Игры с Демоном

Многие считают, что гениальность – это аномалия, нечто сродни болезни, когда творческой фантазией художника управляют неведомые силы. Порой ангельские, порой дьявольские. А тех, кто однажды попытался воплотить в своем творчестве образ Дьявола и других темных сил, ждет страшная и трагическая судьба. Вспомните хотя бы Михаила Булгакова или Николая Гоголя. Таким инфернальным художником можно считать и Михаила Врубеля, чей первый «Демон сидящий» в одночасье сделал его великим художником и несчастным человеком.

А ведь так хорошо все начиналось. Талантливый мальчик, который с пяти лет учится рисованию, а в девять по памяти сумевший воспроизвести в деталях монументальное полотно Микеланджело «Страшный суд», копию которого демонстрировали в местном музее, окружен любовью и заботой. Хотя родная мать умерла от туберкулеза, когда Мише было всего три года, его мачеха оказалась доброй и светлой женщиной, она была пианисткой и прививала своему пасынку любовь к музыке. Всячески поощряла его страсть к рисованию. Впрочем, кисти и краски были не единственным его увлечением. Он любил музыку и литературу, знал девять языков и был блестяще образованным для того времени человеком. По совету отца получил юридическое образование, но юриспруденция его не увлекала, во время учебы в петербургском университете он посещает выставки, знакомится с художниками и сам много рисует, понимая, что именно это и станет его призванием.

В 1880 году Врубель поступает в Академию художеств, и его учителем становится Павел Чистяков, который сумел разглядеть в юном, худеньком парнишке незаурядный талант живописца. Именно Чистяков порекомендовал Михаила своему давнему товарищу профессору А.В. Прахову, который занимался реставрацией древних фресок в Кирилловской церкви Киева. В 1884 году Михаил Врубель приезжает в Киев и, отправив вещи на квартиру, сразу идет смотреть на фрески, на территорию Павловской психиатрической больницы. Именно там располагался Кирилловский монастырь.

Ирония судьбы. В молодости он будет наблюдать за сумасшедшими со стороны, поражаться выражению их лиц и запоминать их странные безумные глаза – эти впечатления пригодятся ему, когда он будет писать своего Демона. А через много лет он сам попадет в психиатрическую лечебницу с тяжелым заболеванием, которое лишит его зрения и сведет в могилу.

Но тогда, в юности, художник был окрылен предстоящей важной работой. Подумать только, ему предстоит прикоснуться к искусству древних мастеров, работавших под сводами храма более семисот лет назад. Он сразу приступает к работе и выкладывается, не жалея сил и таланта, пропадая на лесах с утра до вечера. Врубель не просто восстанавливает фрески, а многое добавляет от себя. Врубель написал на стенах Кирилловской церкви несколько фигур ангелов, головы Христа и Моисея, два самостоятельных библейских сюжета: «Сошествие святого духа» и «Оплакивание». Им обновлено 150 фрагментов древних изображений и на месте утраченных композиций созданы новые. И это не механическое сохранение художественных произведений древних мастеров, это оригинальные работы мастера, который внес в них свое мироощущение, свои фантазии, наполнил новым содержанием.

И все было бы хорошо, если бы не ворвалась в жизнь Врубеля невероятная и запретная страсть, которая внесла в его работу какие-то дьявольские нотки и отвлекла от божественного света, который излучали стены святого храма. Имя этой женщины – Эмилия Львовна Прахова, тридцатилетняя супруга его заказчика, который пригласил Врубеля пожить у себя дома и познакомил со своей женой. Женщина, не отличавшаяся особенной красотой, но обладавшая невероятным шармом и свободой самовыражения. Невысокая и даже коренастая, она посмотрела на Михаила своими огромными выразительными глазами, и эти глаза, в которых угадывались ангельские и дьявольские проблески, запали в его душу и до конца дней не отпускали, являясь то в изображении Богородицы и Царевне-Лебеди, то в его Демонах и Пане. Михаил страстно влюбился в эту женщину.

