Предательство. Часть 2

Кирилл посмотрел на Олю: - Ты и в самом деле считаешь этого человека сумасшедшим? - А как же? Ну, понятно, что у нас не все нормально в стране. И кому, как не нам, этого не понимать. Но так ходить по лезвию бритвы, причем, заметь, зная, что ничего своими листовками не исправишь… Это, знаешь ли, вызывает некоторые сомнения по поводу адекватности автора.

- Ладно, проехали. Когда твой отец приезжает?
- Подожди, Кирилл. Ты никогда не высказывал своего мнения по поводу этих листовок. Почему? – Оля смотрела серьезно, ждала ответа.
- Не высказывал, потому что не хотел высказывать, - ответил Кирилл.
- Резонно, - пожал плечами Олег. - И все же, что ты думаешь по поводу автора этой галиматьи?
- Я думаю, что он неравнодушный человек.
- Ого! Так даже?! И в чем же его неравнодушие? - Олег подался вперед, на лице его была написана явная заинтересованность.
- В том, что ему не плевать.

- Кирилл, я не понимаю… Ты как будто знаешь, о ком говоришь, - Оля дотронулась кончиками пальцев до подбородка. - Ты что, знаешь, кто это?!
- Знаю, - Кирилл усмехнулся.
- Кто? – Олег готов был выпасть из кресла.
- Да он шутит… - протянула Оля.
- Да, я шучу. Ты права. Я не знаю его. Ибо человек может знать многих людей, но самого себя знать и понимать ему не всегда дано.
В комнате стало тихо.
- Не понял.
Олег встал. Оля смотрела на Кирилла очень серьезно, она сцепила ладони, как будто старалась оградить себя от того, что должна была услышать в следующий момент.

- Это я писал, - сказал Кирилл очень спокойно.
- Ты?! – Олег почти кричал. - Ты что, идиот?! Ты знаешь, что за такое с тобой могут сделать?
- Ничего. Все, все успокоились. У нас выпуск через три дня. Переживания остаются позади. Что это вы так уставились?..

…Он шел домой один. Смотрел под ноги, и взгляд его был сосредоточен, как на госэкзамене. Как будто не упирался взгляд его в носки туфель, а блуждал коридорами сознания, изо всех сил старающегося решить неразрешимую задачу, поставленную перед ним жизнью. Он должен был решиться, но не мог. Олег понимал величину боли близкого ему человека, почти физически ощущал эту боль, которой собирался подвергнуть его, он очень ясно представлял себе последствия того, что собирался сделать. Но так нужно было сделать. "Так надо, так надо, - уговаривал он сам себя. - Так надо…"

…За Кириллом пришли на следующий день. Следователь не верил своему счастью, когда вытаскивал из кладовки печатную машинку и несколько новых рассказов, в которых студент высмеивал советскую действительность. Сначала с ним разговаривали очень вежливо, допытываясь, кто надоумил. Потом начали угрожать. Потом… В общем, обычная схема работы с подследственными, не сильно претерпевшая изменения и спустя много лет. Доказать существование «группы» не удалось, и Кирилл отправился в стены Винницкой психиатрической больницы с «диссидентским» диагнозом «вялотекущая шизофрения».

Кирилл понял все сразу. Он верил Оле, как самому себе, да и не было смысла девушке кому-нибудь говорить о том, о чем поведал ей и своему лучшему другу парень, окончивший институт с отличием, но так и не сумевший получить диплом на руки. Все его достижения в учебе были закономерно аннулированы, и диплом, заслуженный Кириллом по праву, никто ему, разумеется, не выдал. Свадьба тоже осталась лишь несбывшейся мечтой. Но зачем на него «навел» Олег, бывший Кириллу почти братом? Их часто и считали братьями, так они были похожи даже внешне! Зачем? Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать...

…Еще находясь в следственном изоляторе, Кирилл всем сердцем желал встречи с любимой лишь по одной, ему и ей, известной причине, заставлявшй его не спать ночами и мучить самого себя постоянными упреками в том, что он совершил, мыслями о том, что будет значить для нее расставание с ним. Оля была беременна. За неделю до рокового признания Кирилла она сказала ему, что то, что должно было произойти, когда молодые люди стали бы законными мужем и женой, произошло.

Они сидели на набережной тогда и смеялись, стесняясь друг друга почему-то, как стесняются проявления первых чувств подростки, впервые вкусившие запретный до того, но безумно желанный плод физического соития и испытывающие странное чувство неимоверного счастья обладания друг другом и странного чувства стыда.
- Это классно, Оленька, - Кирилл знал, что говорит что-то не то, не к месту и не ко времени, что есть тысячи слов и фраз, которые смогли бы показать его радость и озвучить в полной мере чувства.

Оля смеялась, искоса поглядывая на любимого, как будто старалась заглянуть ему в душу, как будто у нее получалось прочесть в его сердце все те слова нежности, что оставались невысказанными, и была счастлива оттого, что слова эти были подобны чудесной мелодии скрипки, игравшей в унисон волшебной песне, которая звучала у нее в душе…

Олег пришел к Оле через день после того, как арестовали Кирилла. Об этом сказала мать Кириллу на свидании.
- Она его прогнала. Я знаю, что прогнала.
- Зачем он приходил? – лицо Кирилла было словно выточено из камня.
- Оля говорит, что это не имеет значения. А ты сам не понимаешь?
- Так… Так…
Кирилл чесал давно небритые, запавшие щеки.
- Эй, стоп! Ты что это? Не волнуйся. Оля любит тебя, она его и на порог не пустит больше.
- Так… - казалось, Кирилл судорожно искал ответа на какой-то волнующий его вопрос. И не находил.
- Значит так, мама. Этого человека больше нет. Он умер тогда, когда написал на меня донос. Если я узнаю, что кто-нибудь из вас с ним обмолвится хоть словом, вы для меня тоже умрете.

Мать кивнула. Она ни в коей мере не разделяла взглядов сына, не была «антисоветчицей», всю жизнь честно тянула лямку в своем НИИ и сумела воспитать парня самостоятельно. Она считала то, что он совершил, не более чем огромной глупостью, и не воспринимала всерьез криков следователя о том, что сын ее связался с зарубежной разведкой. Да и сам следователь не очень-то верил в это. Времена были уже не те, и «шпионами» можно было всерьез напугать лишь юных читателей книг о подвигах советских контрразведчиков. Наслушался пацан «голосов» по радио, вот и съехала крыша. Судьбу себе поломал, дурак. Но дружок его, накатавший донос, тот еще гусь. Следователь не любил таких, как Олег. Решившихся на предательство, но не решающихся это предательство признать…

Продолжение следует…