Слеза полдневного светила. Часть 1. Главы 23 - 24

15 век нашей эры, империя инков Тауантинсуйо. Сын Солнца неподвижно сидел в полумраке подземного храма. Разумеется, я не мог видеть его глазами. Я смотрел на него внутренним зрением. Кристалл служил проводником между мною и избранным. Я знал об этом, а он продолжал оставаться в неведении. Сейчас все его внимание поглощено контактом. Он пытается воссоединиться с «Сердцем Бога». Сколько это будет длиться, никто не знает. Время замедляет свой бег и останавливается. Наступает мгновение Вечности. То, что называется умом, не может постичь происходящего…

Благодаря кристаллу, я воспринимаю то же, что и Сын Солнца. Его сознание заволакивает золотистая дымка, в которой возникают неясные образы. Они начинают приобретать отчетливость, краски, объем и движение…

Вымощенная золотом площадь, прекрасный дворец… Где-то я уже видел подобное. Ну конечно! Над всем этим великолепием порхают люди-птицы. Их крылья, желтые и легкие, без труда поднимают их в насыщенный влагой и золотистой энергией воздух, а потом бесшумно складываются и становятся почти незаметными. Их носы напоминают птичьи клювы, а язык, на котором они разговаривают между собой, – птичий клекот.
На красноватом небе их полет выглядит сказочно прекрасным. Ажурные, устремленные ввысь остроконечные здания утопают в душистых садах, где голубая и розовая листва колышется от малейшего дуновения ветерка. Листья деревьев похожи на длинные ленточки, а цветы – на вытянутые вверх продолговатые лилии. Они раскрываются и закрываются в такт покачиванию веток. Здесь все подчинено плавным, невесомым движениям, все летит, парит и стремится к небу… Знакомая картина.
Сын Солнца улыбается. Ему тоже приятно наблюдать ее. Вряд ли он видел ее воочию.

На золотой площади возвышается сияющая пирамида, увенчанная золотым диском потрясающих размеров. В недрах пирамиды зарождается нестерпимое сияние. Оплодотворенное Красным Солнцем, оно вырывается за пределы сооружения, рассыпая повсюду лучистые сгустки, которые тут же кристаллизуются и с мягким звоном опускаются на площадь, на ступени пирамиды, падают в протянутые ладони людей… Сияющую картину сменяет другое. Иной мир, обманчиво прекрасный, где под голубым небом зеленеют деревья и текут полноводные реки. Здесь тоже есть Солнце и летают птицы. Но этот мир крепко держит своих детей в объятиях земного притяжения. Не так-то просто оторваться от тверди под ногами, взмыть в прозрачный желанный воздух и парить, парить…Здесь все будто приклеено, все стремится вниз, все падает и рушится. Камни, вода, песок, цветы и деревья – все намертво примагничено к земной поверхности. Обманчивая красота…

А это что? О! Сын Солнца вспоминает Совет Жрецов Высшей Касты. Они что-то обсуждают…
– Мы обнаружены, – говорит один из них, облаченный в покрытое золотыми пластинами одеяние. – Я бы хотел ошибиться. К сожалению, реальность такова: о нас стало известно. Мы больше не можем чувствовать себя в безопасности.
По залу пронесся вздох ужаса.
– Но как нас смогли найти?
– Никто не знает, – ответил Верховный Жрец. – Мы сумели забрать с собой «Сердце Бога», мы бежали прочь, мы… сумели скрыться незамеченными. Мы забрались далеко. Так далеко, что сами не знаем, где мы. Эта область неизучена, ее нет на картах… И все же то, чего мы опасались больше всего, свершилось.
– Откуда такая уверенность? – спросил молодой Жрец Храма Орлов.
– Они скоро будут здесь.

Воцарилась мертвая тишина. Дыхание присутствующих замерло. Наконец, один из посвященных решился. Его вопрос неожиданно громко прозвучал в огромном пространстве зала, многократно отразившись от стен и потолка.
– Кто они?
– Те, кто нас ищет…
Под высокими сводами вновь повисла тишина, насыщенная напряжением, как воздух перед грозой.
– Мы должны немедленно…
Запрещающий жест Верховного Жреца остановил говорившего на полуслове.
– Этого лучше не произносить, – сказал он. – Мы и так понимаем, о чем идет речь.
– Необходимо выбрать место, – предложил Жрец Храма Инти.
– Уже сделано.
– Тогда… пусть жребий выберет тех, кто осуществит задуманное.
Верховный Жрец слегка склонил голову в знак согласия.
– Думаю, это должны быть «Истинно парящие высоко». Только им будет под силу добраться до места.
По залу пронесся гул одобрения…

По мере того, как я воспринимал мысленные картины в сознании Сына Солнца, я все больше настораживался. То, что я видел и ощущал, мне совсем не нравилось. Разволновавшись, я отвлекся. Пришлось снова настраиваться на кристалл. Им нельзя было пользоваться сколько угодно. Только строго ограниченное время. Подвергаясь пронизыванию энергетическими потоками кристалла, мое тело могло пострадать. Поэтому я берег эту возможность до появления Сына Солнца. И не прогадал. ...Картина Совета сменилась другой картиной. Это был полет в синем земном небе. Не на хрупком «мотыльке» или неуклюжем «пеликане». Это был волшебный, захватывающий полет «Истинно парящих высоко». Представляю, сколько им понадобилось сил для осуществления цели. Но они оказались на высоте и в прямом, и в переносном смысле. Горная система, над которой они летели, оказалась мне знакомой. Еще бы! Я потратил не один год, изучая все горные системы. В решающий момент я не имел права ошибиться. И я не ошибся. Я внимательно наблюдал за ними. Я «впечатал» это видение в свое сознание. Я смог бы мысленно воссоздать это место в любое время дня и ночи.

