Слеза полдневного светила. Часть 1. Главы 13 - 14

15 век нашей эры, империя ацтеков, Теночтитлан.

Я научился понимать недомолвки, ловить на лету намеки, додумывать то, о чем они и не догадывались. Я стал их тенью, их ночным кошмаром, их проклятием. Впрочем, тень проклятия отчетливо читалась на их лицах, была физически осязаема. Им так и не удалось создать ту жизнь, о которой они грезили и ради которой… Впрочем, я еще не полностью уверен. Они ли это? Пока многое, если не все, говорит в пользу моих догадок. Многое, но не все! Они живут, как и прежде, среди прозрачных озер, питающихся горными стоками и ручьями. Теночтитлан прекрасен, он подобен огромному плавучему саду. По многочисленным каналам скользят легкие лодки, повсюду склоняют к воде зеленые ветви ивы. Городские белоснежные дворцы и храмы построены в духе прежней культуры, покрыты изящной каменной резьбой, в которой четко прослеживаются мотивы птиц и солнца. Огромные статуи ярко, причудливо разукрашены. Как и прежде, они поклоняются Солнцу. Огромный Камень Солнца установлен посреди их столицы.

Они называют себя ацтеками, что означает Люди Ацтлана. Это слово сразу поразило мой слух… Ацтеки – храбрые, искусные и невероятно жестокие воины. Их риуталы ужасают. Они сотнями, тысячами убивают пленников и рабов, вырывая у них сердца. Кровь, кровь – вот чего алчут их Боги! Ацтекские аристократы щеголяют в золотых доспехах и шлемах, живут в роскоши и имеют много красивых жен. Орел, терзающий змею – отличительный знак царской власти. Такой знак носит на своем шлеме муж Миктони, надменный и самовлюбленный правитель. В этой империи путь наверх можно проложить себе исключительно военной доблестью и захватом пленников на поле боя. Войны питают эту империю. Бог войны Уицилопочтли отождествляется с Солнцем. Умерший или принесенный в жертву воин удостаивается великой чести – сопровождать Солнце на его пути от восхода к зениту. Тескатлипока и Кецалькоатль несомненно принадлежат к солнечным божествам. Солнце, золото и кровь – вот на чем держится Теночтитлан. Однако это не делает его менее привлекательным. Я почти полюбил его площади, сады и озера с прозрачной водой.

Сегодня у меня любовное свидание. Мы с Миктони выбрали для встречи самый большой рынок неподалеку от столицы. Он называется Тлателолько. Красивая лодка быстро доставила меня, куда следует. На огромной площади – шум и пестрота, лай собак, запахи фруктов и перца чили. Чего здесь только нет! Огромные связки кукурузы, бобы, тыквы, помидоры, семена чиа и амаранта, тропические плоды и колючий грушевидный кактус нопаль, растущий в полупустынях. Торговцы наперебой предлагают мясо индюков, дичь и рыбу. Здесь я впервые попробовал душистый пенистый напиток, который приготовляется из зерен какао.

Из толпы вынырнула закутанная в белоснежную накидку женщина, и я узнал в ней Миктони. Ее юбка была покрыта замысловатыми узорами, а на голове красовался богатый убор из перьев.
– Тебя могут узнать, – прошептал я, прижимаясь к ней в толпе. – Надо было одеться поскромнее.
– Здесь полно таких же, как мы, богатых и праздных… – беспечно возразила она. – Пойдем пить пульке! Ты угостишь меня?
Пульке приготавливался из сока агавы и предназначался для знати. Этот напиток кружил голову, притуплял внимание и развязывал язык. Поэтому я охотно повел свою мнимую возлюбленную угощаться пульке. Когда она изрядно выпьет, мне легче будет задавать вопросы.
– Миктони, – как можно ласковее произнес я, наливая ей очередную порцию пульке. – Чем так озабочен твой муж? Я видел его в храме… он бледен и встревожен. Неужели он что-то узнал о нас с тобой?
Разумеется, на самом деле ничего подобного я не предполагал. Я хотел незаметно втянуть ее в разговор на интересующую меня тему. И это удалось.
– Нет…
Она плохо держалась на ногах, и мне пришлось обнять ее.
– Тогда что же?
Если она и вправду вела свой род от Ицкоатля, то должна была знать хоть часть тайны. Во всяком случае, я надеялся на это.

– Его и жрецов волнует другое. Мне нельзя даже думать о том, чтобы… Нет! На моих устах лежит печать смерти. Тебе лучше не знать…
Я крепче прижал ее к себе, чувствуя ее тепло сквозь легкую ткань одежды, и вопросительно заглянул в глаза.
– Я не могу… – простонала она, пытаясь высвободиться из моих объятий. Но пульке уже успел подействовать.
– Почему? – одними губами произнес я. – Разве мы не давали друг другу клятвы, призывая в свидетели Солнце? Разве…
– Нет, нет… – вяло сопротивлялась она. – Я не смею… я… если я только помыслю об этом, то… жрецы узнают. Они убьют меня, и я не смогу сопровождать Солнце на его пути от зенита к закату. Я даже не попаду в Тлалокан…
– Тлалокан? Что это?

