Монастырь

Динь-дон! Что это таким необычным звуком так безжалостно посмело прервать мой сон? Динь – на обычный будильник совсем не похоже. Да и откуда ему взяться? Мобильный окончательно сломался, а будит своим устрашающем завыванием меня обычно только он, мой cтаренький «Триумф».

Каждое утро честно будит меня, беря с меня слово отправить его на покой, купив какую-нибудь новую «Моторолу» с цифровой фотокамерой. И каждый вечер снова, с неслышными миру скрипами в своих маленьких микросхемах возвращается к своим прямым обязанностям. Но вот не так давно, совершив очередной утренний полет до противоположной стены моей комнаты, он приказал долго жить и оставил меня наедине со злыми начальниками, которые каждое утро, пожалуй, даже больше, чем я, сокрушаются о моей утрате. Но почему-то выплачивать пораньше зарплату не собираются.

Ну а диньканье все не прекращается. Рука сама тянется под кровать в надежде нащупать что-нибудь потяжелее и показать этому «динькающему» где раки зимуют. Но как назло под руку ничего не попадается, да и сама кровать кажется какой-то странной. Пожалуй, все-таки придется открыть глаза, так как даже тумбочка с долгожданной пачкой сигарет почему-то тоже не нащупывается.

Маленькое решетчатое окошко, впереди несколько пустых коек, за ними стол с догорающим огарком свечи, а в нескольких сантиметрах от меня покоится чье-то тело, которое периодически сопит и похрапывает.

Так вот откуда эти странные звуки! Это монастырский колокол, извещающий о начале утренней службы. «Тело», по-видимому так же, как и я, разбуженное этим диньканьем, начинает кряхтя переворачиваться. И спустя несколько минут на свет выползает маленькая горбатая женщина средних лет, еще с вечера донимавшая меня грозящим России крахом вследствие тайного сговора мирового сообщества. «Ну вот, и опять не покуришь», – подумала я и начала одеваться.

В монастырь я попала накануне – очень уж хотелось узнать, как живут монахини и ради чего они отказались от этой нелегкой, но все-таки довольно забавной и интересной мирской жизни. От таких мирских удовольствий и радостей, коими так наполнена жизнь обывателя и которыми мы балуем себя, не задумываясь подчас о последствиях.

Какие они, эти затворники, чем живут, чему радуются, о чем сокрушаются? Все эти вопросы я задавала себе на протяжении довольно долгого времени и вот, наконец, не выдержала и решила сама посетить это место.

Монастырь, о котором пойдет речь, находится недалеко от Оптиной пустыни. А если точнее, то рядом с городом Козельск, что за Калугой. Он расположен в нескольких километрах от главного шоссе, и если опоздать на прямой автобус, который все-таки туда заезжает, то приходится идти около получаса пешком.

Это женский монастырь, который был основан около 150 лет назад и в котором на данный момент по спискам насчитывается примерно 120 монахинь. Он занимает довольно большую площадь, но посреди него стоит вполне мирской жилой дом, в котором живут обычные граждане.

Им этот дом достался во время революции, и они вовсе не собираются куда-то съезжать. Да оно и понятно, более благочестивых соседей вряд ли можно себе представить. За паломников и послушниц здесь отвечает довольно молодая и очень приятная матушка Сергия. Она же назначает им «послушание» и отправляет их к монахине Ольге, которая их размещает и в случае необходимости выдает одежду.

Вечерняя служба здесь начинается в четыре дня и продолжается до восьми часов вечера. В нее входит и сама служба с батюшкой, и молебен, когда из-под сводов храма раздается удивительно красивое пение тонкими женскими («ангельскими», я бы сказала) голосами. Даже при всем моем уважении и любви к «Энигме» или Фредди Меркьюри, вряд ли, думаю, у них могло бы получиться что-нибудь подобное.

После службы все идут в трапезную, где на ужин подается совершенно простая пища: отварной картофель, гречка, капуста, хлеб, который сами же монахини пекут прямо в монастыре. Из напитков приносят компот или чай. Перед приемом пищи произносится благословляющая молитва, и батюшка окропляет пищу святой водой. Во время трапезы монахини и послушницы сидят за разными столами, а во главе комнаты, за отдельным столом, принимает пищу святой отец.

После еды батюшка поднимается и благодарит Господа за ниспосланную еду, и читается молитва. После этого монахини удаляются на покой, а у кого есть желание, те собираются в отдельной комнате и читают молитвы. Послушницы, которым было назначено послушание матушкой Сергией, убирают со столов, моют посуду и полы. После чего также отправляются на покой. Горячая вода в монастыре отсутствует, и ее приходится нагревать. Монахини и паломницы спят в разных комнатах, но утром все вместе идут на службу.

Очень многое удивляет и приятно поражает обычного мирянина, когда он – с вершины своего здравого смысла, реализма и мирской жизни – смотрит на то, как довольно дружно могут уживаться люди абсолютно разных национальностей, разного воспитания и с абсолютно разным интеллектуальным уровнем. Как они могут вместе жить, работать, молиться и верить в абсолютно светлое и безоблачное будущее. В жизнь после смерти, в ад и в рай. Как они сами обрекают себя на обеты и собственноручно лишают себя мирских радостей и удовольствий. Как они самостоятельно тренируют и укрепляют свою силу воли. Насколько они выносливы и трудолюбивы!

Не менее поражает и то, что, хотя в монастыре и не требуют справки об отсутствии венерических заболеваний, а паломники бывают разными, все спят на одних и тех же кроватях, не всегда меняя постельное белье, и даже едят все из одной посуды. Но никто на протяжении всех 150 лет существования монастыря так ничем и не заразился.

Даже абсолютно неверующего человека не может не пронять такой образ жизни. Когда никто не сует свой нос в твою жизнь, а все исходят из принципа «захочет – сам расскажет». Никто ни к чему не принуждает, и каждый делает свое дело абсолютно добровольно. И точно так же принимает наказание. Весь рационализм куда-то сразу исчезает, и остается только образ красивой и чудесной сказки. Обязательно со счастливым концом.