Дарья Салтыкова: жестокость, пережившая века

- Здесь стоял хозяйский дом, а там пруд обмелевший – раньше он был глубже... А вот еще картиночку вижу – на берегу сидит девушка в белой рубахе и по ее щекам бегут слезы... Оплакивает то ли мать умершую, то ли подругу погибшую...

Примерно так рассказывал один из участников знаменитой «Битвы экстрасенсов» о поместье в селе Троицком, где в свое время свирепствовала печально известная Салтычиха. По сей день ее имя вызывает ужас, отвращение... и неодолимый интерес. Ведь до сих пор историки с психологами не могут понять, что же заставило представительницу слабого пола превратиться в столь кровожадного монстра.

Детство-юность позабытые

Молодые годы Дарьи Николаевны (тогда у нее было вполне человеческое имя) мало известны. Третья дочь в семье столбового московского дворянина, состоявшего в родстве со знатными российскими родами, с обыкновенной фамилией Иванова. В положенные лета, историческим анналам неизвестные, вышла замуж за ротмистра лейб-гвардии конного полка Глеба Салтыкова, родила ему двух сыновей и овдовела 26-ти лет от роду, оставшись владелицей огромных имений на юго-западной окраине Москвы и единоличной хозяйкой 600 крепостных. Проживала барыня на Сретенке, а «отдыхать душой» любила в селе Троицком – там-то, среди живописной природы, и разворачивались неслыханные ужасы, давшие ей в народе зловещее прозвище «Салтычиха»...

Любовь не вышла

Нужно сказать, мужчины вниманием вдовушку не обделяли. Один ее роман с Николаем Тютчевым, дедом знаменитого поэта, чего стоит! Бравый капитан занимался межеванием земель, или установкой юридических границ между дворянскими угодьями – в то время не один помещик выяснял отношения с соседями из-за спорного «участка». А «театр» действий он расположил неподалеку от поместья Салтыковой, где, собственно, и начался их «служебный роман», с помощью которого Тютчев решал свои профессиональные вопросы. Их отношения длились около двух лет, а потом он посватался к ее соседке Пелагее Панютиной.

Дарья Николаевна - хоть и не Отелло, мавр венецианский, но измены не простила и задумала погубить изменника вместе с его невестой весьма оригинальным для ХVIII столетия способом – накупила в главной конторе артиллерии и фортификации пороху, перемешала его с серой и завернула в пеньку. Затем дважды посылала конюхов самодельную взрывчатку «подоткнуть под застреху». Крепостные греха на душу не взяли, за что были нещадно избиты батогами...

Мстительница, узнав, что Тютчев с невестой направляются в Брянский уезд, а путь туда лежал прямехонько через Троицкое, придумала новый план. Она устроила засаду, в которой влюбленных ждали вооруженные дубинами и ружьями крестьяне. Но то ли Николая Федоровича предупредили о готовящемся покушении, то ли он, зная, мягко скажем, крутой нрав бывшей пассии, поостерегся, но по той дороге не поехал.

До сих пор неизвестно описание внешности Салтыковой – по одним источникам, она была весьма привлекательной дамой, по другим – женщиной могучего телосложения с грубыми чертами лица. Совершенно точно известно лишь одно – после бегства любовника к юной невесте, ее жертвами становились красивые девушки со светло-русыми волосами...

Салтычиха

Когда впервые проявились ее садистские наклонности, история умалчивает. По признанию современников, до кончины мужа ничего подобного в поведении барыни не наблюдалось. А полгода спустя стали в соседние имения приходить слухи о зверствах овдовевшей помещицы. Девушек, женщин и даже девочек за малейшую провинность – за якобы плохо вымытый пол, небрежно наведенный порядок в доме или измявшееся платье - она подвергала ужасающим истязаниям.

Била всем, что под руку подвернется: полено – так поленом, палка – так палкой... Когда уставала, привлекала к «делу» конюхов – они вытаскивали несчастную во двор и пороли кнутами, плетьми, розгами... А «матушка-барыня» бегала от одного окна к другому и кричала: «Бейте! Бейте до смерти!» Если бедняжка еще дышала, заносили обратно в дом, и садистка заставляла ее наводить порядок заново, что делать несчастная была уже не в состоянии. Тогда Салтычиха принималась избивать за «непослушание», таская за волосы, поливая кипятком и прижигая лицо раскаленными щипцами. Морила своих жертв голодом, на морозе привязывала их раздетых к деревьям, загоняла по горло в ледяную воду...

Зловещие слухи быстро переросли в страшную правду, о жестокости помещицы в Троицком заговорили на улицах первопрестольной. Да и как могло быть иначе? Ведь возок с грузом, едва прикрытым рогожей, частенько направлялся к ближайшему полицейскому управлению. Сопровождающие не очень-то скрывались от любопытных прохожих: вот-де сбежала очередная дурочка, да и отдала Богу душу, теперь зафиксировать надо.

