Немотивированность

Сергей вышел из квартиры. Он на секунду задержался на лестничной клетке, как бы взвешивая все «за» и «против», прикидывая возможные последствия своего поступка. Сергей очень хотел устроиться на работу в фирму «S...».

У себя в офисе он постепенно, шажок за шажком продвигался по служебной лестнице. Им было довольно начальство. Не настолько, конечно, чтобы похлопывать по плечу при встрече и нахваливать на каждом собрании, но все же. Однако такой шанс выпадает далеко не каждому.

Ведь это же «S...»! Не хухры-мухры… И как они только на него вышли? Сами позвонили, пригласили на собеседование. Сергей начитался Коэльо и всяких «Чаек по имени Джонатан» за последний месяц предостаточно. Он настроил себя на позитив. Но что-то волновало. Трудно сниматься с насиженного места. Через час – собеседование.

Как он понял из телефонных переговоров с представителями «S...», собеседование было простой формальностью. Они видели его работу, они в нем заинтересованы. Сергей сбросил с себя остатки неуверенности и бодро побежал вниз по лестнице. Если он пройдет собеседование, можно смело делать предложение Кате.

Катя – его девушка. Они вместе уже два с половиной года. Он все оттягивает ту самую фразу, от которой у нее заблестят слезы на глазах. Фразу, которую он произнес бы уже два с половиной года назад. Если бы не был таким рассудительным и не взвешивал бы все последствия своих поступков. Сегодня решается его судьба. Жизнь прекрасна и преподносит порой замечательные сюрпризы…

…Сергей открывал дверь парадного, когда услышал за спиной слабый стон. Он вздрогнул от неожиданности, оглянулся. Глаза всматривались в непроглядную тьму, сознание прошептало вдруг: «Беги…» Сергей чиркнул зажигалкой. Под лестницей что-то булькнуло. Парень приблизился к светлому пятну и всмотрелся в очертания предмета, распростертого на полу.

Когда он увидел, что это за «пятно», из руки выпала зажигалка, а спина в одно мгновение покрылась холодным потом. На полу лежала голая женщина. Одна рука протянута в сторону выхода из парадного, вторая неестественно выгнута и сжимает трубу отопления. Сергею показалось, что у женщины нет лица. Ужасная темная маска под слипшимися, в пятнах светлыми волосами. Сергей выскочил из подъезда, достав из кармана сотовый, лихорадочно стал вспоминать телефон милиции. Сознание отказывалось выдавать известные каждому малышу две цифры. Выдало – «03». Набрал «скорую». Прокричал в трубку свой адрес, фамилию. Он понял, что случилось с женщиной, лежащей под лестницей…

…Микрорайон лихорадило второй месяц. В Сырецком парке, примыкающем к дому Сергея, убивали людей. Слухи разрастались и достигали окраин Киева, гиперболизировавшись до невозможного. Местные жители находили по утрам тела растерзанных жертв, а информации об убийствах не было ни в печати, ни по телевизору.

Однажды, вскользь в одной из центральных газет промелькнула микроскопическая статейка. Мол, убили бомжиху в парке. Подозреваемые задержаны. Точка. Жители микрорайона тешили себя надеждой на то, что кошмар окончен, ровно неделю. До обнаружения следующей жертвы…

…И теперь Сергей стоял возле парадного, и у него тряслись руки от страха. Он был уверен, что обнаружил очередную жертву маньяка. В том, что убивает маньяк, никто не сомневался. Тот, кто это творил, свое дело знал. Жертве вставлялась отвертка в печень, что вызывало болевой шок. Никто никогда не слышал криков. Никто ни разу ничего не видел. И никто еще не находил потерпевших живыми...

…«Скорая» ехала ужасно долго. Сергей выкурил полпачки сигарет подряд, кашлял, сплевывал. Дрожь в руках не унималась, и парень спрятал их в карманы плаща. «Она жива, а я стою здесь, как идиот…»

Сергею было страшно, он боялся крови, он никогда не дрался и всю жизнь старался жить тихо, никого не «трогая». Когда ему наступали на ногу в общественном транспорте, он делал вид, что не замечает. Когда ему грубила продавщица в гастрономе, он никогда не огрызался в ответ. Ему вовсе не хотелось возвращаться в темную парадную и смотреть на изуродованное лицо женщины. Но он считал себя «порядочным человеком», а «порядочный человек» никогда не бросил бы, по его мнению, умирающую женщину. И он вошел в подъезд…

…Подсвечивая себе мобильным телефоном, Сергей подошел к женщине. Стонов больше слышно не было. Сергей наклонился к телу, осторожно протянул руку к кисти жертвы, намереваясь прощупать пульс… И вдруг рука женщины сжала его запястье. Он закричал от неожиданности, мобильный упал на пол, Сергей круто развернулся в сторону выхода, одна нога за что-то зацепилась, и он упал, больно ударившись головой о стену…

…Сосед Сергея с нижнего этажа вышел на прогулку с собакой. На первом этаже ротвейлер вдруг резко потянул поводок и с угрожающим рычанием понесся по ступенькам вниз. Раздался душераздирающий крик, спустя мгновение дверь парадного распахнулась, а на пороге возникли люди в милицейской форме…

