Вечный холостяк

Успешный писатель и драматург, привлекательный и остроумный мужчина, Антон Павлович Чехов всегда был в окружении первых красавиц столицы, но связывать себя узами брака не спешил, более всего на свете любя одну Даму – Свободу!

«Кукуруза души моей»

Лидия Мизинова, Лика. Чем не пара? Хороша собою, образована, прекрасно пела и музицировала (что Чехов очень ценил в женщинах), с отменным чувством юмора (что ценил еще больше, поскольку встречал реже). Мало того, Лика была одним из тех обласканных Богом созданий, которые умудряются нравиться всем. Ей благоволила даже сестра Антона Павловича, с которой Лика одно время вместе работала в гимназии. Мария Павловна любила брата до самозабвения, выполняя при нем роль не только домохозяйки, но и своеобразного телохранителя: отдать своего Антошу она могла только в очень-очень хорошие руки.

Со стороны казалось, что Лика не отличалась постоянством характера, слишком часто меняла свои лики: то трудилась на ниве просвещения, то выступала на оперных подмостках, то служила музой модному в ту пору писателю Потапенко. Искала себя – говорят о таких. Но более старшая и мудрая подруга знала, что на самом деле хорошей девочке Лике нужно было найти мужа - достойный мужчина ей необходим, как драгоценному камню оправа. Это про нее, про Лику, настоящую русскую женщину, Чехов писал: «Женщина всегда была и будет рабой мужчины... Она нежный, мягкий воск, из которого мужчина всегда лепил все, что ему угодно. Господи Боже мой, из-за грошового мужского увлечения она стригла себе волосы, бросала семью, умирала на чужбине... Между идеями, для которых она жертвовала собой, нет ни одной женской... Беззаветная, преданная раба!»

Мизиновой восхищались Левитан, Шаляпин, Мамонтов, а она вообразила себе, что будет счастлива исключительно в роли госпожи Чеховой, и целых десять лет не могла поверить в тщетность своей мечты. Антон Павлович охотно проводил время в обществе милой и остроумной собеседницы, но при этом искусно воздвигал перед ней преграды: в ход шли предложение вечной дружбы, отвлекающее ухаживание общего приятеля Левитана, откровенные насмешки. Наконец, Лика получила на память фотографию предмета своей любви, на обороте которой было объявлено: «Добрейшему созданию, от которого бегу на Сахалин…»

Обмениваться шутливыми записочками а-ля «Кукурузе душе моей… Твой Петька», ловить рыбу на даче, даже быть выведенной в качестве главной героини в рассказах и пьесах, читаемых всей Россией – всегда пожалуйста. Обменяться кольцами, завести общее хозяйство и прожить рука об руку до гробовой доски – до свидания. Изменить позицию Чехова в вопросе брачных уз Лике оказалось не под силу. Ее обаяние, одаренность, красота привлекали его долгие годы, ее любовь и желание выйти за него замуж гнали его прочь. «Жить с женщиной, которая читала Спенсера и пошла для тебя на край света, так же неинтересно, как с любой Анфисой или Акулиной. Так же пахнет утюгом, пудрой и лекарствами, те же папильотки каждое утро и тот же самообман».

Для надписи на обороте своей фотографии, подаренной Чехову, Лика выбрала строки из романса Чайковского на слова Апухтина:

«Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь загубя,
Знаю одно, что до самой могилы
Помыслы, чувства, и песни, и силы –
Все для тебя!»

P.S. Лидия Стахиевна Мизинова вышла замуж за известного во всем мире режиссера-постановщика опер Санина и прожила с ним долгую счастливую жизнь.

«Многоуважаемая Лидия Алексеевна»

Антон Павлович Чехов и Лидия Алексеевна Авилова познакомились «случайно, средь шумного бала» на приеме у издателя, чтобы затем не видеться целых три года. Встретившись вновь, оба испытали такое потрясающее чувство родства душ, что расставаться уже не хотелось ни на секунду. «У меня в душе точно взорвалось и ярко, радостно, с ликованием, с восторгом взвилась ракета. Я ничуть не сомневалась, что с ним случилось то же, и мы глядели друг на друга, удивленные и обрадованные!» Это версия Авиловой.

Свои мемуары она назвала «А.П. Чехов в моей жизни», будто не было в ее судьбе ни замужества, ни сына, ни довольно успешной карьеры в литературе. Ничего, кроме бурного романа с классиком, романа, который якобы длился десять лет. Почему якобы? Потому что и сама писательница признавала, что никто ничего не знал о ее любовной связи с Чеховым. Не знал, потому что искусно скрывали от любопытствующей публики, друзей, родных или потому что ничего и не было? В конце жизни Авилова признавалась: «Я пыталась распутать очень запутанный моток шелка, решить один вопрос: любили ли мы оба? Он? Я?.. Я не могу распутать этого клубка».

Конечно, любой женщине приятнее вспоминать, что любил, что с ума сходил. А такому тщеславному сочинителю, коим была Лидия Алексеевна, тем паче. По сути, она стала знаменитой благодаря не своим рассказам и повестям, а благодаря воспоминаниям о Чехове. Между тем в письмах к Авиловой он обращался к ней не иначе как «многоуважаемая» да «матушка», тоном спокойным, дружеским, не более. Пылающие страстью весточки уничтожены – не сдается Авилова, часть брошена в огонь в минуту горя после смерти любимого, часть и вовсе похищена. А уж самые сокровенные признания хранятся исключительно в ее памяти.