Их тела, хотя они имели сан «Истинно парящих высоко», не выдержали страшного напряжения перелета. Да и то, ради чего свершался этот безумно трудный путь, тоже воздействовало не лучшим образом. Они исполнили поручение Совета и погибли. Все трое. Что ж, такова их судьба. Такова плата. Печально выглядели их распростертые среди скал тела, пока сошедшая снежная лавина не погребла их под собою… Итак, теперь я знал все. Сын Солнца невольно выдал тайну. Так вот в чем дело! Мы были рядом с объектом поисков… и не знали об этом! Какая злая шутка.

Он еще долго сидел в подземелье храма, выполняя свое предназначение. Золото еще есть, оно рождается и будет рождаться. Но золота станет меньше. Он уже понял это. Пока можно будет пользоваться старыми запасами, а потом они что-нибудь придумают. Так он решил. По истечении одному ему известного срока Сын Солнца вышел к жрецам и сказал им все. Они растерялись, но быстро взяли себя в руки. Жизнь диктовала новые реалии, и с ними приходилось считаться. Я же убрал кристалл в непроницаемый футляр из кирриона, поднялся, выскользнул из дома и поспешил к ангару, где меня ждал мой «мотылек». Мне больше нечего было делать в империи инков. Они еще не знали, что рок уже поставил точку в развитии Тауантинсуйо. Для меня же это стало ясно, как день.

Над плоскогорьем Наска всходило солнце. Утомленные праздником, обильной едой и жертвоприношениями, инки крепко спали. Я мысленно попрощался с ними. Глупые, капризные и жестокие дети! В сущности, мне было их безмерно жаль. Я вывел из пещеры ламу, пристегнул ремень к «мотыльку», уселся в корзину и издал негромкий щелкающий звук. Я долго приучал ламу понимать этот звук. Она меня не подвела: вздрогнула, встрепенулась и резво побежала вперед. «Мотылек» взмыл в воздух, ремень соскользнул, и лама осталась внизу, в недоумении водя головой. Я прекрасно ориентировался в восходящих потоках и обошелся без специально тренированного орла. Становилось все светлее. Я поймал хороший поток и летел над океаном. Вода казалась темно-зеленой, почти черной. Вскоре я увидел внизу судно с полосатым парусом, которое ожидало меня. По заключенному между нами условию судно должно было появляться здесь через день. Команде хорошо платили, и она добросовестно выполняла свою работу. Я спланировал как можно ниже, спрыгнул с «мотылька» и поплыл к судну…

Ангелина Львовна отложила исписанные Маратом листки. Она читала их уже третий раз, пытаясь найти ответ на интересующий ее вопрос. О чем все-таки идет речь? Это были последние «художества» господина Калитина. Видения пропали так же внезапно, как и появились.
– Я больше не могу выдавить из себя ни строчки, – сокрушался Марат. – Как отрезало.
Закревская утешала его.
– Это же хорошо, – говорила она тоном доброй бабушки. – Видения перестали тебя беспокоить. Ты ведь этого хотел?
– Да, но…
Она засмеялась.
– Видишь, ты тоже употребляешь «психологический прием».
– С кем поведешься, от того и наберешься!
Марат шутил, хотя на самом деле ему было грустно.
– Я уже возомнил себя великим писателем…
– У тебя еще все впереди. Дерзай.
– Ты не понимаешь, – сердился он. – То было нечто особенное… И потом, мне хочется узнать, каково продолжение истории. Это очень важно для меня. Я чувствую.
– Ну вот! – смеялась Ангелина Львовна. – Люди приходят лечиться, а когда выздоравливают, начинают проявлять недовольство. Не странно ли?
– Жизнь вообще странная штука, – сказал Марат. – Ты не находишь?
– Наверное, ты прав.

Она все чаще стала задумываться о жизни. Совсем не так, как раньше. В молодости ее интересовали две вещи – медицина и карьера. Теперь все переменилось. Жизнь раскрывалась перед ней с неожиданной, совершенно незнакомой стороны. Из зачитанной книги она превращалась в интересный роман. Ангелина Львовна начала чувствовать и даже дышать по-другому. Она перестала смотреть на Марата, как на приятеля. Их отношения волновали ее, вызывая удивительные, необъяснимые ощущения. Она перестала посмеиваться над Самойленко. То, что он говорил, уже не казалось ей полнейшей чушью. Его магический шар занял почетное место на ее столе. Он стоял там уже третий день. Но пока ничего из ряда вон выходящего не происходило.

Изотов молча смотрел, как у входа в туннель суетились киношники. Ему не нравились ни сама суета, ни то, что он дал разрешение на съемки. Прав был Паршин, когда отмахивался от Бахмета. Пусть бы снимали себе окружающую природу, горы, портал туннеля, строителей, технику. Но внутрь их пускать не следовало. Однако Валерия попросила об этом Лариса Мельникова, а ей он отказать никак не мог. Теперь оставалось только молить Бога, чтобы все обошлось. Изотов чувствовал себя неуютно. Почему? Он и сам не знал.

