Ненависть

Ненависть… Как она прекрасна… Как красива… Я абстрагируюсь от своей веры, от самоощущения реальности, от самого здравого смысла и начинаю упиваться ею… Чужая ненависть и рафинированно-прекрасная ярость…

В первый раз я столкнулся с ненавистью еще в школе, в классе третьем. Одноклассник ударил меня в лицо. Я запомнил. Я лелеял в себе эту ненависть, я поливал ее росою своих грез, в которых я убивал одноклассника, мучил его, упивался его страданием и болью… Я жег его каленым железом, я выкалывал ему глаза, я отрезал ему уши…

А потом его сбила машина. Просто-напросто сбила машина на перекрестке. Не насмерть, но его вдруг стало жалко. И удовлетворения не было. Я понял вдруг, что ненавистью упиваешься только тогда, когда объект ненависти недосягаем, когда ты не можешь сделать ему ничего, но очень хочешь сделать. И удовлетворение ненависти и чувства мести не может сравниться с мечтами об исполнении страстного желания отомстить. Родить боль, похоронить чувство его собственного достоинства, втоптать в грязь и раздавить его мечты…

…Было еще что-то, но запомнилось лишь то, что заставило испытать это страстное, ни с чем не сравнимое чувство. Меня заставили отдать вещь, мне не принадлежавшую. Вынести из квартиры. Я не мог себя защитить, я был один в поле, и не у кого было просить помощи, и никто не отозвался бы на мои мольбы об этой помощи. Их было пятеро. Старше, увереннее в себе, наглее. И я проиграл тогда… А потом я жил мечтой о том, как отомщу. Этот невидимый моторчик заставлял меня карабкаться по лестнице, ведущей к отмщению. Я знакомился с людьми, я вливался в их круг, я натянул на лицо маску отчаянного сорвиголовы, каковым на самом деле не являлся. Я работал над собой, а окружение работало надо мной.

Я стал волчарой. И я искал тех людей. И я их нашел спустя восемь лет. Я ходил, улыбаясь. Я предвкушал их боль и испытывал наслаждение практически на физическом уровне. Я тщательно готовился, продумывал диалоги и писал в мозгу сценарий. И вот мы встретились лицом к лицу. Сначала – с одним. Когда меня от него оттащили, я был весь в крови, как мясник на бойне, я не замечал сбитых в кровь костяшек, я не чувствовал усталости после получасового избиения. Он лежал на грязном полу парадного и хрипел. Подергивал ногами. Пузырился его рот, лицо являло из себя какую-то порванную маску.

Я испытал прилив такой радости, какую, должно быть, испытывали древние люди, забив мамонта. А потом – ничего. Я сделал то, к чему шел восемь лет, и удовлетворение оглушило меня своею несуразностью, нелепостью спокойствия. С остальными все было сделано не так самозабвенно и не так страшно. Отбитые внутренности уже не радовали глаз своими синюшными проявлениями. Все было как-то обыденно и грустно-бессмысленно…

…Как-то раз сидели в квартире. Накуренные до чертиков, изнывающие от прущей через край энергии. Один предложил позвонить Паше. Паша – отщепенец, дворовой изгой. Неформал.
- Паша! Привет, как жизнь? Заходи, курнем!
Мы зажимали рты ладонями, чтобы не расхохотаться, мы бегали по квартире, застывая в нелепых позах. Мы извивались в ожидании представления. Паша клюнул. И пришел. Он обрадовался, что «пацаны» его пригласили… Его связали ремнями. Кто-то тупо сидел на кухне и орал, срываясь на фальцет:
- Пороть! Пороть!!! Пороть!!!!
Бил ремнем по столу. Безумие ненависти к этому «лоху» захлестнуло нас. Ненависти. Радостной, чистой, кристально–безудержно–чистой ненависти. Ярости к этому Паше.