Когда она навещала его в больнице, он воскликнул: «Помните ли вы наши первые встречи? Да и знаете ли вы... Знаете, что я был серьезно увлечен вами? Я любил вас. Мне казалось, что нет другой женщины на свете, которую я мог бы так любить. Вы были красивы и трогательны, и в вашей молодости было столько свежести и яркой прелести. Я вас любил и думал только о вас. И когда я увидел вас после долгой разлуки, мне казалось, что вы еще похорошели и что вы другая, новая, что опять вас надо узнавать и любить еще больше, по-новому. И что еще тяжелее расставаться... Я вас любил, но я знал, что вы не такая, как многие женщины, что вас любить можно только чисто и свято на всю жизнь. Я боялся коснуться вас, чтобы не оскорбить. Знали ли вы это?» Не только знала, но и тщательно записывала каждую оброненную им фразу…

Как бы то ни было, фантазия возжелавшей прославиться дамы из литературных кругов или самые сокровенные воспоминания влюбленной женщины, факт остается фактом: Чехов, который не скрывал своего презрения к пишущим женщинам, попросил Авилову непременно присылать ему свои произведения. Был ли он здоров или болен, занят или отдыхал, увлечен другой женщиной или тосковал по «многоуважаемой Лидии Алексеевне», классик российской словесности находил время на редактуру опусов начинающей писательницы, правил, давал профессиональные советы, помогал публиковать. Это ли не доказательство любви почище вздохов на скамейке и обмена фотографиями? Для двух писателей несомненно именно так.

P.S. Лидия Алексеевна Авилова прожила долгую жизнь, в советское время стала членом Союза писателей и почетным членом «Общества А.П. Чехова и его эпохи».

«Моя маленькая Книппершвиц»

«Она была актрисою
И даже за кулисами
Играла роль,
А я хотел любви…»

Песня современная, а образ словно с Ольги Леонардовны Книппер – актрисы МХАТа и супруги Чехова - списан. Хотел ли писатель любви? Как всякий поживший на свете мужчина, ближе к сорока он начал тосковать по заботливым рукам, нежному взгляду, ласковому голосу любящего существа рядом с собой. Однако личность свободолюбивую постоянное присутствие одной и той же женщины перед глазами по-прежнему не могло не раздражать. Как профессиональный врач Антон Павлович отдавал себе отчет в том, что с его диагнозом – туберкулез - он долго не протянет. И здесь тоже крылась опасная для порядочного человека (а в порядочности Чехова, несмотря на его бурную личную жизнь, сомневаться не приходится) дилемма.

Он ясно сознавал, что по мере обострения болезни будет все с большим отчаянием нуждаться в заботе, но вместе с тем не мог позволить себе обречь любимую женщину на нелегкую жизнь возле постели умирающего. Писатель до последних дней мучился бы в поисках верного решения, но сдался на милость энергично действовавшей дамы – прима МХАТа была не прочь обрести супруга в лице именитого драматурга, администрации театра такой тандем был только на руку, в окружении писателя начали говорить об Антоне Павловиче и Ольге как о сложившейся паре. Брак не то что бы был по расчету, но само собой разумелся. «Хорошо, я женюсь, если вы хотите этого», - сдает свои позиции вечного холостяка Чехов в письме другу и издателю Суворину.

В доказательство взаимной любви супружеской четы Чехов-Книппер приводят 800 писем, написанных ими друг другу. Однако именно такая многочисленная корреспонденция является свидетельством того, что писатель не получил от женитьбы желанной заботы и уюта. Пять лет своего брака Чехов жил вдали от жены, в Ялте, в то время как она делала блестящую карьеру на театральных подмостках в Москве. Во всех пьесах драматурга Ольга играла главную роль, в его доме она бывала наездами, в летние отпуска. Скорее гостьей, чем хозяйкой. Курортной любовницей, а не домовитой супругой. Из-за болезни он смог увидеть одну-единственную премьеру своей пьесы в столице, все чаще она от усталости после репетиций, спектаклей, насыщенной светской жизни могла черкнуть лишь пару строк в Ялту.

Оба понимали, что пропасть между ними растет. Гений пера ограничивался живописанием погоды и быта: «Сегодня я ел суп и яйца, баранину больше есть не могу», в ответ прославленная актриса совершенно искренно восклицала: «Как мне не стыдно называть себя твоей женой!» Попытка завести ребенка закончилась выкидышем, совместная поездка в Германию – смертью Чехова. Классик сам себе напророчил: «Медицина – моя законная жена, а литература – любовница». Семья разбилась о туберкулез. Последние минуты жизни Чехов не выпускал руки жены, словно пытаясь наверстать месяцы одиночества. Когда Ольга хотела сама наколоть лед, чтобы остудить жар умирающего, с улыбкой остановил ее: «На пустое сердце льда не кладут».

P.S. Ольга Леонардовна Книппер-Чехова стала народной артисткой СССР, общепризнана лучшей исполнительнице чеховских героинь, поистине легендой МХАТа.