Каскадеры под управлением Бориса выносили из автобуса и складывали оборудование, пиротехники возились со своими приспособлениями, актеры примеряли каски и противогазы. Операторы о чем-то спорили между собой, а Глафира носилась от одних к другим, кричала, хваталась за голову и закатывала глаза. Только два человека оставались с виду спокойными – Мельникова и Бахмет. Но и их спокойствие было обманчивым. Режиссер обдумывал, как бы ему ухитриться и отснять эпизод со взрывом в туннеле быстро и качественно. Изотов хоть и дал разрешение, но строго предупредил:
– Только на один день, Дмитрий Лаврентьевич.
– А если мы не успеем?
– Извините, больше ничем помочь не могу. Вы уж как-нибудь постарайтесь уложиться. Сами понимаете, строительство такого объекта требует строгой дисциплины и повышенного внимания. Нахождение посторонних в туннеле крайне нежелательно. Да и техника безопасности не предусматривает ничего подобного. Так что будьте любезны к вечеру все закончить. Один день в вашем распоряжении, и не больше.
Бахмет попытался возразить, но Изотов был непреклонен. Оставалось согласиться с его условиями.

Лариса Мельникова после своего обморока в туннеле ходила сама не своя. Во-первых, она неважно себя чувствовала. Слегка кружилась голова, подташнивало, дрожали руки. Во-вторых, ее беспокоил найденный в кармане куртки желтый камешек. Она уже несколько раз, тайком от всех, тщательно рассматривала его. Камешек пугал ее. Он был очень похож на самородное золото. Лариса ничего не смыслила в геологии и металлах, но она все-таки имела педагогическое образование и что-то соображала. С самого утра она боролась с желанием показать камешек Глафире. Останавливала боязнь показаться глупой или, что еще хуже, ненормальной. Если это обычный камень, то Глафира долго будет над ней смеяться и наверняка перестанет уважать. Если же это золото, то возникнет вопрос, как оно попало к Ларисе. Кто поверит, что она нашла самородок в кармане собственной куртки? Она бы и сама сочла такого человека патологическим обманщиком. Как же быть?

– Что вы здесь делаете, Мельникова?
Лариса вздрогнула от неожиданности. Перед ней стоял режиссер Бахмет. Он был явно рассержен.
– Я? – растерянно спросила она, боясь поднять глаза.
– Вы. Кто же еще? – раздраженно ответил Бахмет. – Вам известно, что нас пустили в туннель только до вечера? Мы должны за это время все успеть. Абсолютно все!
Его взгляд так неприятно впился в ее лицо, что Лариса ощутила это физически и попятилась.
– Х-хорошо… – промямлила она.
– Идите к Суховой, она с ног сбилась, а вы тут прохлаждаетесь. Здесь вам не парк культуры и отдыха. Работать надо!
Бахмет метал молнии. Лариса поспешила прочь, подальше от его пронизывающего взгляда.
«А вдруг он знает о золоте?» – подумала она. И тут же отмела эту мысль. Откуда Бахмету знать?

– Где ты бродишь? – набросилась на нее Глафира. – Я тебя зову, зову… Оглохла, что ли?
– Я не слышала.
Лариса не лгала. Она действительно ничего не слышала. Наверное, после обморока у нее притупился слух. Остаток времени перед съемками прошел для нее в беготне и суете. Они с Глафирой что-то искали, подносили, уносили, пришивали, убирали… В этой несусветной суматохе Лариса не замечала своего страха перед туннелем. Она видела, что каждый занят своим делом, все сосредоточены, собраны, и это ее успокаивало. Изотов пожелал присутствовать лично и все контролировать. Он старался находиться рядом с Ларисой. Им даже удалось переброситься парой фраз.

Наконец, все было готово. Операторы приспособились к подземным условиям, каскадеры приготовились к трюкам, пиротехники дали добро, и машина пришла в действие. Главный эпизод сняли более-менее благополучно. Бахмет ужасно беспокоился, но «взрыв» превзошел все ожидания. Было много огня, дыма и грохота. Каскадеры тоже не оплошали. Словом, все шло как по маслу.
– Снято! – торжественно заявил Бахмет. Он был доволен.
Голос режиссера, возвестивший о завершении съемок, был воспринят с восторгом. Теперь можно было расслабиться. Изотов вздохнул с облегчением. Кажется, все обошлось. Он повернулся, отыскивая взглядом Ларису. Ее нигде не было.

После съемок, которые прошли на одном дыхании, четко и слаженно, снова возникла суматоха. Все бегали, что-то искали, складывали, упаковывали, смеялись. В туннеле стоял запах дыма, хотя Изотов велел включить вентиляцию. Пиротехник Коля с благодарностью пожимал руку Валерия Михайловича.
– Вы нас так выручили, – говорил он. – Спасибо.
Тем временем Лариса и Глафира уединились, спрятавшись за одним из ящиков.
– Ну, чего тебе? – нетерпеливо прошептала администраторша. – Давай, говори. А то Бахмет орать начнет. Все собираются, а нас нет.
Мельникова, измучившись, решила признаться Глафире в своих сомнениях по поводу камешка.
– Я вам одну вещь показать хочу.
– Так срочно? В автобусе покажешь. Или дома.
Лариса схватила администраторшу за локоть и упрямо покачала головой.
– Нет. Мне сейчас надо.
– Какая ты беспокойная, Мельникова! – прошипела Глафира. – Ладно. Показывай, только побыстрее.
Лариса оглянулась. Их никто не видел. Все торопливо собирались, занятые своими делами.
– Ну, давай! – подгоняла Глафира.