Его «пороли» ремнями. Каждый раз, когда он начинал орать благим матом, нас накрывала волна счастья.
- Брить! Брить!!! Брить!!!! – орал тот, что предложил «пороть».
Принесли электробритву. Паша был весьма заросшим парнишкой. Стал – лысым, как колено, на одну сторону. Мы ржали до колик в животе, до резей. Валялись на полу, умирая от смеха. А потом резко пришел ступор. Стало невесело. Стало тупо как-то. Я думаю, если бы была возможность приклеить Паше волосы на место, мы сделали бы это. Он не верил своим глазам. Он был готов ко всему. Мы могли и убить его. Во всяком случае, он вполне мог ожидать этого от нас. Он встал, матерясь. Мы одели его, хлопали по плечу, успокаивали.
- Ты же не обижаешься?
- Паша, не дуйся…

Тогда я понял, что ненависть групповая намного сильнее, намного безумнее и безудержнее ненависти индивидуальной. Но проходит она так же быстро. И религиозные фанатики, растаптывая тысячной толпой в грязь свою жертву, потом как бы просыпаются. И расходятся по домам, сами того не понимая, как это они убили человека …

…Были еще люди, чьим судьбам было суждено узнать кипение черной смолы моей ненависти. Кто-то когда-то хотел снять кроссовки. Через несколько лет – получи! Насквозь простреленные руки тянутся с мольбой о пощаде, разбитые губы умоляют о чем-то. И ты понимаешь вдруг, что насытился. И пинаешь напоследок, и уходишь, подарив жизнь…

…А потом я испытал на себе настоящий прилив чужой ненависти. Били меня толпой, в темноте. Прутьями. Я орал, прикрывая голову, исступленно:
- Убей или я тебя найду!!!
Не убили. Не нашел. Лелеял эту мечту – найти. И не нашел. И чувствовал радость скрытую оттого, что не могу найти. Думал – еще чуть-чуть…

…А потом многое изменилось в жизни. Многих простил. Многие простили меня. И однажды я столкнулся с ненавистью, той, давнишней, бессмысленной и в то же время чистой, как алмаз. И произошло это не в подворотне, не в проходном парадном, не на «блатхате» какой-нибудь. Не в среде наркоманов, не в стае воров, оборванно-резких. Это произошло на страницах Интернет-издания. Это произошло на «ХайВей».

Я спорил с авторами на форуме, мы скатывались на личности, закрывали и открывали тему. В общем, занимались тем, чем хотели заниматься, и обсуждали то, что хотели, и так, как хотели. Потом я подустал. И залез в тему, посвященную дню всех влюбленных. Абсолютно тихая, чистая тема форума. Приветливые, доброжелательные посты… И возле кнопок «оценить комментарий» я увидел минусы. Много минусов. Кто-то поставил их, не в силах подавить в себе НЕНАВИСТЬ. Жгучую, черную ненависть.

К кому? КО ВСЕМ! К чему? Да КО ВСЕМУ! Неужели кого-то оскорбляют поздравления женщинам? И мне пришла в голову мысль, поразившая меня вначале, подобно удару молнии. ЗДЕСЬ ВСЕ ВСЕХ НЕНАВИДЯТ! Все – всех! Есть несколько человек, по-видимому, не питающих друг к другу никаких чувств. Есть люди, симпатизирующие друг другу. Но все они тонут в море ненависти. Волны ненависти накрывают эту горстку людей, вопя и разбрызгивая весть о том, что здесь царят ненависть и ярость. О том, что вас ненавидят. Ненавидят.

Мысль сперва отпугнула своею нереальностью, а потом привлекла. Заворожила… Кристальная ярость, основанная на самых низменных чувствах! Замешанная на том, что копится в самых темных уголках человеческой души! Древняя, первобытная ярость. И не подлость это, не мелкие пакости. Это – ярость. И ненависть.

И меня одарило прозрением – МОЖНО НАСЛАЖДАТЬСЯ ЧУЖОЙ ЯРОСТЬЮ БЕСКОНЕЧНО ДОЛГО. Это приносит удовольствие. Это завораживает. Это интересно. Без созерцания этого становится скучно со временем. Это нужно есть каждый день. Или отвернуться и уйти. Но хочется видеть эту ненависть. Хочется созерцать ее блеск. Любоваться ее первозданной красотой. И знать, что ты, на самом деле, не так уж и плох. И верить, что сжигающий, испепеляющий, безумно красивый огонь чужой ненависти тебя не лизнет никогда языком пламени. И ты останешься стоять, завороженный, на месте былого костра. И посмотришь на догорающие угли, и засмеешься счастливо, понимая, насколько проще жить чужою ненавистью, чем умирать своей…