– Разве ты не знаешь? – она пьяно улыбнулась. – Ты смеешься надо мной, мой Шиутекутли… Каждый маленький мальчик знает, что Тлалокан – это желанный, цветущий рай, обитель бога дождя. Но если я… – ее тело сотрясла мелкая дрожь, а лицо побледнело, – то мне не будет доступа туда.
– Если ты… – побуждал я ее высказать запретную мысль. – Если ты… что? Говори же! Я готов разделить с тобой любую судьбу, даже жертвенный алтарь…
При упоминании о жертвенном алтаре передо мной мелькнули свирепые лица жрецов, и я невольно содрогнулся. Но мне следовало вызвать ее на откровенность во что бы то ни стало, поэтому приходилось пускаться на любые ухищрения.
– Не проси о невозможном! – взмолилась она. – Я погибну и погублю тебя… Мы будем прокляты. Нашей участью навеки станет Миктлан – низший подземный мир, которым правят Бог и Богиня Смерти. Ты этого хочешь?..

Я молчал, глядя на нее умоляющим взглядом.
– Хочу разделить с тобой все, – соврал я, ужасаясь, как великолепно я прикидываюсь.
Она тяжело вздохнула и провела рукой по лицу.
– Теперь ты знаешь, почему меня зовут Миктони. Это имя, созвучное Миктлану. Оно напоминает о смерти. Оно, как тавро, отмечающее посвященных. Беги! Беги от меня прочь, если хочешь спастись! Забудь обо мне! Выбрось меня из своего сердца…
О, как я ликовал! Это уже было хоть что-то. Я узнал, как мне вычислить посвященных в тайну. Быстренько перебрав в уме имена высших жрецов и знати, я понял, что их совсем немного.
– Что ты, дорогая?! – с пафосом воскликнул я, продолжая свою игру. – Я буду с тобой, что бы нас ни ожидало. Я твой и в жизни, и в смерти.
Она заплакала. А мне впервые стало неловко.

Чтобы отвлечь Миктони и переключить ее внимание, я повел ее на другую половину рынка, где выставляли свои товары резчики по камню, гончары, ткачи и ювелиры. Обстановка здесь была несколько иная. Посетителям предлагали свои услуги цирюльники, носильщики и судьи, следившие за порядком и честностью совершения сделок. Торговцы продавали товары, привезенные из далеких земель, а также пленников, назначенных к принесению в жертву.
Миктони нравились горячие лепешки из маиса, и я купил ей целое блюдо.
Мы не спеша прогуливались, рассматривая красивую одежду, воинские облачения и оружие, яркие перья тропических птиц, золотые изделия, горный хрусталь и бирюзу. Я купил ей в подарок полированные бусы из жадеита, пару золотых браслетов и великолепный плащ, искусно расшитый перьями. Она была счастлива и что-то беззаботно напевала себе под нос, забыв и о своих страхах, и о тайне…

Марат почти закончил записывать очередную возникшую в его сознании картину, как зазвонил мобильный телефон. Он не сразу собразил, что должен ответить.
– Я все еще там, на этом чертовом рынке… как его… – пробормотал он.
Трудное название вылетело из головы, и он уже не мог его вспомнить. На экране мобильника высветился номер звонившего. Марат сразу собрался, посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось десять минут. Он закрыл глаза и постарался расслабиться. Минуты пролетели, как одно мгновение. Господин Калитин включил переносной компьютер, пощелкал клавиатурой и уставился на экран. Он внимательно прочитал то, что на нем появилось, выключил машину и задумался.

Постепенно его мысли вернулись к написанному. Марату действительно удавалось избавляться от странных видений, перенося их на бумагу. Но с каждым новым «откровением» его все больше и больше занимал вопрос, какую такую тайну он пытался раскрыть? Империя ацтеков давным-давно перестала существовать, Теночтитлан разрушен, древняя цивилизация исчезла с лица Земли, а он все еще решает какую-то непонятную проблему.
– Что это могло бы быть? – спрашивал он себя. – Поиски сокровищ? Но ацтеки не прятали своего золота, оно все было на виду. Приходи и бери, что и сделал Кортес. Тайные знания? Не похоже. Тут кроется что-то другое… А вот что?
Если даже предположить невероятное, и эти воспоминания – мои собственные, почему я не знаю, что я искал?

Калитину начинало казаться, что внутри него объявился неизвестный ему, незнакомый человек. Этот человек жил своей жизнью и не собирался делиться своими секретами с Маратом. У этого, другого человека, была какая-то цель. Он упорно шел к ней, не считаясь с желаниями и помыслами Марата Калитина. Хозяин «Профиля» находился по этому поводу в полнейшем замешательстве. В его душе, привыкшей к порядку, воцарился хаос. Он набрал номер Ангелины Львовны и без приветствия, без какого-либо вступления спросил:
– Лина! У меня может быть раздвоение личности?
– Я так не думаю, – осторожно ответила она. – А что случилось? Тебе плохо?
– Это излечимо?
По ее молчанию он понял, что медицина в подобных случаях бессильна…

...К середине марта потеплело. И Вересов решил осуществить со своей группой первый штурм невысокой вершины. Период акклиматизации прошел нормально, и новички рвались в бой.
– Мы что, загорать сюда приехали? – ворчали они, подставляя лица яркому весеннему солнцу.
– Спешка хороша при ловле блох, – серьезно объяснял Илья. – А горы спешки не любят. С ними нельзя шутить. Тем более, если не знаешь их. Горы требуют к себе уважения. Каждый восходитель должен воспитать в себе предельную собранность, осторожность, техническую грамотность и полное соблюдение мер безопасности. Особенно на больших высотах и в сложных погодных условиях.
Молодые ребята слушали, но в глубине души были не согласны.
– Мы и так здесь две недели просидели без толку, – вполголоса возмущался Кострома. – Илья Григорьевич сам все гребни облазил, а нас не пускает.
– Правильно делает, – возразил Потапенко. – Без предварительной разведки маршрута в горы лезть нельзя.

