Колечко с красным камнем. Часть 1

Из-за колец мы ругались недели две. - Да как ты не понимаешь?! – кричал будущий муж и совал мне к самому носу позвякивающую коробочку. – Это не просто кольцо, это… Это… Это ж раритет, антиквариат, это, в конце концов, память о моих родителях! - Сашка, давай новые купим, а? – я повторяла эту фразу, как попугай, и точно знала, что впустую. Почему не хочу носить кольцо его матери, я объяснить не могла, а он злился на моё неуверенное блеяние.

- Да зачем? Зачем? Ты всё равно ничего красивее не найдёшь!

- Бог с ним, пусть попроще будут.

Поскольку разговор на эту тему не первый, то результат заранее известен. Любимый сейчас обидится, и дуться будет долго. Так и получилось. Сашка сунул коробочку на полку и широким шагом вышел в другую комнату. А я осталась. Сидела в кресле и пыталась понять, почему мне не нравится эта затея с кольцами.

Женщина, которая могла бы быть моей свекровью, умерла месяц назад. Впервые её увидев, я поразилась её красоте – высокая, стройная; аристократическое, чуть удлинённое лицо, прямой римский нос с узко вырезанными ноздрями; пухлый, чётко очерченный рот; глаза… Я никогда не видела глаз красивее – тёмные, глубокие, яркие, под чёрными, высокомерно поднятыми бровями. И, тем не менее, они меня пугали. Временами становились просто пустыми – мёртвые глаза на красивом лице…

Накануне своей смерти и за три дня до нашей с Сашкой предполагаемой свадьбы моя свекровь вдруг сказала с необычной для неё теплотой:

- Я хочу сделать тебе подарок.

На столе появилось кольцо. Я взяла его в руки. Золото, ажурный широкий ободок, красный плоский камень.

- Это моё обручальное кольцо. Пусть оно перейдёт теперь к жене моего сына.

- Что вы? - возразила я. – Это очень дорого, наверное. Мы сами купим. Да и потом, для вас же это память.

- Память… да, - и снова я увидела в её глазах это странное отсутствующее выражение. Она надела кольцо мне на палец. – Но я хочу, чтобы оно было у тебя, оно принесло мне счастье, пусть и недолгое.

Часа через два я ушла домой, Сашка меня проводил, а ночью она умерла от инфаркта. Не позвала на помощь, когда стало плохо, даже не встала с кровати. Сашка обнаружил её мёртвой уже утром. И вот теперь он терроризирует меня последней волей умершей.

До свадьбы оставалась неделя, а Сашке пришлось ехать в командировку на пять дней. Отказаться было нельзя. Мне не хотелось расставаться с ним, не помирившись. Я обругала себя за упрямство последними словами и пошла к Сашке.

- Эй, - позвала я.

- Что? – отозвался, не отрывая взгляд от экрана.

- Не дуйся. Пусть это кольцо будет.

- Нет уж, куплю тебе другое, раз такой принципиальный вопрос.

Обиделся, значит, по-настоящему.

- Ну Сашка, - я устроилась на подлокотнике кресла. – Ну прости меня. Сама не знаю, что на меня нашло.

- Слушай, вот скажи честно, какая тебе разница, какое кольцо? Я бы ещё понял, если б ты хотела какое-то дорогое. Но дороже этого просто быть не может. А если и может, так мы не сможем купить. Это кольцо - антиквариат, оно выковано в тысяча шестьсот каком-то там году.

- Ладно, Сашка, пусть это. Сама не знаю, почему упрямлюсь. Пусть хоть вообще без кольца, только бы с тобой.

Ну какой мужчина после такого будет сердиться? Сашка поцеловал меня и принёс кольцо.

- Привыкай. Пока не вернусь.

Я кивнула, стараясь подавить какое-то тревожное чувство.

…Любимый уехал в командировку, а я стала заниматься последними приготовлениями к свадьбе. Поскольку в связи с похоронами мы взялись за организацию мероприятия слишком поздно, то теперь следовало очень поторопиться. И я бегала, как заведённая, целыми днями, вечером еле доползая до дома. И, тем не менее, стала очень плохо спать. Меня мучили странные сны.

…Платье, разорванное сверху до низу, падает грязной тряпкой. Женщина кричит, пытаясь вырваться, плачет, умоляет… Мужчины со смехом толкают её, обнажённую, друг к другу, лапают, тискают, потом бросают на пол. Их лица лоснятся, красные от выпитого вина… Один из них наклоняется над ней, берясь за ремень на кожаных штанах…

…Огромный живот оттопыривает свободное платье. Она идёт по узкой улице, в руках корзина с овощами, чепец надвинут на самое лицо. Она идёт, низко опустив голову, а за ней бежит толпа мальчишек. Они бросают ей вслед камни и комья земли, кричат на немецком:

- Шлюха!

Женщина идёт, не оборачиваясь, не поднимая головы, и, наконец, исчезает в каком-то переулке…

…Крики распластанной на столе женщины. Её ноги разведены, волосы растрёпаны и прилипли ко лбу, покрытому испариной. Он сжимает края стола с такой силой, что, кажется, дерево не выдержит, треснет. На руке блестит, переливается красным кольцо. Она кричит, кричит… Возле неё суетится старушка, что-то шепчет, перебирает пучки трав. Лицо её изуродовано, на всю правую щёку огромный ожог, будто кусок разлагающейся плоти. Снимает с плиты жбан с согретой водой, деловито раскладывает на лавке ножницы, обрывок верёвки, чистую тряпку. Подходит к роженице, кладёт поперёк огромного живота руку и вдруг нажимает локтем сверху вниз, волнообразным движением выталкивая плод… И в самом воздухе - присутствие беды и смерти… Что-то тёмное толпится за окнами…

Женщина сидит над колыбелью, тихонько покачивает её. За столом перебирает травы старушка.

- …Поверь мне, это не самая страшная доля. Её обесчестят, но она останется жива.

Женщина вцепилась в колыбельку, с ужасом вгляделась в лицо новорожденной дочери.

- Как же так, Эльза? Почему моя дочь должна страдать за мой грех? И к тому же носить это кольцо, знак позора?

- Я не знаю, - ответила старушка раздражённо. - Но так есть.

- А если я не отдам ей кольцо?

- Вы умрёте обе.

(Продолжение следует...)