Но она не могла, а может и не хотела ответить ему взаимностью, что, впрочем, не мешало Эмилии обсуждать с юным художником эскизы богоматери, в которых Прахова узнавала себя. Ей льстила любовь и внимание талантливого юноши. Вскоре и профессору стало заметно повышенное внимание художника к его жене и странное сходство Богородицы на фресках с Эмилией. Прахов не в восторге от этого и решает отправить Михаила Врубеля в Венецию, чтобы тот лучше изучил манеру итальянских мастеров и с новыми силами взялся бы за роспись Владимирского собора.

Разлука с любимой женщиной повергла Врубеля в тяжелое уныние и творческий застой. Когда он вернулся в Киев, оказалось, что в его работе больше не нуждаются. Художественная манера Врубеля и слишком глубокий философский смысл, который он вкладывал в библейские образы, якобы, нарушали церковные каноны. Ему было отказано в росписи Владимирского собора. Это было еще одним (после безответной любви) жесточайшим ударом судьбы. Михаил Врубель впервые почувствовал себя печальным Демоном, «духом изгнания», о котором так пронзительно писал любимый им Михаил Лермонтов.

Некоторые исследователи считают, что в образе Демона Врубель изобразил любимую женщину, которая не ответила ему взаимностью, и из-за которой он совершил неудачную попытку покончить с собой, порезав грудь. Шрамы от неудачной попытки остались на всю жизнь, как и мрачный образ Демона, который будет преследовать Врубеля до конца дней. Возможно, изображая Эмилию в образе Демона, он хотел ей отомстить. В любом случае, художник перешел черту: коснулся запретной темы, которая повлияла на всю его последующую жизнь.

Однажды эти шрамы на груди увидел художник Коровьев и спросил Врубеля о них. «Я любил женщину и сильно страдал, – ответил Врубель. – И когда резал себя ножом, страдания уменшались». Ранимый и впечатлительный художник тяжело переживал неудачную историю любви и свою невостребованность. Поэтому, когда получил предложение иллюстрировать «Демона» М.Ю. Лермонтова, ухватился за работу. Хотя и не без опасений. Он уже тогда чувствовал, что этот зловещий образ постепенно начинает овладевать им.

Действительно трилогия «Демон» (сидящий, парящий и поверженный) стали основным и самым шокирующим открытием Врубеля. С их помощью он буквально разорвал привычные эстетические представления современников об искусстве, совершил революцию своей оригинальной и невероятной манерой письма и направленность своих образов.

Его первый «Сидящий Демон» грустен и полон противоречивых чувств, будто автор еще колеблется между светом и тьмой. В глазах его невероятная грусть, а во всей фигуре чувствуется величие и красота. Завораживает и лиловый каменистый ландшафт, фантастический и такой тревожный, замершая от ужаса красота, скованная неведомой и неотвратимой силой.


В какой-то степени картина «Демон сидящий» открыла новую эпоху в искусстве. Модернизм, декаданс, символизм и разрушение привычной религиозной мифологии. Явление «Демона» в Москве вызвало бурю противоречивых откликов. Кто-то восхищался и замирал в восторге от величия и необычности картины. Иных она просто ошеломила, прибила своим совершенством и оглушила могучей энергией. Говорят, Пикассо часами простаивал перед Демоном Врубеля, пытаясь уловить тайну изображения. Савва Мамонтов, известный меценат и ценитель искусства, который заметил и приютил Врубеля, подкидывая ему работу и выделив одну из лучших мастерских, в изумлении говорил Коровину: «Вы видели, что он пишет? Я ничего подобного не видел никогда. Жуть берет!»

Не понимали Врубеля и многие известные художники, в частности Серов, Поленов, Репин. А Третьяков, увидевший его «Воскресенье» и «Ангела с кадилом и свечой» пожал плечами: «Я этого не понимаю». Такая реакция будто и не удивила художника. Он чувствовал, что они завидуют ему. Им никогда так не написать. Гордыня поселилась в его сердце вместе с образом Демона.