– А зачем рюкзаки так набивать?
Потапенко посмотрел на Гошу Маркова, как на несмышленого младенца.
– И тебе что-то не нравится? – возмутился он. – Илья, в отличие от вас, сосунков, знает, что такое остаться на высоте без необходимого запаса продуктов! А вдруг непогода? Он же о вас беспокоится, дурья твоя башка!
– Что за базар? – поинтересовался Аксельрод, который закончил проверять снаряжение и укладывать палатки.
– Да вот, молодежь бунтует, – усмехнулся Толик. – Рюкзаки, видите ли, слишком тяжелые.
– Так зачем они сюда пришли? Надо было дома сидеть, у мамочки под юбкой. Я за них отвечать не собираюсь!
Гоша с Виталиком обиженно замолчали.

– Вы губы-то не дуйте, – не унимался Аксельрод. – Илья вас хочет доставить домой живыми и здоровыми. Вы просто гор по-настоящему не нюхали! Я в прошлом году видел австрийцев на Тянь-Шане. Они тоже решили, что отправляются на приятную прогулку. На восхождение вышли без рации, без разведки, без продуктов. А при спуске с вершины случилось то, что и должно было случиться при таком отношении к делу. Шли кто как хотел, без страховки, растянувшись по всему гребню. Один умник отстал, плелся вдалеке от группы, пока под ним карниз не обрушился. Потом пришлось всем этого идиота искать!
– Нашли?
– Черта с два! Поднялись к ним, доставили продукты, осмотрели склоны – нигде ни следа. Ледовый склон, с которого австриец свалился, был таким крутым, что задержаться на нем практически невозможно. Так и погиб мужик. А остальные заблудились, до наступления темноты не смогли выйти к палаткам. Ночевали в снегу, поотмораживали себе ноги, руки… В общем, было с ними мороки! Если бы на них не наткнулись москвичи, неизвестно, чем кончилось бы.

– Ладно, хватит тебе ребят стращать! – улыбнулся Потапенко. – Погода прекрасная. Правда, в горах она может за пару минут измениться, но будем надеяться, что нам повезет. Пошли!
Он махнул рукой в сторону, куда удалялся Вересов, и размеренно зашагал вслед за ним. Молодые резво пустились в путь, поправляя на ходу тяжелые рюкзаки. Замыкал шествие более опытный Аксельрод.
Несмотря на яркое солнце, по мере подъема вверх в горах становилось все холоднее и холоднее. Илья предложил надеть защитные очки.
– А-то глаза болеть будут, – предупредил он. – Много снега, много солнца… Знаете, откуда у этих гор название Памир? От иранского слова «Па-и-Михр», что в переводе означает «подножье Митра».
– Что такое Митр? – спросил Кострома, надевая очки.
– Бог Солнца по-ирански.
– А-а…
На этот раз спорить никто не стал. Солнце слепило немилосердно, и в очках идти стало значительно легче.

Спустя два часа группа остановилась на небольшой, покрытой снегом поляне.
– Ну вот, отдохните немного, – сказал Потапенко. – Отсюда и начнем восхождение. Правильно я понял, Илья?
Вересов поднял голову вверх, окидывая взглядом простирающийся под солнцем ледник. Он оказался каким-то ступенчатым и больше походил на ледопад.
– Правильно. На льду и на скалах нужно чувствовать себя одинаково уверенно. Так что это местечко нам как раз подходит. Я его еще три дня назад присмотрел. А повыше, ребятки, там есть скальная стеночка, градусов шестьдесят.
– Ого! – отозвался Аксельрод. – Не круто для начала?
– А у нас здесь крутые восходители, – пошутил Потапенко, подмигнув Гоше и Виталику. – Думаю, в самый раз будет.
Они разбили на поляне палатки, положили в них часть продуктов, чтобы легче было идти.
– Я пойду в голове цепочки, – сказал Илья.

Подъем на ледник оказался труднее, чем предполагал Вересов. Глубокие трещины, ледяные глыбы и другие самые причудливые нагромождения льда то и дело преграждали путь. Первым двигался Илья. Он шел на кошках медленно, осторожно, но бесстрашно. За ледопадом, который группа прошла без происшествий, начиналась крутая скальная стена с участками натечного льда. На подходы к ней ушел почти целый день. Под стеной команде Вересова пришлось заночевать. К вечеру поднялся сильный порывистый ветер.
– Хорошо, что мы хоть одну палатку догадались взять с собой! – сказал Аксельрод. – Что-то мне погода не нравится.
С трудом разожгли примус, вскипятили чай, немного согрелись.
– Всем вместе спать теплее будет!