А что же полиция? Убийца предвидела возможные «осложнения» с представителями власти, поэтому ближайшие полицейские управления щедро ею одаривались. Равно как и священнослужители – Салтычиха только один раз пригласила московских священников, чтобы они отпели «безвременно ушедших». Те увидели растерзанные тела и отказались выполнять свой долг перед умершими, заявив, что произошло убийство, и, пока о нем не заявят в полицию, они к отпеванию не приступят. Барыня решила, что связываться со столичными церковными представителями себе дороже, и стала прибегать к услугам местного священника Петрова, охотно отпевавшего убитых за взятки.

Ну а сами крестьяне найти правду не могли – лишь немногие смельчаки сбегали из поместья и жаловались властям на осатаневшую госпожу. Их показания чиновники записывали... и складывали в архив – связываться с представительницей дворянского рода им решительно не хотелось. А жалобщиков отправляли обратно к госпоже, которая «за донос» и самовольную отлучку забивала их до смерти, отправляла на каторжные работы или сажала в застенок.

...Надо ли говорить, что дворовые люди Троицкого поместья покоя не знали, жили в постоянном страхе, и случаи сумасшествия или самоубийства редкостью не считались. И конца-краю этому кошмару бы не было, если б случай не вмешался...

«Указ Ея императорского величества...»

В один прекрасный день 1762 года двое крестьян сбежали от кровожадной помещицы и взяли курс на северную столицу. Как они дошли до Петербурга без паспортов, добились личной аудиенции с императрицей, не ясно до сих пор. Но отчаявшиеся люди и впрямь способны на многое. Екатерину II потрясло количество загубленных людей, ко всему она как раз начинала строить «просвещенное» общество, в котором были попросту недопустимы подобные зверства. Поэтому она взяла личное руководство над делом Салтыковой, а вести следствие поручила надворным советникам московской Юстиц-коллегии – Степану Волкову и Дмитрию Цицианову. Они посадили кровожадную помещицу под домашний арест и направили к ней священника, надеясь, что преступница раскается в содеянном... Месяца через четыре духовник вернулся к императрице, сообщив, что убийца закоснела в грехах и не выказывает ничего похожего на чувство вины.

Через два года следователи, с трудом преодолевая сопротивление чиновников, нашли в архивах Сыскного приказа, московского полицмейстера и даже самого губернатора более 20 жалоб крепостных на помещицу, актов осмотра тел и т.д. Страшная правда всплыла на поверхность... но Салтычиха даже под домашним арестом умудрялась мешать следствию. И тогда Степан Волков подготовил прошение на имя императрицы об «отстранении помещицы от управления своим имуществом и деньгами, взятии ее под стражу и разрешении на ее допросы под пыткой». Государыня дала добро на все, кроме допроса с пристрастием, и Салтычихе только показали, как пытали другого преступника. Честно говоря, «спектакль» убийцу не впечатлил, она слишком долго сама играла роль заплечных дел мастера.

Тем временем многочисленные свидетели (а набралось их более 400), поверив в серьезность происходящего, все охотнее давали показания. В итоге следователям удалось доказать вину Салтычихи в смерти 38 человек, сделать подозреваемой в гибели 26 крестьян и выяснить, что загубила она 138 невинных душенек.

Юстиц-коллегия приговорила убийцу к смертной казни, но императрица, помня о связях помещицы с видными дворянскими родами, не решилась прибегать к крайней мере. И 18 октября 1768 года в Москве на Красной площади состоялась гражданская казнь преступницы, на которую сбежалась посмотреть уйма народа. Салтычиху привязали к позорному столбу, повесили на шею табличку с надписью «Мучительница и душегубица», а потом отвезли на пожизненное заключение в подземелье Ивановского монастыря, по иронии судьбы построенного во времена другого изверга – Ивана Грозного. Ее лишили дворянского звания, имущества, материнских прав. Ну а ее пособники – священник Петров, дворецкий, кучер и гайдуки - в тот же день были нещадно биты кнутами и сосланы на каторгу. Бандитская шайка распалась...

Послесловие

Салтычиха прожила в заточении 33 года, родила ребенка от собственного охранника, а раз в неделю по воскресным дням ее выпускали посмотреть на купола Владимирского храма – к алтарю убийцу не пускали. Нынешние монахи и священнослужители говорят, что до сих пор в подземном переходе между монастырем и Владимирским храмом появляется призрак свирепой Салтычихи, осыпающей проклятиями всех подряд. А в бывшей ее вотчине (ныне поселок Мосрентген) летними ночами можно увидеть тени похороненных в лесу крестьянок...