей, получи-ка на всякий случай какое-нибудь образование. Вот колледж в Нью-Йорке, отделение английского языка и драматического искусства – чем не приличное учебное заведение для будущей матери семейства?!

И Мери, будучи послушной дочерью, стала студенткой: и лекции прилежно посещала, и самодеятельность не бросила. А в итоге как-то так получилось, без особого с ее стороны рвения, что она выиграла стипендию на дальнейшее трехлетнее обучение в Драматической школе знаменитейшего Йельского университета. Не пропадать же деньгам, да и мистер «Достойный Муж» не спешил появляться с белым конём на горизонте, чтобы увести ее в страну под названием «Счастливая Семейная Жизнь»…

Она словно не замечала своего актерского таланта. Ее однокурсницы готовы были душу дьяволу продать за возможность учиться в Йеле - это ведь все равно, что купить билет на Бродвей и не в первый ряд, а прямо на сцену! А эта «звезда» всего лишь промолвила своим всегда ровным голоском: «Ну, надо так надо» и с удивительной легкостью для провинциальной девчушки с не слишком привлекательной внешностью переиграла все роли первостатейных красоток в мировом театральном репертуаре. Когда она начинала говорить, зрители переставали замечать отсутствие груди а-ля Мэрилин. Они вообще уже не видели ничего, кроме Мери. Немудрено, что вскоре начинающая актриса получила высшую театральную награду страны.

Рай для режиссера

В 1977 году Мери Луиза Стрип дебютировала в кино. Голливуд впал в восторг от появления в своих рядах не очередной смазливой блондинки, а серьезной театральной актрисы. Сама же она была в ужасе. Мало того, что два ее имени, показавшихся продюсерам слишком простоватыми, в титрах объединили, и на свет появилась загадочная Мерил. Так еще и из тех сцен, над которыми она сутками репетировала, взяли и выкинули чуть не половину! Это у них называется монтаж! А как же искусство?! По киномиру поползли слухи - более стервозной актрисы, чем эта Стрип, еще не было! Так отчего же все, как один, режиссеры мечтают заманить ее в свои фильмы? Ответ прост: участие в постановке Мерил - эти почти стопроцентная номинация на «Оскар» или «Эмми». Она ведь может одинаково блистательно сыграть кого угодно. Специально для «Выбора Софи» она выучила польский, для съемок в «Музыке сердца» брала уроки игры на скрипке, для «Бешеной реки» обучалась гребле. Кажется, она может все. Даже сыграть мужчину, что она и продемонстрировала в «Ангелах в Америке», где у нее, кстати, кроме роли раввина, еще пять ролей!

Да что там – она, словно и не очередная голливудская прима, а представительница старой европейской школы, даже плачет перед камерой по-настоящему, горькими слезами, без всяких новомодных компьютерных спецэффектов! Кстати, начав работать с актрисой, все - от продюсера до осветителя - неожиданно осознавали, что общаются с женщиной, лишенной и тени «звездной болезни»! Проста, мила, вежлива... Разве что к работе относится с колоссальной ответственностью. Так ведь это каждому пожелаешь! Один из мэтров даже воскликнул: «Если существует рай для режиссера, то он заключается в том, чтобы всю жизнь снимать Мерил Стрип». Вот и снимают: «Охотник на оленей», «Холокост», «Крамер против Крамера», «Женщина французского лейтенанта», «Выбор Софи», «Чертополох», «Крик в ночи», «Открытки с края света», «Мосты округа Мэдисон», «Смерть ей к лицу», «Ревность», «Влюбленные», «Дом духов», «Адаптация», «Часы», «Дьявол носит Prada» и так далее, и так далее. У любимицы американцев Бэтт Дэвис было десять номинаций на премию «Оскар», Кэтрин Хепберн, казалось, достигла невозможного - двенадцать, а у Мерил Стрип их тринадцать! Пока тринадцать...

Такая разная любовь...

А как же детская мечта стать образцовой матерью семейства, неужели осталась на задворках карьеры? Как бы не так. Все сбылось. Мерил Стрип - любящая супруга известного скульптора Дональда Гаммера и заботливая мать четверых детей. Двадцать с лишним лет они счастливо жили в огромном поместье в провинциальном Коннектикуте подальше от гламурного Голливуда и политизированного Нью-Йорка. Никаких нянь или кухарок в доме никогда не водилось: ну кто, кроме самой Мерил, мог как следует собрать ребятишек в школу или закупить продукты в ближайшем супермаркете? На съемочной площадке все уже привыкли к присутствию ее семейства в дни каникул. А в театре давным-давно оставили надежду увидеть ее вновь на сцене: ведь спектакли идут по вечерам и выходным, а это время Мерил безоговорочно принадлежит мужу и детям. Недавно все дружное семейство переехало в Нью-Йорк, где продолжило жить-поживать и добра наживать. И, тем не менее, до сих пор завистники утверждают, что Стрип выскочила замуж за положительного со всех сторон Гаммера только для того, чтобы вылечиться от тяжелейшей депрессии, в которую впала после смерти того, кого по-настоящему любила...

Его звали Джон Кэйзале. Помните Фредо Корлеоне из «Крестного отца»? Некрасивый, рано начавший лысеть, вспыльчивый, старше ее на тринадцать лет, не столь удачливый в актерской профессии и в довершение всего - женатый. Но ничто из этого списка не помешало ей поселиться в его супружеской спальне и сгорать от любви. Они еще не знали, что он в это время уже сгорал от рака. Вскоре из страстной любовницы Мерил превратилась в терпеливую сиделку. Следила, чтобы принимал лекарства, выводила на прогулки, читала любимые книги перед сном, успокаивала во время приступов смертельного отчаяния. Она хотела все время быть с ним рядом, с ужасом понимая, что каждая минута может стать последней. Но контракт на съемки в фильме «Холокост» требовал ее присутствия в далекой Австрии. Актриса умоляла ее заменить, но продюсеры и слышать не хотели о другой актрисе. Денег, чтобы выплатить неустойку не было, время баснословных гонораров для нее еще не наступило, и Мерил пришлось расстаться с любимым. Он умер буквально через неделю после ее возвращения. Вернувшаяся в квартиру жена выгнала разлучницу прочь, не позволив даже забрать фотографии Джона. Убитая горем Мерил оказалась бы буквально на улице, если бы брат не пристроил ее в студии своего приятеля Дональда Гаммера, который уехал на время в Европу. Она неделями сидела там безвылазно, разговаривая только со статуями и только о Джоне...

Вернувшийся раньше времени Гаммер с удивлением застал в своем жилище худющую измученную незнакомую женщину, которая с трудом смогла объяснить, что она собственно здесь делает. А потом настолько проникся ее переживаниями, что предложил остаться жить у него, стал ее лучшим другом и даже оплатил роскошный памятник с надписью «Горячо любимому Джону». Он сам не мог объяснить потом, как смог решиться занять место «горячо любимого Джона» в сердце Мерил и предложить ей стать его женой, а она, видимо, решила рискнуть начать жизнь сначала и не отказала. К взаимному счастью.