Потерянная империя Феррейна

1915 год… Он закрыл глаза и на мгновение представил себе, как варвары крушили его аптеку. Содрогаясь и дребезжа, разбивалось о тротуар стекло витрин, с полок падали колбы и мензурки, разноцветная жидкость только приготовленных снадобий заливала пол. В нос ударял удушающий запах нашатыря, несколько учеников и ассистентов были жестоко избиты.

«- Мятежники вытащили из подвала спирт и выпили его, - услышал он голос одного из своих фармацевтов.

- Сколько?

- Пять пудов».

Все, на что Карл Феррейн положил жизнь, все, что создавал «кровью сердца своего», уходило в небытие. Феррейн понимал: аптеке как храму, как святилищу приходит конец.

«Компания предлагает… Более 30 разновидностей интерьеров аптек. В стиле модерн, в стиле хай–тек, в стиле…»

«…мы провели опрос населения. На вопрос: "Что вы чувствуете, приходя в аптеку?" - более 40 процентов респондентов ответили: "Дискомфорт».

«Из старинной аптеки, некогда принадлежавшей Карлу Феррейну, вывезли мебель, изготовленную мастерами знаменитой фирмы Луи Мажорель в 1912 году. Мебель пустили с молотка. Новые хозяева уверены, что прежние интерьеры не впишутся в евроремонт. Витрины аптеки стали витринами ювелирного салона…»

«В нашей аптеке вы найдете богатый ассортимент медикаментов, доброжелательное отношение к клиентам и уютную атмосферу…»

Цитаты из современных изданий

Не секрет, что в дореволюционной России большинство аптек находилось в руках частных владельцев. В городах на одну аптеку приходилось более 10 тысяч жителей, в сельской местности (в современных границах Европейской части СССР) - 119 с половиной тысяч жителей, на территории Средней Азии - 436 тысяч душ населения.

На аптеку уже не смотрели, как на магазин, промышляющий всякими иноземными диковинками, не требовали скипидара для покраски судов, не подавали заявок на материал для фейерверков и отраву для мышей, как это было в самом начале. Аптека снискала уважение и почтение. Аптекарское дело стало весьма выгодным.

Каждый, кто «имел на своем иждивении» сие заведение, старался любыми способами привлечь как можно больше состоятельных клиентов. (Посещение частных аптек не всегда было доступно простому человеку). В погоне за прибылью хозяева роскошно обставляли приемные комнаты и торговые залы. Здесь красовались зеркальные шкапы, вычурные штангасы для медикаментов, поражающие взор необычными формами стеклянные колбы для жидкостей.

Но и до революции встречались недобросовестные аптекари и аптеки с двойным дном. За глянцем приемных скрывались тесные грязные производственные помещения, в которых по 14-16 часов в день за мизерную зарплату трудились фармацевты–служащие. Грязные полотенца и ступки, фальсифицированные медикаменты. Но это было скорее исключением. Правилом являлись аптеки с безукоризненной репутацией как самих владельцев, так и их заведений. Ставка при создании аптек делалась на высокое качество обслуживания и на интерьер.

Об аптеках профессора Креслинга и профессора Пеля слагали легенды. Ажурные чугунные решетки, лепные кронштейны светильников, мозаичные гербы, аптекарские весы, порошки и микстуры, прозрачные и пестрые жидкости, фарфоровые ступки, телефоны, облаченные в деревянные кафтаны.

Практически все владельцы солидных аптек соблюдали так называемую моду на стекло. Стекло присутствовало в интерьере зала, из стекла были сделаны «стеклянки», в которых отпускались снадобья, витрины были украшены большими стеклянными сосудами, наполненными живительными жидкостями, в кладовых хранились стеклянные банки для хранения таблеток. Ученикам фармацевтов наказывали ежедневно протирать все имеющиеся в аптеке стеклянные изделия.

Именно стекло, его обилие, поддерживало имидж аптек как серьезных, высоконаучных заведений. Вот как описал ощущения входящего в аптеку человека («В аптеке») писатель и врач Антон Павлович Чехов:

«Словно к богатой содержанке идешь, - думал учитель Свойкин, взбираясь по аптечной лестнице, лоснящейся и устланной дорогими коврами, - ступить страшно».