Карман, в котором лежал злополучный камешек, закрывался на молнию. Лариса начала нервничать, и молнию заело. Администраторша потеряла терпение.
– Чего ты возишься? – разозлилась она. – Быстрее!
Ларисе с трудом удалось залезть в карман и достать нужный предмет.
– Вот, смотрите, – обрадовалась она. – Что это, по-вашему?
Госпожа Сухова судорожно вздохнула и впилась глазами в камешек. Она не сразу смогла раскрыть рот, чтобы задать вопрос.
– Где ты это взяла?
– Не знаю, – зашептала Лариса. – Вы сначала скажите, что это такое?
– Как это ты не знаешь? Ты что, совсем дурочка или притворяешься? Это же золото! Где взяла, спрашиваю?!
Лариса уставилась на камешек, как будто в первый раз его увидела.
– Золото?
Глафира, взбудораженная увиденным, дышала, как паровоз на полном ходу.
– Дай сюда! – Она схватила камешек и поднесла к самому носу, как будто золото имело запах. – Черт тебя побери, Мельникова! Это золотой самородок! Понимаешь?
– Ага…
– Третий раз спрашиваю, где ты его взяла?
– В кармане нашла.

Глафира приготовилась выпустить на бестолковую Мельникову все свое возмущение, но ей что-то помешало.
– Кто здесь? – испуганно спросила она.
Лариса поспешно спрятала золото обратно в карман. Ей показалось, что за ящиком мелькнула чья-то фигура. И в этот момент… раздался странный треск, полетели искры и свет погас.
– Господи, спаси и помилуй! – пробормотала администраторша, крепко хватая Ларису за руку. – Эй! Помогите… У кого есть фонарь?
В туннеле было полно людей, которые воспользовались фонарями на касках. Изотов подбежал к женщинам.
– Все в порядке? Сейчас я вызову электриков.
– Выведите ее на воздух, – попросила Сухова, передавая ему Ларису с рук на руки. – А то опять в обморок грохнется.

Съемочная группа выбралась из туннеля, когда совсем стемнело. Всех сморила усталость. Оборудование грузили в полном молчании. Изотов усадил Ларису в автобус и вернулся в туннель. Электрики разводили руками.
– Повреждение кабеля, – говорили они. – Надо устранять. Придет ночная смена, пусть они и работают.
– Ладно, – согласился Изотов. Он тоже устал. – Пойду спать.
Выйдя на улицу, он увидел, что автобусы съемочной группы все еще стоят. К инженеру подбежал Борис.
– Бахмет пропал! – выпалил он. – Наш режиссер. Ищем, зовем… Нет нигде.
– Как пропал? Куда?
Каскадер нервно кашлянул.
– Черт его знает.
– Когда вы его видели последний раз? Зовите всех!
Уставшие, взволнованные люди не внесли никакой ясности в исчезновение Бахмета. Все его видели во время съемок, и потом, когда закончили и собирались домой. Наступившая темнота внесла дополнительную сумятицу. Но и в темноте некоторые слышали голос режиссера.

– Бахмет выходил из туннеля?
На этот вопрос никто не смог ответить. Кому-то показалось, что он видел режиссера, а другие утверждали, что Бахмет не выходил. Изотов почувствовал, как голова идет кругом.
– Может, он отошел куда-то? В туалет, например…
– Мы еще поищем, – сказал Борис. – Ваши люди помогут?
Изотов снова вернулся в туннель. Режиссера искали повсюду, но так и не нашли. Автобус с киношниками уехал. До кишлака по скользкой от талого снега дороге добирались долго. Несмотря на усталость, никто не сомкнул глаз до утра.
– Куда он мог деться? – спрашивала Лариса.
Администраторша пожимала плечами.
– Утром придется снова ехать искать. Может, куда отошел да оступился в темноте. Упал, ушибся… Горы, все-таки!
– А мог он в пропасть свалиться?
Глафира с сомнением покачала головой.
– Где там пропасти? Поблизости вроде нет. Так… неглубокие расщелины. Может, и упал в какую. Все бывает!
– Ужас…
– Ты про золото никому не говорила? – неожиданно спросила администраторша.
– Нет, – прошептала Лариса. – Только вам.
– И не говори! Держи язык за зубами. Поняла?

* * *

За окнами стоял бледный рассвет. На оттаявшие тротуары сыпалась мелкая снежная крошка. В Москве снова похолодало. Марат пришел в фотостудию раньше всех, отпустил охранника. Открыл кабинет и сразу взялся за телефон. Через пару минут хлопнула входная дверь.
– Здравствуйте, Марат Анатольевич, – мелодично пропела Ирочка, громко стуча каблуками модных сапожек.
Она специально прошла мимо его открытой двери – стройная, тонкая в талии, в обтягивающем костюме из буклированной ткани. Песочный цвет шел ей.
– Привет, – пробормотал Калитин, не отрываясь от телефона. – Чайку сделаешь?
Ирочка обиженно хмыкнула и загремела посудой. «Наверное, опять звонит этой своей докторше! – подумала она. – И что он в ней нашел? Толстая, круглая и скучная, как классическая повесть».