Однажды Коровин привел Врубеля, тогда еще мало кому известного, в дом Мамонтова. А там среди известных художников восседает Илья Репин. Ждет лайков, как сказали бы сейчас, прямо за обеденным столом набрасывая карандашом портрет хозяйки. Врубель заглядывает через плечо мэтра и вдруг говорит: «Илья Ефимович, а ведь вы рисовать не умеете». Повисла мертвая тишина. Изумленный Мамонтов вытащил Коровина в коридор и шипящим шепотом спросил: «Костя, кто это?» «Гений, Савва Иванович, простите его», – ответил Коровин. И Мамонтов поверил. Он был чуть ли не единственный, кто верил тогда в талант Врубеля.

В этот плодотворный, но опасный для души художника период своего творчества, Врубель вел довольно распутную и беспорядочную жизнь. Он много пил, роскошествовал, не имея лишней копейки, общался с сомнительными личностями и посещал проституток. Именно в это время, считают исследователи его жизни, заразился сифилисом. Лечился ртутью. Наступил скрытый период болезни, внешнее ее затухание. Но необратимые процессы продолжали происходить в организме Врубеля, что привело впоследствии к постепенному разрушению его психики.

Только творчество до конца дней спасало Врубеля от полного умирания мозга. Психиатр Усольцев, долгие годы лечивший художника, глубоко понимал его личность и считал его творчество гениальным, независимо от душевного здоровья: «Я считаю, что его творчество не только вполне нормально, но так могуче и прочно, что даже ужасная болезнь не могла его разрушить. Творчество было в основе, в самой сущности его психической личности, и, дойдя до конца, болезнь разрушила его самого… Он умер тяжко больным, но как художник он был здоров, и глубоко здоров».

Счастливым подарком судьбы стала для Врубеля встреча с Надеждой Забелой – известной оперной певицей, услышав голос которой, Врубель, даже не видя ее, влюбился без памяти. Так, как мог влюбляться только такой впечатлительный человек, как он. Через месяц после своей встречи в театре, они поженились. Врубелю тогда было уже тридцать девять лет. И новый этап начался в жизни. Лиловые тона ушли с холстов. Она, действительно, стала его ангелом.


Врубель перестал рисовать Демонов. В этот период он пишет монументальную и грандиозную «Принцессу Грезу» и «Микулу Селяниновича». Эти панно были созданы по просьбе Мамонтова для павильона искусств на Всероссийской выставке в Нижнем. В этих работах воплощена мечта о прекрасном и вера в силу русской земли. Но когда панно попали в руки академического жюри, снобы от искусства вдруг выдали: «Декадентское уродство! Полное отсутствие художественного».


Врубель в отчаянии. Что подумает Надежда, которую он считает своей невестой? Что он неудачник, унылый маляр без художественного вкуса. Мамонтов возмущен. Он на свой страх и риск решает спасти лицо Врубеля и бросает вызов художественному совету. Это был скандал! Панно отвергли, а Мамонтов специально для них строит отдельный павильон и выставляет с призывными плакатами: «Работы художника М.А. Врубеля, обвиненного отсутствии художественного!» На выставку просто повалил народ! Сегодня мы сказали бы: «Какой удачный маркетинговый ход!» Запретный плод всегда сладок и всегда привлекает внимание. Но для Врубеля тогда это было настоящей человеческой поддержкой со стороны Мамонтова. Репутация его была спасена, более того, интерес к работам художника стремительно растет.

Любовь к Надежде Забеле и к ее сценическим ролям приводят к тому, что Врубель меняет направленность творчества: он придумывает костюмы и делает декорации к спектаклям, пишет картины на сюжеты Римского-Корсакова, русских народных сказок. Кстати, чтобы завоевать привязанность невесты, Врубель 90 раз присутствовал на спектакле, в котором Забела пела Морскую Царевну! Кто же тут устоит? Он боготворил ее, восхищался ее голосом. И когда она сообщила ему о беременности, чуть не умер от счастья.

Однако, рождение сына неожиданно подкосило Врубеля. С этого момента в его жизнь снова возвращается Демон. Все потому, что мальчик родился с врожденным дефектом: заячьей губой. Эстет Врубель был потрясен видом своего долгожданного сына. Он увидел его и ушел в другую комнату. Михаил Александрович винил себя в том, что у сына появился такой недостаток. Он видел в этом происки Демона, которому однажды продал свою душу. Начинаются первые признаки его душевной болезни. В творчество вновь возвращаются тревожные мотивы.

