День, изменивший судьбу

Это был самый обычный день. Один серый, ничем непримечательный патрон из бесконечной обоймы моей жизни. Я проснулась, потянулась, выглянула в окно, картина за которым явно указывала мне на то, что сегодня мне вообще не стоит выходить из дома. Да и куда мне, в общем-то, спешить? Куда идти? Три месяца без работы – это вам не шутка. Это состояние сродни ощущению постоянного полусна. Я и находилась уже более полугода в состоянии полусна. И просыпаться не хотелось…

…В детдоме, где я работала еще полгода назад, перестали платить зарплату. Мизер, которого не хватало на элементарное, перестали выплачивать. В Москве расстреливали из танков белый дом, в Киеве из танков пальнули по мне. Перестройка настолько перестроила мой мозг, что мыслительные процессы в нем стали протекать не так плавно, как после окончания института. Сумбур и смятение поселились в моей черепной коробке правильной привлекательной формы.

А ведь я была лучшей на потоке, горела и хотела перевернуть всю систему образования! Влетела в детский дом, пылая педагогическим огнем, но зашипела и потухла, залитая холодным безразличием и презрением. «Дети» оказались просто дикарями, курящими на уроках и занимающимися сексом в саду, прилегающему к школе. Преподаватели пили и самым наплевательским образом игнорировали занятия. Директор норовил залезть мне под юбку, и желание его было обусловлено отнюдь не безобидным вопросом «какого цвета у нее трусики?» Трусики его интересовали менее всего…

Но я боролась. Расшибала себе лоб каждый день и боролась. Я свято верила, что смогу стать в этом детдоме новым Макаренко в юбке. Не получилось. Сломалась однажды, забив на все. И зарплата, являющаяся эквивалентом блока дешевых сигарет и не выплачиваемая вовремя, добила меня окончательно. Лежала дома, плевала в потолок. Родители подались в Россию на заработки и умереть с голоду мне не давали. Радовали переводами научные работники, превратившиеся по мановению волшебной палочки в торгашей. У отца друг занялся коммерцией и не забыл украинского коллегу, с которым было выпито количество известного напитка, по кубометражу сравнимое, наверное, с Байкалом.

В общем, жизнь «радовала». Я не представляла себя на арене цирка, в который превратилось все вокруг. Вернее, не могла увидеть свою роль на этой арене, освещенной ярким, но безжизненно-холодным светом софитов. Стать клоуном в школе? Сделаться укротительницей тигров в очередном интернате, где дети не расстаются с ножами? А может быть, стать эквилибристкой, рискующей жизнью на панели?

Я не видела своего будущего и плыла по течению, понимая и принимая мысль, что изменить что-либо невозможно. Я была достаточно умной девочкой для того, чтобы осознавать, что выйти замуж за деньги не получится, что это удел киногероинь, выдуманных сценаристами. Я не хотела торговать на рынке или в одном из бесчисленных киосков. Не хотела пропитаться когда-нибудь запахом жвачек и презервативов и начать сплевывать сквозь зубы и материться. Чего хотела? А ничего! Ходила по району, смотрела под ноги, пинала листву…

…Да, погода в тот день не благоприятствовала прогулкам. Я решила поспать еще пару часов, а потом, дождавшись вечера и перекусив чем-нибудь, заснуть «по-настоящему». Такая схема срабатывала довольно часто. Дни превращались в вечера, ночи – в дни… Я легла. Закрыла глаза. И вскочила от неожиданности. В дверь кто-то настойчиво звонил. Я так отвыкла от звонков в дверь, что трель колокольчика показалось мне настолько же уместной в моей квартире, как было бы уместно здесь заседание выездной сессии мексиканских любителей текилы.

- Кто там? – глазок, разумеется, плотно припорошен пылью.
- Извините, это не ваша собачка тут воет?
Ну-ну, гнусные грабители, - подумала я, - не так-то просто ко мне прокрасться!
- Нет, моя собачка дома. Мой пес. Сторожевой.
- Ну, извините…

На лестницах послышались шаги. Хлопнула дверь парадного. Но за дверью кто-то оставался. Я явно слышала сопение, скулеж… Собака? Тихонько открыла дверь… и в ужасе захлопнула ее обратно! На моем половичке сидело страшное чудище с мордой, как у крысы, абсолютно белое, с розовым носом и малюсенькими глазками. Боже мой! Что делать? Я ушла в комнату и стала ждать, пока существо уйдет.

Прошло два часа. Вновь выйдя в прихожую, аккуратно приоткрыла дверь. Но, не успела я щелкнуть замком, как ужасного вида существо влетело ко мне в квартиру, буквально размазав меня по стене. Я стекла со стены, закрыла дверь и, дрожа всем телом, отправилась искать красноносое животное, отдаленно напоминающее собаку. Каково же было мое удивление, когда я увидела этого белого крысоподобного гнома с горбатым носом лежащим на моей расстеленной постели!
- Пошел вон! – истерично закричала я, а крысособака… завиляла хвостом и улыбнулось всей мордой. Так в моей жизни появился Чиз…

…- Это английский бультерьер, - дядечка поправил очки на носу, ухмыльнулся слащаво, - продаете?
Чиз жил у меня уже неделю. За это время он съел две пары тапочек, отгрыз голову у моей горячо любимой куклы и попытался несколько раз изнасиловать прикроватный пуфик.
- Нет, не продаю.