Ночью ветер дважды срывал палатку, завывал, как стая диких волков. Под утро ненастье чуть успокоилось, стало тихо. Кострома и Гоша спали, как младенцы; Потапенко ворочался, кряхтел, а Илья никак не мог уснуть. Он высунулся из спального мешка, окликнул Аксельрода.
– Саша… ты спишь?
– Как же! Уснешь тут… – глухо отозвался Аксельрод. – Тревожно мне, Илюха.
– И мне тревожно.
Страшный грохот заглушил последние слова Вересова. Откуда-то сверху посыпались камни. Сбивая друг друга и ударяясь о скальные выступы, они меняли направление полета, высекая искры…
– Землетрясение! – догадался Илья. – Никому не двигаться. Отсюда бежать некуда.

К счастью, все обошлось. Защищенная каменным карнизом палатка послужила хорошим убежищем. Камнепад прекратился, но альпинистам уже было не до сна. Едва рассвело, принялись за очистку лагеря от камней.
Аксельрод и Потапенко пытались разгрести осыпавшийся на рюкзаки снег, как…
– Что это? – дрогнувшим голосом спросил Толик, наклоняясь ниже.
Из снега показалась скрюченная человеческая рука.
– Наши где? – не своим голосом гаркнул Аксельрод, оглядываясь по сторонам.
К ним тут же подбежали Илья, Гоша и Кострома, с ужасом уставились на торчащую из снега руку.
– Ф-фу ты… – с облегчением вздохнул Саша. – Слава Богу, все здесь! А я уж думал…

Общими усилиями тело откопали быстро. Незнакомый бородатый мужчина в красной пуховке был мертв. По-видимому, давно. Его лицо перекосила жуткая гримаса…
– Наверное, сорвался с гребня и замерз, – предположил Вересов. – Найти не смогли. А теперь гору тряхнуло, вот труп и снесло вместе с камнями и снегом.
– Это все ты! – взорвался Потапенко, глядя на Аксельрода. – Нечего было болтать про австрийцев! Дурные разговоры перед восхождением – плохая примета!
– Ты прав, – согласился Саша, качая головой. – Какого черта мне надо было вспоминать этого австрийца?
– Вот-вот… и черта поминай поменьше, – остыл Толик. – И вообще, у нас труп, ребята! Может, вернемся?
– Труп еще хуже, чем дурные разговоры, – подтвердил Илья. – Но мы уже поднялись на ледник… Человек умер давным-давно, а к нам свалился из-за землетрясения. Стоит ли возвращаться?
– А что делать?
– Давайте оттащим его подальше от палатки, завернем и оставим. После спуска со стены сообщим о трупе в базовый лагерь. Мы не сможем сами транспортировать его вниз.

Так и сделали. Гоша и Виталик примолкли, все их недовольство и кураж как рукой сняло. Труп произвел на них удручающее впечатление. Надо сказать, и опытных альпинистов мертвец вывел из равновесия. Все понимали, что это происшествие не сулило ничего хорошего. Однако Вересов решил продолжать подъем. Никто не осмелился с ним спорить.
Вверх по стене двигались медленно и осторожно, тщательно страхуя друг друга. Каждый метр преодолевался с трудом. К обеду погода испортилась. Небо потемнело, сверху сыпалась ледяная крупа, барабанила по капюшонам штормовых курток. На крохотной скальной площадке пришлось остановиться на отдых. Вскипятили чай, поели. С новыми силами двинулись вверх, прошли стену благополучно. Спуск, на удивление, начался без происшествий. Даже погода смилостивилась над ними. Все расслабились, и тут, когда в разрыве облаков уже проглянула небесная синева, отроги хребта вновь затряслись. Высекая искры, летели камни. Много. У Аксельрода снесло каску с головы. Запоздай он на секунду, не прижмись к скале, был бы еще один труп…

Благополучно добравшись до палатки, альпинисты сами себе не верили. В этом импровизированном лагере их ждал еще один сюрприз. Труп неизвестного скалолаза исчез.
– Куда он мог деться? – недоумевал Потапенко.
Они обошли маленькую площадку у подножия стены. Мертвеца нигде не было.
– Может быть, у нас это… горная болезнь? – смешно хлопая глазами, предположил Кострома. – Галюники мерещатся?
– У всех? – возмутился Аксельрод. – Не знаю, как вы, а я в своем уме! Труп был. Он лежал вот здесь.
– Что же он, убежал по-твоему?
Илья Вересов внимательно исследовал снег на краю площадки, где они оставили труп.
– Наверное, во время второго землетрясения его снесло вниз. Теперь не найдешь.

– В базовый лагерь сообщать будем? – настраивая рацию, спросил Потапенко.
– О чем?
– О трупе.
– Интересно! А где этот труп? – развел руками Саша. – Что мы скажем? Был труп и нет трупа? Хочешь, чтобы нас посчитали сумасшедшими? Как ты думаешь, Илья?
– Вдруг его и правда не было? – сказал Гоша. – А, ребята? Вдруг нам показалось?
– Ладно, – махнул рукой Вересов. – Нет трупа, не о чем и сообщать. Потом решим, как с этим быть.
– Ребята! – воскликнул Потапенко. – База сообщает, было землетрясение, пять баллов!
– Передай, что у нас все в порядке, – велел Илья. – И давайте спать.
Они поужинали, застегнули палатку и забрались в спальники. Над Памиром стояла холодная, тревожная ночь…

* * *

Самойленко просто раздувался от сознания собственной важности, когда Ангелина Львовна обращалась к нему с какими-либо вопросами. Он едва не подпрыгнул от восторга, когда она пришла к нему в кабинет и попросила рассказать подробнее о хрустальном шаре.
– Ну вот! Наконец-то! – ликовал он. – Я знал, что для тебя еще не все потеряно! Раз ты интересуешься шаром, значит, в твоем сознании идут кардинальные сдвиги.
– Я сварила кофе, – внесла она охлаждающую струю в его жаркий поток. – Будем пить и беседовать.
Олег Иванович уселся за свой стол и придвинул шар поближе.
– Спрашивай.
Закревская некоторое время всматривалась в глубину шара. За окнами вовсю светило солнце, но того странного золотистого оттенка, как при Ревине, внутри шара не появлялось.