«Дорогая моя женщина, чудесная женщина, спаси меня от моих демонов…», – пишет Врубель своей жене уже после внезапной смерти Саввушки, находясь в психиатрической лечебнице, почти в конце своей жизни. Его ангел приходила к нему каждый день и пела, будто спасая мужа от мучительного погружения в тьму.

Его последний «Демон поверженный» действительно страшен. В большой степени это не просто образ несчастной и мятежной души, не просто романтический герой-изгнанник, это и сам Врубель, прошедший через годы гонений и непризнания. Эту картину он писал для Третьяковки. И все никак не мог закончить, ему казалось, что образ выписан не до конца. Многие исследователи считают, что в образе этого Демона изображен дух Зла, нависший над Европой на изломе веков.

Картина, которая выставлялась в Москве и Петербурге, менялась прямо на глазах посетителей выставки. Многие были поражены изменениям и считали, что это мистика, На самом деле, Врубель просто не мог оторваться от нее. И рисовал по ночам и даже в присутствии публики. Александр Бенуа так вспоминает об этом: «Каждое утро, до двенадцати часов, публика могла видеть, как Врубель «дописывал» свою картину. В этой последней борьбе было что-то ужасное и чудовищное. Каждый день мы находили новые и новые изменения. Лицо Демона одно время становилось все страшнее и страшнее, мучительнее и мучительнее».


Но друзья-художники, от которых зависело приобретение картины Третьяковкой, стали обвинять автора в вывернутости фигуры Демона, неестественности позы и прочей ерунде, которая доводила Врубеля до бешенства. Он совсем сорвался с тормозов. Когда-то кроткий и миролюбивый человек оскорблял всех вокруг, кричал о своей гениальности, устраивал сцены. Он становился сумасшедшим и сам это понимал, прося родных увезти его куда-то, чтоб он не наделал бед.

Последние годы жизни Врубель проводит в психиатрических лечебницах Москвы, Риги и Петербурга. Лечение идет с переменным успехом. В периоды ремиссии его отпускают домой, и он плодотворно работает. Это удивительно, творчество было единственным лекарством для Врубеля в период прогрессирующей болезни.

Одна из последних картин Врубеля портрет поэта Брюсова. Портрет так и не был закончен, но Брюсов на всю жизнь запомнил свою встречу с художником в клинике Усольцева. И написал об этом воспоминания: «Правду сказать, я ужаснулся, увидев Врубеля. Это был хилый, больной человек, в грязной измятой рубашке. У него было красноватое лицо; глаза как у хищной птицы; торчащие волосы вместо бороды. Первое впечатление: сумасшедший! После обычных приветствий он спросил меня: «Это вас я должен писать?» И стал рассматривать меня по-особенному, по-художнически, пристально, почти проникновенно. Сразу выражение его лица изменилось. Сквозь безумие проглянул гений».

Именно Брюсову Михаил Александрович в минуту просветления признался в том, что страдает в наказание за свою грешную жизнь за то, что в его образах видят не то, что он хотел сказать, а темные и порочные стороны жизни: «Это дьявол делает с моими картинами. Ему дана власть, за то, что я, будучи не достоин, писал Богоматерь и Христа. Он все мои картины исказил».

На одной из фресок в кирилловской церкви Врубель дозволил себе еще одну непозволительную дерзость: изобразил себя в виде Апостола Луки, правда, с закрытыми глазами. Как напророчил… Спустя двадцать пять лет после того, он полностью ослепнет.

Слепой Врубель больше не может писать, он очень хочет уйти. И нарочно подставляет обнаженную грудь холодном ветру, дующему из окна. Его игра со смертью привела к скоротечной фатальной чахотке. Перед смертью, приближение которой Врубель почувствовал, он привел себя в порядок, нежно поцеловал жену и сестру. И ушел, оставив нам своих Демонов, как напоминание о том, что художник никогда не должен забывать, что его область – небо, а не преисподняя. И каким бы богоборчески привлекательным ни был образ лжепророка Демона, он лишь образ пустоты, которая разрушает человеческую душу.