Меня удивило выражение лица этого «кинолога» – хищное, остренькое какое-то. Чиз рыкнул. Тихо и коротко.
- Девушка, это серьезная собака, - «кинолог» попятился, - ей нужен правильный уход профессионального собаковода.
- Я и есть профессиональный собаковод! – гордо заявила я, - Видите, вы его боитесь, а я нет…

…Найти книги по английскому бультерьеру оказалось очень сложным делом. Это сейчас в нашем распоряжении Интернет, а тогда только старые добрые книги могли пролить свет на эту породу. Я колесила по городу, разыскивая нужную литературу и одновременно продолжая расклеивать объявления о находке такого веселого существа. Никто не отзывался, хотя с момента обнаружения на моем коврике Чиза прошло уже около месяца.

Я не знала о собаках практически ничего. Собаки любят мясо и кости. Они лают. Все. У меня даже поводка и ошейника для него не было, и на этой почве я сошлась с соседкой с третьего этажа. У нее жил боксер. Она и рассказала мне львиную долю того, что мне необходимо было знать о собаках в целом. Но бультерьер – порода особая. И я, вчитываясь вечерами в строчки тоненьких, плохого качества печати книг, впитывала знания об этой прекрасной породе…

…Через год я уже знала всех владельцев бультерьеров в Киеве. И они, разумеется, знали меня. Странно, но о Чизе никому ничего не было известно, и тайна его появления на пороге моей двери так бы и осталась тайной, если бы не случай. Как-то на улице рядом со мной притормозила вишневая девятка. На таких любили ездить появляющиеся тогда рэкетиры, потому я покрепче сжала поводок Чиза.

- Добрый день… Ой, какой он большой стал! – из машины показалась абсолютно лысая голова.
- Вы его знали, когда он был меньше? – с вызовом поинтересовалась я.
- Знал… И его знал, и его хозяина знал.
У меня сперло дух. Вот сейчас этот лысый человек скажет: «Ну, все, нужно быть честной, это собака не ваша - отдавайте!»

Но он сказал совсем другое:
- Вот вам его родословная, - протянул мне бумаги, - его сводить нужно, а без родословной – куда? Никуда… Ну, прощай, Рики.
Пес повел ушами, услыхав кличку.
- Подождите! А как вы узнали, где я живу?
- Ну, это несложно, - лысый засмеялся, - не так много в округе бультерьеров.
- Подождите, пожалуйста, а что с его хозяевами?
- Нет. Его хозяина больше нет. Но почему пес пришел именно к вам, в ваше парадное, на ваш этаж – уму непостижимо. Хотя… Возможно, это просто провидение. Просто провидение, - повторил он задумчиво, подмигнул мне и уехал...

…Первая случка вывела меня из сил, опустошила и утомила до невозможности. Но Чиз оказался молодцом, и, помимо денег за столь приятное для него дело, от которых я безуспешно пыталась отказаться, мне через три месяца вручили щенка. А потом мне предложили занять небольшой пост в собачьем клубе. Денег было всего-ничего, но зато меня исправно снабжали собачьим кормом.

Затем поступило предложение занять место председателя клуба взамен эмигрировавшего из Украины предшественника. От предшественника осталась великолепная рыжая булька, которая с радостью поселилась в моей квартире. Но квартира однажды сделалась мала, и я на накопленные от продажи нескольких щенков деньги стала снимать хибару с клетками от живших там когда-то кролей в одном дачном кооперативе на Русановке. Клетки превращались в вольеры, халупа превращалась в жилье.

Я перелопатила несколько десятков книг по разведению собак, причем некоторые на английском языке (вот и пригодились знания, полученные в институте!). Через два года мой дом стали именовать не иначе, как «питомником», а меня – «заводчицей». Я стала очень хорошо зарабатывать и выкупила арендуемую халупу, которую перестроила в небольшую гостиницу для собак.

Поначалу мысли о том, чтобы зарабатывать на этом деньги, у меня не было. «По дружбе» иногда мне оставляли своих питомцев члены клуба, уезжающие куда-либо на день, на неделю. Но вскоре моя маленькая перевалочная база для лающей братии превратилась в высококлассную гостиницу для собак. Я была первым человеком в Киеве, построившим такого рода заведение. Мои псы жили там, естественно, совершенно бесплатно, а вот хозяевам четвероногих постояльцев приходилось раскошеливаться. Но сервис того стоил. За собаками ходили несколько наемных профессиональных кинологов, и каждый собачий чих расценивался ими как личная трагедия.

Зарабатывала я хорошо, но никогда не гналась за деньгами любой ценой. Я внимательно изучала желающих приобрести щенка, и если они мне не нравились, если видели в щенке породы, признанной англичанами самой (!) интеллектуально развитой породой собак, будущую «машину без мозгов», я отказывала. И не объясняла причин отказа. К сожалению, не все заводчики вели себя подобным образом…

…И бультерьеры заполняли город. Но для того лишь, чтобы через несколько лет исчезнуть опять и надолго. Сегодня я являюсь единственной, пожалуй, заводчицей породы бультерьер в Украине, с которой напрямую работают зарубежные кинологические общества. У меня большой дом за городом, две собачьи гостиницы, места в которые заняты на месяца вперед, две квартиры в столице, и одна в Ялте, куда мы с мужем любим выезжать в отпуск. Ненадолго. Потому что, хоть уход в гостиницах и первоклассный, но моим собакам нужна только я. Воспитательница, нашедшая своих воспитанников и саму себя в этой странной, необычной, удивительно интересной и полной чудесных неожиданностей жизни…

Записано и адаптировано – А. Шарий