Опоздавшее письмо

«Уважаемая редакция, почему за последние два месяца Вы ни слова не написали о прекрасном певце Николае Баскове?!! Дрянная у Вас газета! Мы не с Вами. Группа пенсионерок». «Нужно запретить показывать по телевизору лица Гарика Сукачева, Якова Брандта и Эдварда Радзинского. Ведь телевизор смотрят дети, чья психика может быть искалечена на всю жизнь»… «Чтоб Вам, журналистам, пусто было».

Было время, когда отделы писем в редакциях крупных центральных газет состояли из двух десятков сотрудников. Почту от читателей из разных регионов в редакцию доставляли в мешках. Письма регистрировали, сортировали, на них отвечали, а те, что «щипали за душу», публиковали.

По содержанию писем журналисты судили не только о сложившейся в регионах обстановке, но и о психическом здоровье населения. В последние годы здоровье значительно ухудшилось. Впрочем… Теперь об этом судить стало сложнее. Подорожала подписка, наша газета лишилась половины своих подписчиков, почта, приходящая в редакцию, поредела – настолько, что количество сотрудников, работающих в отделе писем, пришлось сократить до двух с половиной штатных единиц.

Этим–то единицам и приходилось изучать поправки, вносимые читателями в переписанное от руки Евангелие, рассматривать схему электроизлучателя «Шнырик» да чертежи, по которым была сконструирована первая Вологодская летающая тарелка.

Среди тех, кто писал в редакцию письма, уже не было доярок и пастухов. К эпистолярному жанру стали прибегать изобретатели и экстрасенсы, инопланетяне и сектанты. Из 10 писем только одно–два не вызывали припадочного смеха у коллектива газеты и получали право на публикацию.

Традиционные рубрики «Вы нам писали», «Читатель – Газета – Читатель», «Вы спрашиваете – мы отвечаем» осиротели. Их попросту нечем было заполнять. Но журналисты – народ изобретательный. Недолго думая, они начали писать письма сами себе: от пенсионерок, пожарных, врачей, преподавателей физкультуры и математики.

Надо отдать должное, практически все темы были реалистичны, проблемы – жизненны и актуальны, и лишь иногда появлялись «элементы допустимой фантазии». Участь эта не избежала и меня.
- Над чем работаешь? – поинтересовался как–то коллега.
- История сиамских близнецов Маши и Даши. Только приступила… У Берии был водитель, у водителя – жена. Жена родила двух девочек со сросшимися позвоночниками, отказалась от них в родильном доме. Звоню в этот родильный дом найти очевидцев или хотя бы копию отказа.

- Здорово! - оживился коллега, – Вот и готовая тема. Напиши, будь другом… Письмо от матери, у которой родились сиамские близнецы, и вот она раздумывает, забирать их из родильного дома или нет. Заберет – люди будут косо смотреть, да и неизвестно, как с девочками обращаться, а не заберет – совесть замучает… Ну, в таком роде.
- Тьфу на тебя!

Письмо я все–таки написала. Слезливое, тяжелое… Написала и забыла… Для меня это была тренировка перед большим материалом.

Эта история облетела всю Россию. Маша и Даша Кривошляповы – неразделимые люди, исиопаги, горькая ирония судьбы. Три ноги на двоих.

…Они уже научились самостоятельно бегать по коридорам исследовательского центра, когда некий эскулап решил обмануть природу и ампутировать девочкам третью ногу… С того момента Даша и Маша прочно осели в инвалидном кресле.

Пансионат для инвалидов в Ростове. «Медсестра показывала нас своим знакомым за рубль».

Подмосковный пансионат для ветеранов труда… Петр Трухин – сосед Даши и Маши:
- Они меня просят: "Петька, мороженое принеси". Маша любит с шоколадом, а Даша - простое. Веселые девчонки. Одна курит, другая дым не переносит, одна не прочь выпить, а другую тошнит… Они, как в зоопарке. Их возят за границу – демонстрируют…

Больше Петр мне ничего не сказал. Ему запретили… Говорили, повзрослев, сестры Кривошляповы отыскали свою мать. За эти годы она родила сына. О дочерях и слышать не захотела.

«У нас была первая любовь. Звали его Сережка. Он был без ручек. Говорил, что этот дефект – последствия неудачно сделанного аборта. Он Дашку первую целоваться научил, а потом и меня. Сережка умер в 29 лет…»

Маша Кривошляпова умерла в 53 года. Даша не знала о смерти сестры. Ей сказали, что та спит. Через 17 часов скончалась и Даша.

А через два месяца коллега принес мне конверт от читательницы. Это была реакция некой пенсионерки на сочиненное мной откровение:
«Милая, не совершайте греха. Это же Ваши дети! Забирайте их вопреки всему. Дело даже не в том, что Бог Вас не простит. Вы сами себя никогда не простите».

Это письмо опоздало на 60 лет! И хотя на конверте стоял мой адрес, адресовано оно должно было быть не мне…