– Из чего он сделан? – спросила она.
– Это прозрачный кристалл кварца, я же тебе говорил.
– Прости, Олег… тогда я не придала этому всему значения. Теперь хочу узнать подробнее. Что может этот шар?
Самойленко почесал свою бородку со страшно многозначительным видом и пустился в объяснения.
– Ну… кристаллы имеют тысячелетнюю историю. Они обладают магическими свойствами и в силу этого используются магами. Например, кристалл «Череп предсказаний»…
– Олег, – перебила его Ангелина Львовна. – Говори конкретно о шаре, который стоит тут перед нами. У меня мало времени, через пятнадцать минут придет Ревин.
– Вечно ты торопишься. «Служенье муз не терпит суеты»!
– Поэтому я и не поэт, а врач, – возразила Закревская. – Говори о том, что мне нужно. Разливаться соловьем и пускать пыль в глаза будешь своим клиенткам. А меня уволь, пожалуйста.

– Ладно, – согласился Самойленко. – Раз ты торопишься… Кристаллы уникальны. Они лечат, их воздействие на чакры трудно переоценить. Кристаллы способствуют развитию скрытых способностей. Их можно применять в телепатии и предсказаниях будущего. Кристаллы излучают и принимают различные вибрации, кристаллы…
– Олег! Вот этот шар что может?
Самойленко снова почесал бородку.
– Мой знакомый экстрасенс сказал, что этот шарик принимает энергию как из космоса, так и от человека.
– Как это происходит?
– А черт его знает! – Самойленко закатил глаза и развел руками. – Понятия не имею!
– Зачем же ты держишь на столе этот шар, если не умеешь им пользоваться?
– Ну и что же? – возмущенно завопил Олег Иванович. – Вдруг у меня прорежется понимание? Вот в один прекрасный момент посмотрю на шар и… все!

– Что все?
– Мало ли… Откуда я знаю? Кристаллы могут хранить и передавать информацию. Я нахожусь рядом с шаром изо дня в день, изо дня в день. Нужно же ему с кем-то общаться? Вот он мне и передаст все свои знания. Больше ведь нет никого!
Закревская не выдержала и захохотала, причем так, что из глаз слезы потекли.
– Ой… ну, дай тебе Бог здоровья, Олег! Насмешил ты меня!
– А ты не смейся, – обиделся Самойленко. – Когда мне откроются законы Вселенной, вы еще удивитесь! Я буду знать все об устройстве не только нашего мира, но и всех остальных миров. Я…
– Эк тебя понесло, братец! – остановила его Ангелина Львовна. – Ладно, убедил. Можешь дать мне твой шарик на пару дней?
– Зачем?
– Ну как же? А вдруг и я сподоблюсь Высшего Знания? Нельзя быть эгоистом, Олежек. Бог велел делиться.

– Ты что? – опешил Самойленко. – Ты серьезно?
– Почему бы и нет? Думаешь, я не хочу знать, как устроены миры?
Психотерапевт подозрительно уставился на коллегу, сомневаясь, шутит она или нет.
– Я не шучу! – решительно сказала Закревская. – Давай шар! Ко мне уже клиент приехал. Видишь, «Джип» остановился у входа?
– А-ага…
Так и не разобравшись в ситуации, Олег Иванович самолично, с необыкновенной торжественностью, отнес магичекий шар в кабинет к Ангелине Львовне.
– Черт ее разберет… – бормотал он, возвращаясь к себе. – Смеется она надо мной, что ли?
Но Закревская и не думала смеяться над своим партнером. Ей действительно нужен был шар. Для эксперимента.

Она едва успела успокоиться и принять надлежащий вид, как вошел господин Ревин.
– Рад вас видеть в добром здравии! – радушно сказал он, улыбаясь.
Полный рот золотых зубов сверкнул в солнечных лучах, и на мгновение Закревской показалось, что у Ревина изо рта пышет огонь. Впечатление было не из приятных.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – указала она на мягкое кресло.
– Вам нравится?
– Что именно?
Даниил Петрович с видимым удовольствием указал на свою золотую челюсть.
– Это.
– Ничего…
– Вижу, что вы не в восторге, – совершенно не огорчился он. – Моя жена даже в обморок упала, когда увидела. Странно, право.
– Что ж тут странного? Сейчас как-то не принято ставить золотые коронки…

– И напрасно! – горячо возразил Ревин. – Напрасно! Меня просто тошнит от фарфоровых зубов. А вас?
– Н-нет. Белые зубы естественнее смотрятся.
– Ха! – махнул рукой Даниил Петрович. – Это для кого как.
– Возможно. А у вас что, простите, зубы болели?
– Почему болели? Коронки я для красоты поставил. И не только. Знаете, как жизненный тонус сразу поднялся?
Ангелина Львовна пожала плечами, рызмышляя, как ей перейти от темы зубов к теме денег. Пора выяснить, куда тратит свои средства милейший Даниил Петрович.
– Наверное, уйму денег стоило это удовольствие? – спросила она.
– Что деньги? Бумага… – Ревин презрительно скривился. – Обыкновенная бумага!
– Вы полагаете?
– А вы что, по-другому считаете? – Он вытащил из кармана портмоне, достал из него купюру, порвал ее на мелкие клочки и подбросил в воздух. – Вот они, ваши деньги! Прах ничтожный! Скажете, нет? Ну, убедите меня в обратном.

