Золотое солнце

Почти сто дней прошло с первого дня их знакомства. Она заходит на кухню. В вазе на обеденном столе два сухих кленовых листочка и мимоза. Два сухих листочка. Когда-то они зеленели на одной ветке, их соединяло нечто живое. Это нечто делало их одним целым, наполняло сочной силой. Они трепетали вместе от дуновения ветра. Встречали золотой рассвет. Это был их общий ветер, их восход и их закат. Все принадлежало им в этом мире. Время шло так медленно, и пролетало так быстро. Ветка. Кажется, начала засыхать та ветка, которая делала их одним целым. Стремительно умирало их единство. Не появилось преград, умирало общее, живое. А он все любовался рассветом.

У него в жизни было две радости: Она и она. Она - это понимающая женщина, которая приняла его таким, какой он есть. Из глубин ее любящего сердца в его существо проникал бесконечный поток света. И он сходил с ума, греясь в его лучах. А она - картина, которую он не мог закончить уже несколько лет. Он брал кисть, опускал ее в золотую краску, делал мазок, еще один, пока на картине не появлялся еще один солнечный блик. Золотой рассвет занимал его рассудок все свободное время. Еще одно движение кисти по холсту, еще один шаг к этому горизонту, из-за которого поднимется его золотое солнце.

Оно непременно взойдет! А иначе не может быть, его рассвет согреет и его, и Ее. Обязательно наступит день, когда он нарисует свое солнце. А пока, только он чувствовал его спасительные лучи. Ей иногда казалось, что ее любовь - жалкая пародия на лучи его небесного светила. У них было столько общего с этим солнцем. Они обе принадлежали ему, они обе безгранично любили его, а он любил их. Только кто из них - Она, а кто всего лишь - она в его сердце. Он не мог выбрать, отказаться от половины своего мира, ради другой половины, не похожей на первую. Понимали, и не просили сделать окончательный выбор.

Он рисовал свой рассвет, а Она - была будничным фоном для одушевленного холста. Да и куда Ей было идти? Она так любила его, а он так любил Их обеих.

Два кленовых листка увидели ее слезы. Они никогда не видели восход золотого солнца, его рождение. Но сейчас они наблюдали смерть. И умирало что-то важное. Умирала часть того света, который наполнял его жизнь. Угасал искра за искрой источник. Становился все меньше, меньше. А он, наверное, и не замечает этой смерти. Это была всего лишь маленькая часть мощного луча, который должен был осветить его жизнь. Какая-то лишняя часть, которая отличалась от остальных. Может потому, что была живая. А может потому, что она тоже хотела в ответ света.

Кленовый лист ощутил какой-то соленый привкус на своей поверхности. Что-то очень горькое и жгучее обожгло его. "Два сухих кленовых листа", - повторял ее голос.

Мертвых, сухих, уже сухих. Чье-то рыдание эхом пронеслось по квартире. Она успокоилась, вытерла слезы, печально посмотрела на два чужих друг другу листа, которые кто-то по ошибке поставил в одну вазу. Ее лицо не давало ни малейшей подсказки окружающим.

Она поставила варить макароны. Смерть, еще одна смерть в ее жизни. А может, и не было никогда этой жизни, может, Она всего лишь отражала золотой свет картины. И он тоже принял за свет жалкое отражение? Поэтому и не замечал, как оно исчезает, засыхает вместе с этими кленовыми листьями.

Ах, да! Оставалась мимоза, она не давал им заметить этих жутких перемен. И ему казалось, что все по прежнему. Они встречают рассветы и закаты. Время так тянется, и так бежит. Они отвлекались, смотрели на мимозу, вдыхали ее ароматы. И эти ароматы заменили им сок, который уже давно не бежал по жилам, не сводил с ума.

Этот аромат, этой доброй, мудрой мимозы. Он продлил их свежесть настолько, насколько был способен. Увы, против смерти нет средства. Угас свет, в котором он не нуждался, а может, и не замечал его вовсе все эти сто дней. Что такое тусклый живой лучик в сравнении с той мощью, которую ему подарит его золотое солнце. Да именно золотое, идеальное, сказочное золотое солнце, которое взойдет через некоторое время в его жизни.

Вода в кастрюле закипела. Где эти макароны. Вот они, еще оставалось пол пачки. Над открытой кастрюлей захрустел пакет, сыпались макароны. Крученные, мучные черви, у которых никогда не было ни рассвета, ни заката.

Она обещала ему всегда быть рядом, до самой смерти. Кажется, случилось что-то страшнее смерти. Исчезло то, что делало ее живой. Она теперь даже не засохший лист, который когда-то жил на этом свете. Она - мучная макаронина, которая никогда и не жила.

Откинула макароны, положила на тарелку. Ужин готов. Еще один ужин, еще один вечер. Он будет смотреть на нее всегда с одной и той же улыбкой. Наверное, Она напоминает ему ту картину, которая заполняет все в его сердце, что свободно от эмоций и чувств. У него почти нет эмоций и чувств. Чтобы больше было места для будущего света. Нельзя же позволить тусклому живому лучу загореться там, где место для лучей золотого рассвета.

Она покормила его вечно спокойными червями-макаронами. Они легли спать. Утро.
Ты знаешь, меня не будет дня три. Работа.

Неужели она могла сказать ему о своей смерти? А он сам так и не заметил.

Прошло два дня. Она так ждала его звонка. Он занят, его ждет великое солнце. Мертвое, красивое, идеальное солнце. Ему и не нужно живого. Его согреют мертвые лучи мертвого солнца.

Ее пальцы стучали по клавиатуре. Получилось короткое послание. Она отправило ему письмо и оставила отзыв в гостевой, там где "наступил конец света, а он этого даже не заметил". Наверное, он знал все, что будет с Ним, Ней и Солнцем.


Пока шло письмо, она тихо открыла дверь на балкон, закрыла глаза, простилась с ним, мимозой, солнцем. Попросила прощения у своего нерожденного ребенка.

Шаг вперед, шаг в вечность. Туда где нет ни чувств, ни эмоций...

Она летела совсем не много. Ей не было страшно, только под сердцем кто-то сжимался от ужаса. Может ради него стоит жить? А может ради него стоит умереть? Ради того, чтобы он попал в сады, под которыми реки, а не тихо умирал под лучами золотого солнца, которое заменило весь мир его отцу.

00:45 Он так и не позвонил... Рол, канект, ящик, отправить, ******* маил ру.

И наверное никогда не дочитает письмо до конца, ему нужно рисовать золотое солнце. И даже если дочитает это ничего, уже не изменит. Неужели он замечал изменения.

У нее было лишь одно желание: ЧТОБЫ ОН УВИДЕЛ НАСТОЯЩИЙ СВЕТ, КОТОРЫЙ ПРОБИВАЕТСЯ СКВОЗЬ ОКНО В ЕГО ЖИЗНЬ. И может быть, ее смерть помогла ему стать живым...