Один, совсем один

Можно бросить семью, переехать в другую страну, но невозможно уйти от себя.

День прошёл, как будто и не начинался. В надвигавшихся густых сумерках закрадывалась какая-то необъяснимая тайна и в тоже время пустота. Пустота от ощущения тоски откуда-то уходящего времени. Оглянешься назад в день вчерашний, а он тебе откликнется безысходностью. Как жить, а главное зачем? Николай посмотрел на часы, медленно и так быстро отмеряющие время. Время чьей-то радости или боли, время находок и потерь. Куда и зачем оно так стремительно убегает? Да, вот так порой бесцельно и проходит вся жизнь.

Холостяцкая обитель

Он сидел на кухне и курил. Почему на кухне? Да очень просто. Холостяцкий образ жизни еще и не то предполагает. Никто не видит, некому и осудить. Вот сейчас бы Наташка орала, ох и орала бы: «Опять ты тут куришь? Что места больше не нашёл? Надымил всё, дышать нечем». Николай, вспомнив это ненавистное лицо, даже кукиш свернул. Жаль, что не видит. «А вообще-то здорово быть одному. Куда хочешь – пошёл, кого хочешь, нашёл. Никто не зыркает своими буравчиками, в главное, не пилит. А то, как какая-то бензопила: «бз-бз», или муха назойливая. Так и охота шлёпнуть. Нет, не по заду, по башке. Чтобы знала место своё, бабье». Сигарета дотлевала, а Николай всё больше распыляясь, мысленно костерил бывшую. «Ну, не зараза, же, вот прицепилась! А потом ещё удивляются: чего это мужики пьют, да от таких не запьешь – в петлю залезешь. Вовремя все же я от неё дёру дал». В дверь кто-то бесцеремонно затарабанил.


– И кого это чёрт приволок? Кого надо? – грубо крикнул Николай и настежь распахнул дверь.
Стоявший на пороге друг Ванька или сосед по лестничной площадке, чуть не выпал на него.
– А, это ты, проходи, коль приперся. Надеюсь не один пришёл? С блондинкой?
– С ней, родимой, – Иван шагнул в комнату и оглянулся по сторонам. – А ты тут один?
– Один-один, боишься кого что ли? Заходь.

Смахнув ладонью крошки с клеёнки не первой свежести, хозяин полез в холодильник.
– Да, тут у меня негусто. Даже кильки завалящей нет. Так что ты, братан, не обессудь. Получка только завтра. А выпить хочется уже сегодня.

Ухмыльнувшись собственной шутке, Николай нарезал хлеб, покромсал нашедшийся из былых припасов кусочек сала, и от удовольствия потерев ладони, в неком предвкушении, крякнул: «Ну, по маленькой, что ли?»
Смачно вытер усы, приосанился: «У тебя, что с руками? Наливай же, а то уйду». Быстро захмелев, дымя сигаретами, мужчины принялись философствовать.

Все бабы стервы

– Тебе, Колька хорошо, один. Пей себе не хочу, никто слова не скажет. Моя же Машка сейчас пронюхает, что меня долго дома нет, прибежит как миленькая. Никакой от неё житухи нет. Веришь? Николай ему охотно верил, ощущая свою значимость и эйфорию от полной свободы.

– Да, что ни говори, Ванька – от баб одна суета. Николай сладко затянулся и задумался.
– Вот я вспомню, как жил, аж плохо делается. Чуть что, орёт как резанная, ну чистая свинья перед бойней. Всё ей не так, всё не по ней. Зато сейчас, что хочу, то и ворочу, никто слова не скажет. Правда, квартирка съемная, но ничего, пробьемся!

– Здорово, тебе, Колька, ты как мужик поступил. Я б на твоём месте…Тут и Иван немного призадумался. – Это конечно, с одной стороны-то и хорошо. Но я, наверное, один жить не смогу. Моя Машка, хоть и проныра, но пожрать всегда всего наготовит, да и мне особых забот нет. Не, а ты всё-таки молодец. Давай по маленькой?

Мужчины ещё долго обсуждали свои, только их волнующие проблемы, пока за Иваном не пришла жена. В комнате нависла оглушающая тишина, спать не хотелось. Да и хмель как-то быстро прошел. Николай взял с полки потрепанный детектив, пытаясь связать строчки, но мысли путались, и не читалось. Он опять закурил.