…Сергей лежал на асфальте лицом вниз. Руки отведены назад и закованы в наручники, ноги на ширине плеч.
- Сволочь… Скотина такая… Я же знаю его вот с таких… Сволочь…

Сосед косился в сторону Сергея. Ротвейлер рычал, пристегнутый к изгороди палисадника. Он отлично чувствовал настроение хозяина, он готов был разорвать в клочья уткнувшегося лицом вниз человека. Адреналин, выделяясь в кровь Сергея, распространял удушающий смрад. Этот запах был собаке хорошо знаком. Запах страха…

…- Что ты мне тут лепишь? – усталый майор смотрел на Сергея, как на пустое место.
- Я обнаружил тело… Женщину… Вызвал «скорую»… - Сергей повторял одно и то же в сотый раз.

Ему казалось, что это сон. Страшный сон. Вот сейчас он проснется, примет душ и поедет на собеседование. И майор исчезнет, и стул, к полу прикрученный, исчезнет. Майор встал, обошел стол и вяло ударил Сергея по лицу. Совсем несильно, даже, как показалось Сергею, устало. И оттого стало Сергею страшно. И понял он, что это не сон, а кошмар, наяву происходящий. И понял он, что это только начало кошмара…

…В камере сидело трое малолеток. Нанюханных, по виду.
- О… Привет! – один из малолеток, лет пятнадцати на вид, обернулся и посмотрел стеклянными глазами на Сергея.
- Здорово, говорю! Глухой, бля? – малолетка плюнул в его сторону.

Сергей не знал, что делать. Он слышал, что надо себя «ставить» вовремя. Но те, от кого он это слышал, были сейчас далеко. Да и говорить – это одно, а вот «поставить» себя…

- Слушай, я тебя ведь не трогаю… - тихо начал Сергей.
- Тронь! – малолетка встал. Щуплое, сухое тело. Грязные руки. «Траур» под ногтями. Зубы желтые…
- Ну, придурок! Тронь… - малолетка сделал шаг к Сереже.

Слова застряли в горле. Язык прирос к небу. «Что я должен делать?» Он знал что. Ударить этого щенка. Со всей силы, со всей злостью. За весь бред сегодняшнего утра. Но Сергей никогда в жизни никого не ударил. Малолетка сделал обманный выпад и заехал Сергею ногой в пах. В глазах потемнело, Сергей согнулся пополам. Нанюханный только этого и ждал. Сильнейший апперкот, хруст ломаемых зубов, кровь…

…- Вас избили? – майор был неожиданно заботлив, - Скажите – кто?
- Никто… - прошепелявил Сергей.
- А ну-ка, покажите, - майор дотронулся до распухшей губы, внимательно рассматривал. Вторая рука описала полукруг и врезалась Сергею в скулу.
- А?! Что?! Больно тебе, тварь?! Женщин убивать не больно было?! Нравилось?! Ромыч, держи его!

«Ромыч», здоровенный детина с погонами капитана, прижал руку Сергея к полу. Говорил тихо, почти ласково:
- Тихо… Тихо… Не дергайся…

Майор вставил Сергею между пальцев обычный карандаш и медленно начал сжимать пальцы. Перед глазами все потемнело. От чудовищной боли Сергей потерял сознание…

…- Это тебе не американский фильм, понял? Адвоката… Ты, блин, мне все меньше нравишься!
- Я имею право… - начал Сергей.
- Да ничего ты не имеешь, - прошипел в лицо майор, - нет у тебя никакого права… И ты никто, кусок, понимаешь? А у меня есть право. Я имею право с тобой сейчас поступить так, как хочу… И ты у меня расколешься. И поедешь в КПЗ уже со статьей за пазухой… Ромыч!

Делали «ласточку». Это очень просто. Это любой курсант МВД вам может продемонстрировать. Кисти рук привязываются к щиколоткам за спиной. И ты лежишь на полу животом вниз, изогнувшись. Спустя несколько минут тело начинает нестерпимо ломить. Чтобы не кричал, рот можно заткнуть тряпкой. Половой, а чего церемониться?

- Ну что? Напишешь, как женщин душегубил? – доносится откуда-то издалека…
…Сергей открыл глаза. Над ним склонился один из малолеток. Смотрел с жалостью.
- Слушай! А может его отпедросить? – из угла протянул тот, что выбил Сергею зубы.
- Эй! Не беспредельничай тут! Его, вишь, менты как уже отпедросили, - из угла просипел мужичонка бомжеватого вида.
- Рот заткни! – малолетка даже не глянул в сторону мужика, - Сто пудов – ночью юбку на него надену.

Сергей сидел на полу, прислонившись к шероховатой стене. Завтра малолеток везут на суд. Штраф какой-нибудь впаяют и отпустят. А ночью их грязный вожак собирается «надеть на него юбку». Мыслей не было. Сергей привстал. На автопилоте, пошатываясь, направился в сторону малолеток. «Главарь» сидел на скамейке возле стены, разглядывал свои грязные ногти.
- О, явление… Ты чего встал, придурок? Ты отдыхай, сил набирайся, - он заржал.