Закревская растерялась. И тут ее взгляд случайно упал на шар, о котором она напрочь забыла. В прозрачной глубине его мерцал тот самый золотистый цвет… Она с трудом оторвала взгляд от шара.
– Да… но чтобы заработать деньги надо потратить усилия.
– Я потратил много усилий! – обрадовался Ревин. – Это вы правильно заметили. Я заработал много, очень много денег. Знаете, в чем вся беда?
– В чем?
Ангелина Львовна все еще думала о шаре, и слова Ревина пролетали мимо ее ушей. Только профессиональная собранность помогала ей поддерживать разговор.
– Я работал, вкалывал, как проклятый… и не ведал, зачем. Но тогда все были мной довольны. И моя жена, и мой финансовый директор. Никто не возмущался, не интересовался моим здоровьем, не посылал меня к доктору. А теперь… я, наконец, понял, для чего мне нужны деньги! Представляете себе? Я понял, зачем я их зарабатывал и куда мне следует их потратить. О, как все встали на дыбы! Они вовсе не рады. Они в бешенстве! Они говорят, что я болен! Что я выживший из ума идиот!
– Никто не считает вас…

– Бросьте! – перебил ее Даниил Петрович. – Уж кому, как не вам, известно, что обо мне думает моя собственная жена. Да она спит и видит объявить меня невменяемым, недееспособным придурком. Ну уж нет! Такого удовольствия я вам, господа хорошие, не доставлю! Я полностью в своем уме и прекрасно, – слышите, вы? – прекрасно отдаю себе отчет, что я делаю и с какой целью. И я хочу предупредить вас: прекратите выведывать, ходить вокруг да около, вынюхивать и лезть туда, где вас не ждут. Вы меня поняли?
– Вполне.
– Так вот. Сегодня я пришел объявить вам, что никакой психоанализ мне больше не нужен. Если я раньше чего-то не понимал, то теперь мне все открылось. Теперь в моем сознании наступила такая ясность, о какой вы и не мечтаете. Просто потому, что вы не знаете, каково это – вдруг прозреть! Когда с глаз падает пелена, и слепой начинает видеть мир в красках! Вам этого не понять…

– Я не ошиблась? Вы заявляете, что сегодня у нас последний сеанс?
– Это у вас последний сеанс! – возразил Ревин. – А у меня просто последний разговор с вами в этом вашем кабинете.
– Вы уверены, что больше не нуждаетесь в моей помощи?
– Не только в вашей, но и в чьей-либо еще. Так и передайте моей драгоценной супруге!
По мере того, как Ревин говорил, желтовытый свет внутри шара то разгорался, то утихал. Закревская краем глаза следила за шаром, стараясь делать это незаметно.
– Что ж… – рассеянно сказала она. – Тогда нам стоит попрощаться и расстаться добрыми друзьями.
– Как вам будет угодно. – Ревин встал и слегка поклонился. – Надеюсь, вы не будете скучать по мне?
– Постараюсь…

Он вышел, а Закревская все еще сидела, не спуская глаз с шара. По мере того, как шло время, золотое свечение в глубине шара тускнело и тускнело, пока полностью не угасло. И, наконец, шар стал кристально чистым, прозрачным, как и до прихода Ревина.
– Что же это такое? – пробормотала Ангелина Львовна. – Как это понять? Самойленко! – позвала она, надеясь, что у него нет пациента.
– Ты меня звала?
Олег Иванович развязно уселся в кресло, заложив ногу на ногу.
– Послушай… Отчего шар может светиться?
– Шар? – Самойленко явно не ожидал, что его позвали из-за шара. – Хм… ну, от солнечных лучей, наверное. Или от лампы. А что, он у тебя светился?
Олег Иванович взглянул на шар, который был девственно прозрачен, и несколько раз моргнул.
– Если на него пристально смотреть, то глаза устают, и… всякое может показаться. Знаешь, гипнотизеры используют этот прием, заставляют смотреть на блестящий предмет, и человек невольно впадает в транс.
– Спасибо, о гипнотическом трансе я сама знаю, – вздохнула Ангелина Львовна. – У тебя выпить что-нибудь есть?
– Да-а…
«Странная женщина! – подумал Самойленко, отправляясь к себе в кабинет за коньяком. – Странная и… красивая».

– Ну, и как ты себе это представляешь?
Режиссер Бахмет, Борис и пиротехник обсуждали предстоящие съемки взрыва туннеля. Пиротехник высказывал свои соображения, Борис - свои, а Дмитрий Лаврентьевич все это выслушивал, посасывая трубку, и вносил коррективы.
– У нас люди в туннеле не задохнутся, если ты столько дыму напустишь? – спрашивал он пиротехника.
– Так вы же сами требуете максимально естественных условий, – вяло защищался тот. – Вам и взрыв подавай, и обвал, и все это чтобы происходило не где-нибудь, а под землей. Я даже не знаю, какая там у них система вентиляции.
– Узнай, – злился Борис. – Это твоя работа.
– Сам попробуй узнай! Паршин со мной даже разговаривать не хочет.
– Ты что, не можешь к нему подхода найти?