Ангелина Львовна приходила в «Профиль» несколько раз вместе с шефом и очень не понравилась Ирочке. То, как Марат Анатольевич смотрел на свою гостью, зажгло в ревнивом сердечке приемщицы настоящий пожар.
«Какие мужчины дураки! – думала Ирочка, провожая докторшу ненавидящим взглядом. – Красивых женщин рядом не замечают. Приклеются к какой-нибудь клуше, а потом не знают, как отделаться».
Госпожа Закревская вовсе не была клушей. Ее фигура отличалась полнотой, но сохранила легкость и изящество. Прическа оказалась самая простая, а лицо – милое и естественное, без косметических излишеств. Именно то, что докторша производила приятное впечатление, и взбесило Ирочку.

Пока она насыпала заварку, заливала ее кипятком, резала лимон и готовила бутерброды, господин Калитин по странному совпадению тоже думал об Ангелине Львовне. Видения, доставлявшие ему столько хлопот, прекратились не без ее помощи. Сначала он обрадовался, а потом… ему как-будто стало чего-то не хватать. Единственной ниточкой, связывающей его с той давней загадочной жизнью, начала которой он не знал, а конца так и не смог вспомнить, была она, Лина. Она читала его записи, и только с ней он мог говорить об этом. Они стали чаще встречаться. По инициативе Марата. Он не мог определить, чего ему больше не хватало, «видений» или общения с Ангелиной Львовной. Наверное, и того, и другого.

– Алло! – наконец, ответили на том конце телефонной линии.
– Ты что, Цезарь, спишь до сих пор? – возмутился Калитин. – Полчаса дозвониться не могу!
– Я в Интернете сидел, – лениво ответил Цезарь Акимов.
Так звали давнего знакомого Марата. Цезарю исполнилось двадцать три года, он был классным специалистом по компьютерам и мог взломать любой код, любую защиту и проникнуть в любую базу данных.
– Сделал то, что я просил?
– Обязательно сделал. А как же? – обиделся Цезарь. – Включайте свою машину, я сейчас пришлю сообщение.
В открытую дверь кабинета заглянула Ирочка с подносом, уставленным едой.
– Давай сюда! – махнул рукой Калитин. – Я голодный, как волк.
Она поставила поднос и удалилась.
Обжигаясь горячим чаем, Марат включил компьютер и начал читать сообщение. По мере чтения он даже перестал жевать. Интересная вырисовывалась картина. Он снова набрал номер Цезаря.
– Спасибо, Акимов. Ты просто гений! Это все, что удалось выяснить?
– В общих чертах, да. Думаю, это основное.
– Ладно, пока. С меня причитается.

Марат принялся читать сообщение второй раз, более внимательно. Выполняя поручение Ангелины Львовны, он тщательно изучал частную жизнь Данилы Ревина. Выходило, что около двух лет назад владелец «Роскомсвязи» начал снимать сначала со своего личного счета, а потом и со счетов фирмы одну сумму за другой. Поначалу это были небольшие деньги, но постепенно аппетиты господина Ревина росли. Причем делал он это, не ставя в известность ни финансового директора, ни главного бухгалтера, ни собственную жену. Они оказывались перед свершившимся фактом, и только. Каких-либо объяснений Ревин не давал. Постоянные финансовые кровопускания поставили «Роскомсвязь» на грань банкротства. Но Ревину как-будто было все равно. Он вел себя, как человек либо отчаявшийся, которому нечего терять, либо как сумасшедший. Был еще один вариант. Ревин безумно влюбился. Такое бывает. Мужчина напрочь теряет голову, швыряет деньги налево и направо, покупает своей даме сердца виллу на Канарах, бриллианты, шубы, возит ее по Европе, кутит и безумствует в казино и ночных клубах Парижа, Лондона и прочих европейских столиц.
Марат проверил и это. Бывшие сотрудники сыскного агентства «Барс» провели расследование. Никакой любовницы у Ревина не оказалось. Более того, он не ездил ни на Канары, ни в Европу и даже не посещал московские казино. Никаких мало-мальски крупных покупок он в последнее время тоже не делал.

Тогда господин Калитин предположил другое. Возможно, Ревина кто-то шантажирует. Бизнесмен вынужден платить шантажисту огромные деньги, сохраняя все в тайне. Наблюдение за Даниилом Петровичем если не полностью опровергло эту версию, то посеяло сильные сомнения. Во-первых, Ревин совершенно не походил на удрученного, подавленного обстоятельствами человека. Напротив, он был спокоен, уверен в себе и даже весел. Сотрудники и знакомые говорили, что у него был период беспокойства и некоторой депрессии, но быстро прошел. Это подтверждала и Ангелина Львовна, к которой Ревин ходил на сеансы психоанализа. Во-вторых, Даниил Петрович являлся весьма состоятельным человеком и, став объектом шантажа, наверняка пытался бы решить эту проблему силовыми методами. У него была охрана, служба безопасности, связи в определенных кругах. Так что покорно и безропотно платить он бы не стал. Во всяком случае предпринимались бы попытки либо расправиться с шантажистом, либо хоть как-нибудь договориться.