Сейчас бы Натаха ворчала, куда так много куришь, подохнешь быстро. «Да не на того нарвались. Ещё вас всех вместе взятых переживу!» И Николай вдруг вспомнил лицо сынишки. В его глазах не было не слезинки, когда он смотрел на уходящего отца. Даже какая-то недетская затаенная злоба, как у волчонка. «Не нужен я вам, так и фиг с вами, сам проживу». Но какая-то резкая свербящая боль цепляла его сердце. «А что вы хотели, не железный же я, всё ж человек. Да ладно, ладно, что-то я сегодня рассентиментальничал», – подумал Николай и лёг на диван. «Да нужны вы мне больно, все бабы стервы и весь сказ. Одному завсегда лучше».

Тот их последний день, когда Николай, психанув ушёл, хлопнув дверью, вдруг опять всплыл в памяти. Поругались-то из-за сущего пустяка. Натаха, как всегда пришла злая. Сколько раз ей говорил, бросай эту дурацкую работу продавца. Вечно до ночи работаешь, дома шаром покати. «Думаешь, я вас с Мишкой не прокормлю?» А она опять слушать ни в какую не хочет. Ладно бы денег кучу получала, а так слёзы кошкины, а туда же. «Ни я, ни ребёнок тебя дома не видим». В общем, как всегда: начали за здравие, а кончили за упокой.

Николай с Натальей вместе жили уже пятнадцать лет. Мишка вон какой взрослый стал, скоро того и гляди девок домой приводить станет. А они до сих пор все в одной комнатке ютились. Может поэтому в последнее время всё чаще супругов мир и не брал. А Кольке что тогда оставалось делать. Куда накопившуюся энергию девать? Ну, ходил иногда он налево, не со зла же. Но всегда домой возвращался, считая, что семья это священно. Вот и досчитался. Чертыхнувшись, Николай сел за компьютер. Ну-ка, что там бабы пишут? Писем, поди, навалили целую гору – не разгребёшь. Николай не очень-то любил этот дурацкий сайт знакомств, эту мамбу, как там её ещё кличут. Но ему, целый день, насидевшемуся в почти голых стенах, общения всё ж хотелось. Завтра опять выходной, хоть волком вой. Ничего делать не хочется. Да и податься-то особо не к кому. Все друзья дома по жёнам сидят. Ну и пусть, дурни эдакие. Тут вон целое поле непаханное. Любую бери и делай, что хочешь. «Фу, какие-то уродины одни собрались и мысли у них всех меркантильные. То денег, то какой-то любви неземной требуют. Где я её вам возьму? Да и что это такое?

Николай, смакуя каждое слово, вступил в переписку с потусторонними нимфами. Так он их про себя называл. Ну, если по ту сторону монитора, то потусторонние они и есть. В общем, куклы какие-то или инопланетянки, кто их разберёт. Но всё равно хоть какой-то досуг. И что главное, денег-то тратить не надо. Николай резко вспомнил, что получка в понедельник. И чуть не засмеялся от удовольствия, посылая виртуальной дурёхе виртуальные цветы. Во, цветок захудалый смайловский послал, а она уже в комплиментах рассыпалась. «Не зря говорят, что бабы дуры и им много не надо, только успевай вовремя по ушам ездить. Они это любят. Николай призадумался, как бы так витееватей выразиться?

– Леди, вы великолепны, как аленький цветочек. Нет, так не очень.
– Милая барышня, вы фея? Не, очень уж сумбурно.
– Сударыня, я так очарован вашей неземной красотой. Ну а что, неплохо. Пусть тащится, надо бы ещё что-нибудь эдакое завернуть.

Николай понимал, что нимфы ждали от него адекватных действий, типа свидания, кино и всё такое. Но на всех же разоришься! А Николаю нравились все, вернее он их почти не отличал друг от друга, как будто сёстры-близнецы. Никакой изюминки, ну не было той, какая бы зацепила. Или я однолюб? – зевая, подумал Николай.

На диване, мирно посапывал котёнок. «Во, гадёныш, с моим тапком уснул. Аж смешно с него. Тварь, а одному тоже спать не охота», – невольно улыбаясь, рассуждал Коля. «Ну, иди ко мне, хоть ты мне помуркай». Обняв теплый убаюкивающе заурчавший комок, Николай, уже проваливаясь в сладкую дремоту, подумал: «Вот кто-то сказал, что человек сам кузнец своего счастья. Что ж, завтра и начну его ковать».

…Пьянящий запах сирени, солнце слепит глаза. В развевающейся фате улыбаясь, нежно смотрит на жениха Натаха. Его Натаха. Он бы узнал её из тысячи других. Её невероятно синие глаза всегда притягивали, завораживали Николая. Вот все кричат «горько» и он, тонет в её податливых губах, растворяясь в неповторимом аромате духов. Он подхватил молодую жену на руки и закружил. Боже, как же он был счастлив...