– Не могу! – взорвался пиротехник. – Я практик, а не психолог. А к вашему Паршину подход один – деньги! Набаловался, котяра…
– Если надо будет, заплатим, – спокойно вставил Бахмет. – Но ты пока попробуй этот вопрос как-нибудь по-другому уладить. У нас и так большие расходы. Я уже телеграмму в Москву отбил, чтобы увеличили финансирование.
– Гаврилов, небось, в бешенстве.
– Ты бы тоже был в бешенстве, – заметил Борис. – Если бы речь о твоих деньгах шла.
Дмитрий Лаврентьевич выпустил пару колец дыма и сказал:
– У Паршина заместитель есть, помоложе. Надо с ним поговорить. Может, он окажется покладистее и не таким жадным.
– Изотов, что ли? Валера?
– Какой он тебе Валера? – возмутился Борис. – Для тебя он Валерий Михайлович. Твоя фамильярность, Коля, ужасает. С людьми так нельзя. Ты еще хочешь, чтобы Паршин с тобой сотрудничал!
– А ты у нас специалист по работе с общественностью, – съязвил пиротехник. – Знаток этикета! Меня вот мамка забыла благородным манерам обучить. Я по-простому привык.
– Простота, Николаша, хуже воровства.

Режиссер Бахмет, которому надоела эта бесполезная перепалка, сердито кашлянул.
– Хватит вам языки чесать! Давайте о деле.
– Так мы о деле, – возразил Борис. – Пусть Коля встретится с Изотовым и поговорит обо всем. По-моему, Валерий Михайлович мужик неплохой.
– А почему опять я?
– Тебя, Борис, съемки взрыва тоже напрямую касаются, – вмешался Бахмет. – Актеры в трюках участвовать не будут. Не хватало мне еще несчастного случая! Пусть каскадеры делают свое дело. Зачем мы вас сюда везли?
– Ладно, – согласился Борис, бросая недовольные взгляды на пиротехника. – Вижу, что без меня ничего не выйдет. Если подземное помещение окажется сильно задымленным, я за последствия не ручаюсь. Вентиляция, конечно, дело хорошее, но… береженого Бог бережет.
– Давайте выдадим людям противогазы, на всякий случай, – сказал Николай.

– Батюшки мои! – всплеснул руками Бахмет. – Как же это я сам не догадался? Выдать всем противогазы, и дело в шляпе! Ну, Коля, ты голова! Я тебя в художественный совет выдвину. Мне такие умные во как нужны!
Пиротехник так и застыл с глупой улыбкой на лице, не понимая, шутит режиссер или говорит серьезно.
– Где я тебе возьму столько противогазов? – заорал Бахмет, переходя от притворного тона к настоящему. – У меня съемочная группа, а не штаб гражданской обороны!
Он положил трубку на стол и крикнул, что было силы:
– Глафира! Глафира!
Через минуту в приоткрытую дверь просунулась красиво причесанная голова администраторши.
– Я вам нужна, Дмитрий Лаврентьевич?
– Глафира, – Бахмет уже несколько остыл. – У нас есть противогазы?
Госпожа Сухова бочком протиснулась в комнату и развела руками.
– Откуда, Дмитрий Лаврентьевич? Не предусмотрено.
– Видишь, Коля? – режиссер многозначительно поднял вверх указательный палец. – Не предусмотрено! Мы не военные действия снимаем, где происходят газовые атаки. Понимаешь, дружок?

– Понимаю, но… надо было предусмотреть, – не сдавался пиротехник. – Взрывы и обвалы тоже могут сопровождаться дымом и газами.
– Нет, вы посмотрите на него! Он хочет довести меня до плохого! – Бахмет схватил трубку и начал с остервенением пускать клубы дыма. – Надо было еще в Москве предупредить, что понадобятся противогазы! Что ж ты молчал?
– Меня никто не спрашивал! – отрезал пиротехник.
Воцарилось напряженное молчание.
– У нас есть парочка респираторов… – робко вставила Глафира. – Я захватила.
– Оч-чень хорошо! – ожесточенно произнес Бахмет. – Парочка респираторов! Вы меня без ножа режете!
Глафира привыкла к подобным выпадам режиссера, поэтому особо не расстраивалась. Просто стояла и хлопала глазами.
– Нужно разузнать, нет ли у кого партии противогазов, – предложила она. – И попросить.
– У кого это в горах могут быть… А ведь она права! – Борис аж привстал. – Строители! У них наверняка есть. Прокладка туннеля – дело не шуточное, вдруг метан просочится… или еще что. У проходчиков противогазы должны быть, я думаю. Хотя бы десяток.
– Нам этого хватит, – отозвался пиротехник.
Бахмет ожесточенно курил, переводя взгляд с одного участника дискуссии на другого.
– Пусть Коля поговорит с Изотовым, – вынес он свой вердикт. – И насчет противогазов тоже.

