Любимая мама

Малыши считают, что их любимая мамочка знает о жизни всё. Став первоклашками, они начинают сомневаться в мамином интеллектуальном превосходстве. Войдя в мир первых поцелуев и свиданий, мы начинаем думать: мать о жизни не знает ничего! И только годам к 30 понимаем: надо было слушать маму!

Воспитанные теориями Фрейда, мы знаем: девочка копирует материнские жесты, манеру общаться с мужем и детьми. Если мама в детстве недолюбила – не приведи Господь что будет. Гомосексуализм, алкоголизм, мазохизм - представить страшно. Если перелюбила – гомосексуализм, нарциссизм, садизм (даже думать боязно).

Так уж получается, что наиболее тесно мы связаны именно с матерью. Причины тут как биологические (женщина вынашивает и рожает ребёнка), так и социальные (мать проводит с ребёнком всё время, тогда как отец работает). К тому же пресловутая «безотцовщина» встречается гораздо чаще, чем отец-одиночка. Добавь к этому поголовно женский состав воспитателей, учителей, врачей. Всех их мы более-менее осознанно сравниваем с мамой.

Мать проводит время с ребёнком в рутинно-повседневных обязанностях: поменять памперс, погулять, сводить на укол, отвести в школу; тогда как отец, вынужденный обеспечивать семью, видит чадо в основном по выходным и зачастую стремится компенсировать нехватку общения щедрыми карманными деньгами, интересным досугом, маленьким праздником непослушания.

Вот мы и воспринимаем маму как повседневность, а папу как праздник: мама запрещает, папа развлекает. Разница нивелируется лишь к подростковому возрасту, а то и позже. Вдобавок, благодаря тому же старику Фрейду, мы узнаём, что соперничаем с мамой за папину любовь. Действительно, очень часто девочки необыкновенно близки с отцом и (Фрейд был прав!) стремятся связать свою жизнь с похожим на него мужчиной.

В раннем детстве мы беспрекословно слушаемся родителей, их авторитет для нас непререкаем. Став подростками, начинаем бунтовать. Сначала по-детски - снимая на улице напяленную мамой шапку, «забывая» надеть тёплые штаны, втихомолку прогуливая ненавистную физкультуру. Потом демонстративно раскрашиваем лицо всеми цветами радуги, игнорируем комендантский час, устраиваем истерики по поводу и без.

Иногда и став взрослыми, вполне успешными и состоявшимися женщинами, мы многое делаем наперекор тому, в общем-то, правильному, что говорила нам мама, стремясь разорвать хрупкую, связывающую нас пуповину и добиться окончательной и бесповоротной независимости, тогда как мама никак не хочет отпускать своё непутёвое дитя: куда ж ты, маленький, мир полон бед!

Эмоциональная зависимость вкупе с холодностью взаимоотношений приводят к печальным последствиям.

Мать Надежды не постеснялась высказать однажды своей дочери, что её рождение было случайным и нежеланным, в отличие от появления в семье её сестры Людмилы. Девушка изо всех сил старалась заслужить благосклонность матери, но ничего, кроме необоснованных упрёков, не добилась. Лишь перешагнув сорокалетний рубеж и обзаведясь внуками, она смогла справиться с комплексом вины перед матерью: «Я не просила, чтобы она меня рожала. Я помогаю ей, как могу, помогаю своим детям и внучкам. Стремление заслужить её любовь сделало меня сильнее, я многого в жизни добилась, но не благодаря ей, а вопреки».

Всем нам материнство даётся нелегко. И физически, и морально, и, увы, материально. От многого приходится отказываться. И только став матерью, начинаешь понимать свою любимую, требовательную, самую лучшую мамочку, становящуюся самой лучшей бабушкой.