Жена Ревина – прекрасная Мария – находилась в полнейшем ужасе от поведения своего супруга. Она пыталась его лечить, уговаривала, устраивала истерики, плакала, пугала разводом, но ничего не достигла. Тогда госпожа Ревина принялась бегать по гадалкам, колдунам и экстрасенсам. Но они только разводили руками. Итак, никто ничего не мог понять. Кроме самого Ревина. Он, очевидно, знал, что делает. И знал прекрасно. Марат Калитин решил выяснить, куда идут финансовые потоки, исчезающие со счетов «Роскомсвязи». Это оказалось не так-то просто. Помог Цезарь Акимов, виртуоз компьютерных программ и талантливый «взломщик». Его информация была неоценима. Судя по сообщению, присланному им господину Калитину, Данила Ревин являлся тайным соучредителем некой строительной фирмы, специализирующейся на проходческих работах. Мало того, Ревин еще частично финансировал сначала проект, а затем и строительство туннеля в Таджикистане. Делалось это через подставных лиц в строжайшем секрете. Туннель для автомобильного движения прокладывался через Язгулемский хребет в горах Памира.

– Черт знает что! – воскликнул Марат, еще и еще раз перечитывая сообщение.
Господин Ревин никогда не интересовался строительством. Ладно бы еще жилищным, это хоть сулило прибыли. А туннель в Таджикистане? С какой стати он ввязался в этот проект? Выгода? Более чем сомнительная. Благотворительность? Ревин был прагматичным, рациональным бизнесменом. Он не занимался благотворительными акциями, тем более такого масштаба, как строительство туннеля в горах. Это просто смешно! Марат думал. Он рассуждал и так, и этак. Все равно поведение Ревина выглядело нелогично. Допустим, он захотел поучаствовать в строительстве туннеля. Но зачем? С какой целью? «Роскомсвязь» не имела никакого отношения к строительству. Никакого! Впрочем, у каждого свои странности. Вот взбрело Ревину в голову заняться строительством. И он занялся. Но почему тайно? Партнеры бы не одобрили? Так ведь они все равно, рано или поздно, узнают. И скандала не миновать. Зачем осложнять себе жизнь? Может, и правда Даниил Петрович немного не в себе? Психика – штука хрупкая; даст трещину, и пиши пропало. А главное, сразу-то не всегда заметишь. Человек, как человек. Так же ходит, дышит, разговаривает. Только внутри у него начались уже невидимые глазу изменения, которые постепенно нарастают. Когда они становятся явными, предпринимать что-либо уже поздно. Что ж, если так, то… все объяснимо.

«Слишком просто, – сказал себе Марат. – Я выбрал самый легкий путь. Его жена придерживается того же мнения: Ревин – сумасшедший. Стало быть, гадать больше не о чем. Все его поступки – плод больного мозга. И все!» Господин Калитин чувствовал, что все гораздо сложнее. По неизвестным причинам Ревин задумал и осуществляет нечто очень для него важное. Настолько важное, что вся его текущая жизнь отошла на второй план. Бизнес, репутация, благополучие, обеспеченное будущее, взаимоотношения с женой – все отступило перед этой новой таинственной целью. Но что же это может быть такое? Об этот вопрос Марат споткнулся. И не смог двигаться дальше. Если проанализировать поведение Ревина за последние два года, то можно сделать вывод: человек ведет себя так, будто он не имеет будущего. Все, ради чего он жил, осуществилось. Или осуществится в самом скором времени. Ну не может быть смыслом жизни строительство туннеля! Все существо Марата противилось этому. А факты говорили обратное.

– Я чего-то не понимаю. Не улавливаю, – пробормотал он. – Самое главное от меня ускользает.
– Можно забирать посуду? – поинтересовалась Ирочка, просовывая в дверь аккуратно причесанную головку.
Она обратила внимание, что шеф разговаривает сам с собой. Ну вот, допрыгался! Холостяцкая жизнь до добра не доводит.
– А? Что? – растерялся Калитин.
Ирочка вздохнула, всем своим видом выражая сочувствие.
– Посуду, спрашиваю, забрать можно?
– Ах, посуду… да-да, конечно…
Она покачала головой, складывая на поднос чашку и тарелки от бутербродов.
– Вам жениться надо, Марат Анатольевич. А то вы уже… сами с собой разговариваете. Куда это годится?
– Никто не хочет выходить за меня, – пошутил Марат. – Ненадежный я. Не внушаю женщинам доверия.
Ирочка только хмыкнула, шествуя с подносом к двери. Этот Калитин невыносим! Просто чурка с глазами! Когда же он заметит ее любовь?!
Едва она вышла, Марата осенило. Он так и не выяснил, почему Ревин бросил альпинизм. Молодой, подающий надежды спортсмен вдруг перестает ходить в горы. Внезапно. Без всяких причин. Но так не бывает! Куда Данила поднимался в последний раз? На Памир. Кажется, его тренер что-то говорил о Язгулемском хребте… И туннель строится на Памире! Как раз через Язгулемский хребет. Может, разгадка кроется именно там?