Сергей нагнулся, как будто что-то увидел на полу и хотел поднять. «Вожак» вяло перевел взгляд на пол. Сергей резко распрямился. В следующее мгновение в камере раздался животный визг. Малолетка упал на пол, захрипел, зажимая горло ладонями. Сергей стал методично добивать его ногами. Когда в камеру ворвались менты, перед их глазами предстала страшная картина. На полу издавал хрюкающие звуки один из нюхателей клея. Над ним стоял молодой человек и смеялся, глядя на лежащего. У малолетки вместо лица - месиво…

...В кабинете сидел майор и тупо смотрел на настольный календарь. «Этот урод здесь три дня. Сегодня рядом с его парадным еще одну нашли. Это не он…» Майор знал - вероятность того, что задержанный является убийцей, минимальна. Он отлично понимал, что парень может быть невиновен. Нет, хуже того. Он отлично понимал, что парень невиновен. Как только увидел его в первый раз. А что делать, если задержанный невиновен?

Надо засучить рукава! Это коробило его много лет назад. Но – недолго. Привык. Все знали – если начальство требует раскрытия, значит, надо его, раскрытие, ему, начальству, предоставить! На роль кровавых убийц идеально подходили наркоманы и бомжи. Первых стоило закрыть на пару дней. Даже и бить не надо. На кумаре такого на себя писали, что волосы дыбом ставали. Оп! И убийство раскрыто!

С бомжами и того легче. Им тюрьма – что дом родной. И накормят, и тепло. По печени дать для порядка – и принимайте «убийцу кровавого»!

Совсем по-другому обстояло дело с серийными убийцами. Можно списать один раз, второй… Но если убийца не угомонился, жди неприятностей. Жалобы во все инстанции, пресса чертова… «Надо выпускать его». А как не хотелось! Майор чувствовал – дожать чуток, и он готов. Малолетку так отделал, тот чуть не сдох. Нервы сдают. Самое время – дожимать. Когда «на нерве»…

Дверь открылась. Вошел подозреваемый. Следом – Ромыч. Вот – человечище! Ромыч мог часами измываться над задержанными, да так, что следов не оставалось вообще. А у майора не получалось. Иногда так хотелось просто заехать в морду. В умничающую, говорящую неприятные вещи морду…
- Ну, что? И что с тобой делать? На Лукъяновку, правильно? Ты не в обиде будешь?

Сергей молчал. Он понимал, что увяз в такой трясине, из которой ему уже не выбраться. Выкупить его некому, родственников-депутатов у него нет, с министром внутренних дел в школе учиться как-то не посчастливилось… Значит – тюрьма. Ни за что. Просто потому, что не убежал, не прошел мимо…
- Ну, что молчишь? Ты за что парня избил? А я тебя уже и отпускать хотел…

Сергей не верил. Он ни во что уже не верил. Ни в закон, ни в справедливость… За три дня этот человек изменился, обновился. Он, как прекрасная бабочка, показался из отвратительного вида кокона. Мысли его были чисты, алмазно-прозрачно чисты, как никогда.

И злость его была первобытна. Это была не дикость, а четкая, железная, хлесткая злость. Он ненавидел. Этого мусора, сидящего перед ним, второго бугая, жующего что-то за спиною. Он ненавидел малолеток, ненавидел убитую, найденную им женщину. Он ненавидел эту страну, ненавидел своих родителей, потому что не стали они министрами и не родили его «сыном министра», неподсудным и безнаказанно-бесшабашным. Он ненавидел, казалось, сам спертый воздух этого кабинета…

- Ладно… Ты мне чем-то нравишься. Ну вот не верю я, что это ты мог женщину убить! Не верю, и все! Ты образованный вон, начитанный… Короче, пойдешь домой.

Сергей смотрел на мента, не мигая. «Домой?!» Он был готов ехать на Лукъяновку, готов был сидеть десять лет за преступление, которого не совершал. Но «домой»!?
- Короче! Подпишешь здесь и здесь и свободен, - мент пододвинул к Сергею несколько листов бумаги…

…Сергей сидел дома, выключив свет и уставившись в одну точку. Прошло несколько часов, как его освободили. Он не впустил Катю на порог. Не захотел разговаривать с нею, не захотел ее видеть. Катя уехала. Он выкупался, поел. Думал, что злость уйдет. Не ушла. Напротив, казалось, она вскипает в нем, клокочет черной смолой, ища выхода…

…Сергея задержали через пять часов. Он попросил сигарету у прохожего на мосту Караваевы Дачи, и, когда прохожий сообщил, что не курит, Сергей ударил его. Мужчина начал защищаться, и Сергей пырнул его ножом в живот несколько раз. Патруль скрутил Сергея. Он лежал, раскинув ноги, на асфальте. Припозднившиеся прохожие с любопытством и страхом смотрели на происходящее, чтобы пересказать потом на работе и дома, присовокупив к рассказам десятки немыслимых подробностей…

Мужчина, на свою беду встретивший поздним вечером Сергея, умрет в больнице спустя час. У Сергея в кармане при обыске обнаружат полпачки сигарет…