Утро следующего дня выдалось ненастное. На вершины гор легли сизые тучи, шел мелкий снег, дул ветер. Лариса подумала, что к туннелю они сегодня не поедут, но ошиблась.
– Собирайся, – разбудила ее Глафира ни свет, ни заря. – Ехать пора.
– Куда? Снег же идет…
– Ну и что? Снег на улице, а ребята внутри работать будут.
– В самом туннеле?
– Да. Борис к трюкам готовится, а пиротехники что-то там измерять собираются, рассчитывать. В общем, мы должны помогать чем сможем.
Лариса нехотя встала, принялась одеваться. Снегопад за окном вызывал желание греться у печки, пить горячий чай, а не тащиться за тридевять земель в надоевшем автобусе.
– Ты Изотова знаешь? – спросила Глафира, когда они, наконец, выехали на дорогу, ведущую к строящемуся туннелю.
– Валеру что ли?
Администраторша своим вездесущим орлиным взором давно заприметила интерес инженера Изотова к бывшей учительнице Мельниковой. И решила использовать это. Николай слишком резкий, прямолинейный, а к Валерию Михайловичу нужен нежный, дипломатичный подход. Лариса гораздо легче найдет с ним общий язык.

– Ты поговори с Валерой, – как бы между прочим, предложила Глафира.
– О чем?
– О разном. Скажи, пусть посодействует нам в съемках. А-то Паршин совсем взбесился.
– Думаешь, Изотов меня послушает?
– По-моему, он тебе симпатизирует.
– Ой! – смутилась Лариса. – Не выдумывайте, Глафира Дормидонтовна. Просто он воспитанный человек. Не то, что Паршин. Хапуга и нахал, каких поискать.
– Вот-вот, – подтвердила Глафира. – Мы уже все эпизоды около туннеля сняли. Теперь нам внутрь надо. А Паршин не пускает. Дни идут, деньги тратятся, а толку никакого!
Мельникова подумала-подумала и согласилась. Валерий Михайлович Изотов в самом деле оказывал ей знаки внимания. Мелкие, правда, но… выбирать особо не приходится.
– Ладно, – согласилась Мельникова. – Я попробую.

Автобус остановился у самых вагончиков, все вышли, с наслаждением разминая затекшие тела, вдыхая холодный снежный воздух. На строительстве их ожидала новость: Паршин слег с жестоким радикулитом и не мог подняться с постели.
– Судьба благоволит к нам, – шепнула Ларисе администраторша. – Вон, Изотов идет. Действуй!
Инженер увидел автобус съемочной группы и направился к приехавшим. Он выглядел усталым и подавленным.
– Похолодало! – сказала Мельникова, незаметно подталкиваемая сзади Глафирой. – Вы неважно выглядите, Валерий Михайлович. Как здоровье?
Он махнул рукой.
– Ничего…
Администраторша деликатно отошла в сторону, и Лариса с Изотовым остались вдвоем.
– Что-то не ладится? – участливо спросила Мельникова.
– С этим туннелем с самого начала все не ладится! – признался Изотов. – Дьявольское невезение. Мы его решили прокладывать с западного и восточного порталов одновременно, чтобы быстрее было. И на тебе! Нестыковка получилась. Виданное ли дело, чтобы два геодезиста ошиблись? Теперь приходится на ходу все исправлять. Паршин даже слег, так его это достало.

– Да, понимаю. У нас тоже неприятности. Съемки затягиваются, начальство недовольно. Словом, все не слава Богу!
– Вы люди творческие, – улыбнулся инженер. – А мы – технари. Все до сантиметра высчитали, вымеряли, а получилось так, будто шли сквозь гору вслепую. Да еще с грунтом возня! То твердый, как черт, то плывуны, откуда бы им взяться. Ничего не понимаю. Ось туннеля никак не могла отклониться… И все же отклонилась. Как заговоренная эта гора!
– А нам надо взрыв снимать, – гнула свою линию Мельникова. – Вы не могли бы помочь?
– Я? – удивился Изотов. – Каким образом? Я ведь в кино ничего не смыслю.
– Так от вас ничего особенного и не требуется, кроме разрешения. У нас фильм-катастрофа про то, как туннель обрушился. Понимаете? Нам надо внутри, под землей, отснять еще пару эпизодов.

– Ну… не знаю… – Валерию Михайловичу было неловко отказывать Ларисе. – По технике безопасности не положено.
– Валера, миленький, – взмолилась Лариса. – Помогите! Мы будем очень осторожны. И каски наденем, и эти… противогазы. У вас есть?
– Что? Противогазы? Есть… немного.
– Вы нам раздайте, на всякий случай. И каски. Ладно? Нам же кино снимать надо! А искусство требует жертв.
– Ох, вот еще только жертв не хватало! – засмеялся Изотов. – Давайте без жертв обойдемся.
Лариса поняла, что лед тронулся, и приободрилась.
– Покажите мне туннель, – понизив голос, попросила она. – Можно? Проведите что-то вроде экскурсии лично для меня.
– Для вас?
Инженер Изотов был польщен. Экскурсия в туннель! А что? Тем более, для такой интересной женщины, как Лариса.

Продолжение следует...

Автор: Наталья Солнцева

Официальный сайт Натальи Солнцевой
О тайнах говорить никогда не скучно. Тем более писать книги.
Наталья Солнцева - самый таинственный автор 21 века. Тонкая смесь детектива, мистики, загадок истории и любовной лирики...