Проводив очередного пациента, Ангелина Львовна ощутила усталость. Обычно она начинала утомляться после обеда, под вечер, когда за окнами сгущалась тьма. Ей хотелось домой, чтобы после ужина забраться на диван и почитать интересную книгу или просто подумать. Но сегодня с самого утра у нее появились тяжесть в голове и желание прилечь. «Хоть бы никто больше не пришел», – подумала она. По улице проезжали редкие машины, в кабинете тихо гудела газовая печь. По голубым изразцам перемещались солнечные зайчики. Сонный туман медленно заволакивал сознание Ангелины Львовны… Она знала, что бывает такое пограничное состояние, когда человек еще не спит, но уже и не бодрствует. Он пребывает в мире то ли своих, то ли чужих фантазий, бродя по ним, как по незнакомому городу в сумерках. Эти фантазии перемешиваются с его воображением и затягивают его все глубже и глубже, уводя в темные переулки и проходные дворы. И все сильнее размываются границы, отделяющие одно от другого…

Она не заметила, как оказалась в мрачном подвале, где сводчатый потолок смыкался высоко вверху, а стены были покрыты копотью и сажей. Маленький светильник тускло мерцал в узкой нише. Седой мужчина в бархатной одежде что-то объяснял молодому, стройному и порывистому юноше.
– Смотри! – говорил он. – Это кристаллический солнечый свет! Ты прочитал трактат?
– Да… – нерешительно ответил юноша. – Но почти ничего не понял.
Старик разозлился. В его голосе зазвучал неприкрытый сарказм.
– Еще бы! – прокаркал он. – У тебя в голове непристойные утехи, глупый отрок! Ты думаешь о дамских юбках, тогда как твое дело – изучать философию сокровенного мира. Недостойный! Ты не заслуживаешь…
– Вы гоните меня, учитель? – юноша радостно вскочил с каменной скамьи. В руках он мял малиновый берет с пером, готовясь водрузить его на голову.
– Сядь, нечестивец! – гаркнул старик и закашлялся.
Его легкие, пропитанные дымом и химическимим парами, слабели с каждым днем. Юноша покорно опустился на скамью, пережидая приступ кашля у старика.

– Я сам буду рассказывать тебе… – прохрипел старик. – Небесный шар есть источник и дух золота. Само же золото – символ Духа.
Чтобы отдышаться, старику понадобилась пауза. Юноша воспользовался этим.
– А… почему вас называют «копателями»? – робко поинтересовался он. – Я смотрел картинки в трактате. Там алхимики изображены с кирками и лопатами, роющими землю.
– Глупый отрок… ты смотрел картинки! Не удивительно, что ты ничего не понял, – старик судорожно вздохнул и продолжал. – Мы ищем редкие зерна тайного послания, которые затеряны в земной материальности и невежестве. Иллюминаты представляли духовные силы в виде жемчужины, заключенной внутри моллюска, скрытого на морском дне. Искатель Истины – словно охотник за жемчугом. Он опускается в море материальных иллюзий в поисках понимания. Это и есть драгоценная жемчужина.
– Я думал, вы ищете золото…

Новый приступ кашля сотряс тщедушное тело старика. Но его глаза горели диким и необузданным огнем. Он задыхался от отчаяния. Его земной путь близится к концу… а передать накопленные крупицы знания некому. Этот юноша, бестолковый и нетерпеливый, ничего не усвоит.
– Золото не надо искать, его семена содержатся в каждой одушевленной и неодушевленной вещи во вселенной, – произнес старик. – Каждый гран песка освящен духовной природой. Золото есть дух всех вещей! Цель алхимии не в том, чтобы создать что-то из ничего. Мы пытаемся оплодотворить семя, которое уже присутствует. Алхимия выращивает вездесущие семена золота, а не создает их.
Юноша ничего не понимал, но боялся признаться в этом.
– Смотри! – старик снова ткнул пальцем в картину, на которой были изображены ангелы, архангелы и другие небесные создания. – Они сами как солнца, они излучают сияющую энергию. С ее помощью небесные существа совершают переходы через тонкие сверхфизические миры. Они не имеют человеческого обличья, как изобразил этот художник, но могут принимать его.
– Зачем?
– Чтобы ты, полный глупости и невежества, смог увидеть их и узнать! – рассвирепел старик. – Понял?
Юноша торопливо кивнул, опасаясь гнева учителя. От страха он перестал что-либо соображать и только кивал головой и хлопал глазами, как заводная кукла. То, что он слышал, повергало его в полубессознательное состояние. Старику же ничего не оставалось, как продолжать.

– Я был членом самых секретных орденов, – сипел старый алхимик. – Я собрал по капле всю их скрытую мудрость. По их представлениям, солнце населено созданиями, излучающими духовный эфир, похожий на состав пылающего светила. Я думаю, солнце питается этой энергией. Сии создания – бело-золотистого цвета, и от них идет эманация четырех потоков. Величайшей и светоноснейшей сущностью является Архангел Михаил. Духи Света…
На этих словах старик запнулся. В груди его что-то заклокотало. Он вздрогнул всем телом, глаза его померкли, дыхание прекратилось. Алхимик медленно осел на пол и замер.
Юноша не сразу опомнился. Он все еще как бы продолжал слушать старика, который словно оцепенел.
– Учитель… – Молодой человек наклонился и посмотрел в остекленевшие глаза алхимика. – Что с вами?
Молчание было ему ответом. Юноша приложил ухо к впалой груди учителя, прислушался. Ничего. Он отпрянул в испуге.
– Учитель… вы умерли?..
Единственная свеча, дававшая немного света, вспыхнула, рассыпавшись бледными искрами, и погасла… Юноша вскочил и бросился прочь.

