Демоны «Мастера и маргариты»

Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» чаще всего сравнивают с гетевским «Фаустом». Слишком много явных аналогий: и эпиграф в самом начале текста, и присутствие дьявольского начала, и одинаковые имена героинь… Но корни обоих произведений уходят еще глубже, в древнюю мифологию и демонологию.

Воланд – одно из имен Князя Тьмы. В «Фаусте» Мефистофель произносит его, требуя, чтобы нечистая сила расступилась и дала ему дорогу: «Дворянин Воланд идет!» Еще одна вариация имени звучит в «Мастере»: служащие варьете пытаются вспомнить имя приезжего мага - «...Может быть, Фаланд?» Это слово произносится не случайно – так называют черта в старинной немецкой литературе.

У булгаковского Воланда худые ноги, а цвет глаз постоянно меняется. Именно такое описание Мефистофеля встречается в книге современника писателя Эмилия Миндлина «Начало романа «Возвращение доктора Фауста». Остальные «дьявольские» черты Воланда взяты у Джорджа Байрона и врубелевского Демона.

Роль «первого помощника» в свите Воланда играет Коровьев-Фагот. Откуда взялась фамилия Коровьев? По мнению некоторых исследователей, здесь можно отыскать ассоциации со статским советником Теляевым из повести Алексея Толстого «Упырь», который на самом деле оказывается рыцарем-вампиром. Фагот же – название музыкального инструмента. Коровьев имеет отношение к музыке, называет себя регентом и даже пытается «организовать хоровой кружок». К тому же фагот представляет собой длинную тонкую трубку, сложенную втрое. Коровьев-Фагот высок, худощав и с виду обходителен: «складывается» втрое, чтобы угодить собеседнику, не всегда способному разглядеть дьявольскую насмешку за угодливыми манерами приспешника Сатаны. Лишь в конце книги мы видим его истинное лицо – рыцаря, обреченного служить темным силам в наказание за некогда произнесенный дерзкий каламбур о свете и тьме.

Азазелло – его имя представляет собой явную аналогию с демоном пустыни Азазелем. Оно в разных вариациях встречается в древних писаниях. Так, согласно апокрифическому писанию «Берешит раббан», Азазел - это «худший из ангелов, пленившихся земными женщинами и через то сделавшихся демонами». В славянском ветхозаветном апокрифе Азазель является Аврааму в образе «нечистой птицы». А у Булгакова Азазелло посещает профессора Кузьмина в виде воробья. Интересно, что, если Коровьев-Фагот исполняет при «иностранце Воланде» роль «секретаря», то Азазелло – «чиновник для особых поручений». Именно его отряжают для переговоров к Маргарите, и именно он вручает ей чудодейственный крем, омолаживающий ее и превращающий в ведьму. Ведь, согласно древнееврейской мифологии, это демон Азазел научил женщин искусству обольщать мужчин – носить украшения из драгоценных камней, пользоваться румянами и белилами…

Гелла – скорее всего, Булгаков извлек это имя из Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона. Так называли на острове Лесбос молодых девушек, преждевременно ушедших из жизни и ставших вампирами. А вот шрам на шее (от укуса?) был и у Маргариты из «Фауста» - след казни, которой ее подвергли за убийство ребенка. (Кстати, и эта тема всплывает в романе – вспомним Фриду, которой каждый вечер подают платок, коим она задушила незаконнорожденное дитя.) Но свои основные черты Гелла все же унаследовала от вурдалаков, в основном героев уже упоминавшейся повести Алексея Толстого «Упырь»: щелканье зубами, причмокивание, роковой «вампирский» поцелуй. Гелла еще и разгуливает нагой, как и положено ведьме на шабаше.

Имя человека-кота - Бегемота – взято из Ветхого Завета и принадлежит демону, обитающему в пустыне и «управляющему» желаниями желудка (потому романный Кот Бегемот постоянно ест). В ранней редакции романа булгаковский Бегемот похож на слона. Но впоследствии, по словам второй супруги писателя Любови Белозерской, бес обретает черты их домашнего кота Флюшки. В окончательном варианте это существо, способное превращаться то в огромного кота, то в обычного человека, но у читателя появляется устойчивое ощущение, что обе эти личины – лишь маски, под которыми скрывается нечто принадлежащее совершенно иной реальности.

Мастер… Настоящее его имя в романе не упоминается: он говорит своему соседу по психиатрической лечебнице, поэту Ивану Бездомному: «У меня больше нет имени!» Даже его возлюбленная Маргарита зовет его просто Мастером. И в этом заключен глубокий метафорический смысл. Булгаков был хорошо знаком с немецким романтизмом, в котором образ мастера (по-немецки – «мейстера») играет заметную роль. У масонов, называющих себя «братством вольных каменщиков», звание Мастера получал тот, кто достиг одной из высших ступеней посвящения.

Маргарита, спутница Мастера – безусловно, наследница Маргариты Гете, хотя это «наследство» с ней в чем-то делят и другие героини – Гелла, Наташа, Фрида… А «королевское» имя Маргарита связывает ее с историческими предшественницами – к примеру, погибшей в темнице опальной королевой Маргаритой Бургундской, хорошо известной нам по книге Мориса Дрюона «Узница Шато-Гайара», или с супругой французского короля Генриха IV - роковой «Королевой Марго» из одноименного романа Александра Дюма… В понимании Булгакова, каждая женщина – это немножко ведьма. И обязательно склонная к состраданию, готовая на самопожертвование ради любви…

В конце первой части «Фауста» есть сцена, когда Мефистофель произносит: «Осуждена на муки!», а голос свыше возражает: «Спасена!» Так и булгаковская Маргарита сумела спасти своей любовью себя и своих ближних, пусть и с помощью сил Тьмы, которые, как гласит эпиграф к роману, «вечно хотят зла, но вечно совершают благо». Ибо Тьма и Свет не могут существовать друг без друга. Именно об этом и идет речь в книге. Вчитайтесь в стихотворение замечательной уссурийской поэтессы Юлии Головневой:

Искусство есть сплетенье тьмы и света.
В нем скрыто то, что пресно, коль открыто,
И, несмотря на все грехи эстетов,
Искусство спасено, как Маргарита!