Именно здесь, в дореволюционной России, была создана аптека, аналогов которой не было и нет не только в отечественной, но и в мировой истории. В 1882 году в Москве в здание действующей аптеки на Никольской вошел человек, которому суждено было произвести революцию в мире аптечного дела. Имя его – Карл Феррейн.

Уже скоро тесное сырое помещение превратилось в роскошную старорусскую четырехэтажную постройку с собственными складами и лабораториями, где проводились бактериологические, гистологические, урологические, гастроэнтерологические, гематологические исследования, вскрытия, бальзамирования, анализы почв, пищевых продуктов, воды, продукции химической промышленности, практические занятия по различным фармацевтическим дисциплинам, готовились новые кадры для фармации.

Каждый, кто впервые переступал порог аптеки Феррейна, замирал не в силах перебороть удивление и восторг. У входа - чучело огромного бурого медведя. В приемной – фонтан, бьющий струями французских духов. В просторных залах - зеркала в позолоченных рамах, позолоченные вазы, дубовые резные шкафы, мраморные лестницы, канделябры и статуи.

Феррейн был хорошо знаком с интерьером Европейских аптек – открытые или застекленные полки с банками, бутылями, колбами, чучела крокодилов, подвешенные к потолку, рога носорогов как источник исцеляющего порошка. Создавая аптеку, Карл не только перенял все лучшее у иностранцев, но и во много раз превзошел их.

Надо отдать Феррейну должное: аптекарь не делал различий между состоятельными и малоимущими клиентами. Он помогал всем. В аптеке Карла Феррейна можно было встретить как толстосума в лисьей шубе, так и чумазую девочку, прибежавшую за мазью для своей матери.

Не меньшего внимания заслуживает старейшая эстонская аптека, которой в 2008 году исполнилось 586 лет. В 1824 году владелец Иоганн Бурхард открыл в здании аптеки на чердаке музей. Среди экспонатов, собранных аптекарем-коллекционером, перчатки Карла XII, ботфорты Петра Великого, счеты Мазепы, кружки шведских королей, сервиз из Версаля, автограф Наполеона, табакерка Людовика XVI, средневековое оружие и т.п.

Сегодня в Ратушной аптеке можно приобрести разве что новомодные, невероятно дорогие лекарства. А прежде… посетителям предлагали кровь черной кошки с пивом, пепел сожженной змеи в розовом масле, щучьи глаза, порошок из рога единорога, сушеный мозг черепахи и прочие диковинные препараты. Рядом с древними снадобьями соседствовало огромное количество лекарств, настоянных на травах.

До ремонта в подвале Ратушной аптеки хранились экспонаты научного общества фармацевтов Эстонии. Рядом с мензурками, аптечными весами, старыми ступами и специальным прессом стояли два сундука. На них были нанесены номера и названия трав, которые хранились в каждом из ларцов. На сундуке под номером 32 была сделана надпись «Тысячелистник», на сундуке №48 – «Анютины глазки». Если заострить внимание на номерах, можно представить себе, сколько сундуков с целебными травами хранилось в закромах аптеки.

Любопытно, что в далекие века, задолго до Бурхарда–коллекционера, Ратушная аптека была не только аптекой, но и кондитерской, в которой изготавливали печенье, варенье, марципаны, морсели (печенье со специями), настаивали на травах сладкое рейнское вино.

В Ратушной аптеке встречались друзья, беседовали, курили (табак и трубку можно было приобрести здесь же), писали письма, играли в карты, приобретали порох, дробь. Сюда приходили, как домой. Это был храм для исцеления души.

В Москве сегодня можно встретить подобную атмосферу не в аптеках, а в одном из ресторанов, где в обеденном зале, стилизованном под старинную аптеку, словно витают духи наших предков–аптекарей.

Книги закрываются. Исчезают под переплетом фотографии. Но каждый раз, глядя в окно, я вижу одну из сотен похожих одна на другую аптек и мысленно задаю Феррейну вопрос: «Неужели и правда Российской аптеке как храму пришел конец?» Феррейн кивает и разумно замечает: «Время диктует свои законы».