Ангелина Львовна открыла глаза. Что это было? Какое-то странное состояние полусна, в котором происходят удивительные вещи. Мрачное подземелье алхимика, его слова, испуганный ученик, стремглав кинувшийся вон… Как будто она видела все своими глазами, участвовала в этой трагической сцене. Госпожа Закревская тряхнула головой, сбрасывая наваждение, встала и прошлась по кабинету. В окно стучал ветками голый тополь. Его огромные блестящие почки кое–где лопнули, выпустили наружу клейкую зелень. Что ж, пора. Стояло холодное, ветреное начало апреля. Весна… Ангелина Львовна смотрела в окно и не узнавала привычную повседневную картину – мокрые тротуары, вылинявшие за зиму акварельные фасады домов, люди, выходящие из гастронома напротив, автомобильная стоянка невдалеке… Москва вдруг показалась ей чужим, незнакомым городом. В голове шумело и бродило что-то наподобие хмеля.
– Что со мной? Где я? – пробормотала она, потирая виски.
Она все еще находилась там, в закопченном подвале.

Доктор Закревкая села и прислушалась к себе. Никакого объяснения происходящему не нашлось. Ее взгляд обратился на «магический» шар, принесенный Самойленко. Шар, как шар… холодный, прозрачный… В нем не было даже того неуловимого золотистого свечения, которое она не раз замечала при Ревине. Ангелина Львовна пристально уставилась на шар в попытке усилием воли проникнуть в его тайну, в его скрытую природу, но… тщетно. Шар казался непроницаемым, а та, возникшая в глубине ее сознания картина, бледнела и таяла.
– Что я делаю? – спросила она себя. – Я поддаюсь на все эти глупости, выдуманные Самойленко. Мое воображение играет со мной, а я соглашаюсь на его обман. Боже мой! Как же это просто – уйти от реальности в мир собственных фантазий! Неужели жизнь настолько скучна и неинтересна, что люди вынуждены хвататься за малейшую возможность развлечь себя чем угодно? Пусть даже вымыслом. Лишь бы в нем было не то, что им приходится видеть изо дня в день.

– К вам можно?
Пришедшая на сеанс пациентка отвлекла внимание Ангелины Львовны от следующего вопроса. Если увиденная ею картина – вымысел, то чей? Уж она-то ничего похожего выдумать не могла. Алхимики, золото и светоносные существа были совершенно вне сферы ее интересов.
– Входите, – сказала она, стараясь сосредоточиться на предстоящем сеансе.
Молодая женщина, нервно поеживаясь и не зная, куда деть руки, рассказывала тривиальную историю, знакомую доктору Закревской до мельчайших деталей. Муж ей изменяет. Сначала она ничего не знала, но потом… его поздние возвращения, частые командировки, возникшая холодность заставили преполагать присутствие другой женщины. Трагедия под старым, как мир, названием «Другая», стремительно разворачивалась.
– Мы с ребенком стали ему неинтересны, – рыдала пациентка, судорожно всхлипывая и сморкаясь в белоснежный платочек. – Он стал чужим, грубым и… нетерпеливым. Я даже не могу ни о чем его спросить! Это какой-то кошмар…
– Вы пытались поговорить с мужем? – спросила Ангелина Львовна.
Женщина подняла на нее заплаканные глаза и отрицательно покачала головой.
– Я… боюсь…
– Чего?
– Вдруг он совсем уйдет?.. Ведь муж думает, что я ничего не знаю. А если… Нет! Пока окончательный разрыв не произошел, у меня есть шанс. Помогите мне!

Ангелина Львовна вздохнула.
– Какой помощи вы ждете? – спросила она. – Вы хотите наладить отношения с мужем? Или смягчить последствия разрыва?
– Я... не знаю… А можно что-то исправить?
В глазах посетительницы мелькнула слабая надежда.
– Исправить… Что значит исправить, как вы думаете?
Пациентка снова заплакала. Она не хотела ничего исправлять. Она хотела, чтобы пришел кто-то великий, гораздо более сильный, чем она, и своим «высочайшим повелением» вернул все на круги своя. Чтобы в ее семейной жизни наступила прежняя безмятежная благодать, чтобы муж любил только ее и чтобы все посторонние женщины навсегда утратили для него значение.
– Исправить – это внести необходимые изменения, – объяснила Ангелина Львовна, понимая, что говорит в пустоту.
– Почему он разлюбил меня? – сквозь слезы твердила женщина. – Все было так хорошо! Мы провели медовый месяц в Египте… Его родители подарили нам двухкомнатную квартиру!
«О чем она говорит?» – подумала Закревская и посмотрела на шар. Нейтральный, далекий от всего, что происходило вокруг него, он казался вырезаным изо льда. Только лед этот не таял.
Пациентка бурно возмущалась, вздыхала и сморкалась. Ей не нужны были ничьи советы, потому что она не собиралась их выполнять. Ей нужно было выплеснуть свою обиду, свои обвинения и свое горе. Ангелина Львовна слушала ее и думала: «Я не замужем. Какое счастье!»

Продолжение следует...

Автор: Наталья Солнцева

Официальный сайт Натальи Солнцевой
О тайнах говорить никогда не скучно. Тем более писать книги.
Наталья Солнцева - самый таинственный автор 21 века. Тонкая смесь детектива, мистики, загадок истории и любовной лирики...