Гении и лавочники

- Маша, у него на морде написано, что ему от тебя нужно. - И что же?! – Маша крепче сжала подлокотник кресла. Смотрела с вызовом. - Квартира и мои деньги, - спокойно ответил папа. - Да? С чего ты взял?! – Маша была возмущена до глубины души. - С того. Поживи подольше – увидишь побольше. И в людях начнешь разбираться получше. Комедианта в дом привела. Тут не подмостки ему… Хотя, он и на подмостках, я уверен, не блистает.

- Ишь, какой… Побольше, подольше, получше… А я его люблю! И скоро его имя будет напечатано во всех газетах!

Папа смеялся…

- Да, - Маша заводилась все больше, - во всех газетах! И знакомством с ним будут гордиться известнейшие люди! Он станет богат!..

- Вот тогда и милости просим, - поставил точку папа.

Через час позвонил Павлик.

- Ну как? Какое я произвел впечатление?

- Хорошее… Слушай, а не много ли театральности в словах было? – Маша аккуратно пыталась подвести Павлика к тому, о чем папа сказал ей прямым текстом.

- Ну, любимая, я ведь актер! Во мне ведь присутствует некоторая доля… мм… артистизма. А что такое? Тебе что-то не нравится во мне? – Павел начинал свою излюбленную «песню».

- Малыш, все мне в тебе нравится. Я люблю тебя…

Маша познакомилась с Павлом на вечеринке в честь окончания учебного семестра.

- Павел Гулаков, артист, - скромно представился молодой человек в дымчатых очках.

Манеры, фразы, движения рук – все выдавало в новом знакомом человека богемы. Во всяком случае, таким представлялся человек богемы Маше. «Человек с тайной… Молодой Байрон…» - Маша была очарована его шармом. И водку актер называл «лекарством от жизни», и сигареты – «молчаливыми друзьями».

- Помните (на «Вы», красиво), как это у Ремарка? Сигареты – молчаливые друзья, - и взгляд пронзительный – в пространство.

Спустя сутки Маша отдалась Павлу Гулакову на продавленной кушетке в его съемной квартире. Бардак в однокомнатной «хрущевке» Павел объяснил просто:

- Знаешь, мы, актеры… - и улыбнулся. Мол, знаешь, да?

Маша не знала, но представляла. Он весь в искусстве, в ролях.

- Я проживаю тысячи жизней. Я умираю. И я воскресаю! – с пафосом заявлял Павел, - но, знаешь ли, для чего?

- Для чего? - девушка смотрела на него во все глаза.

- Для того, чтобы опять умереть! Это нелегко, Маша…

- Но ты ведь сам выбрал эту профессию!

- Профессию, - Павел усмехнулся, - где работает твой отец?

- Отец? У него фирма какая-то. Ну, заправки там…

- Заправочные станции? – в глазах актера мелькнула искра интереса. Но он тут же задул эту искру и на лице его появилась маска, вернее предвестник маски презрения.

- Ну, да…

- Так вот, любимая, он – лавочник. Это – профессия. А актер – это призвание. Не я выбрал профессию, профессия выбрала меня. На меня указал перст судьбы, и теперь я несу этот золотой крест…

- Тяжело нести-то? – Машу слегка покоробило от фразы про «лавочника».

- Ничего, у каждого свой крест… А мама чем занимается?

- У мамы салон красоты.

- Ничего, нормально живете… Я тебе нравлюсь?

- Да, - честно ответила Маша, - если бы не нравился, разве лежала бы я тут раздетая?

- Ну, женщины, знаешь ли… трум-турум-пурум… Ты мне нравишься безумно! Я когда тебя увидел, сразу понял – судьба.

- Правда? – Маша прикоснулась кончиками пальцев к плечу Павлика.

- Правда… Иди ко мне…

На знакомстве с родителями настоял Павел.

- Мы ведь планируем серьезные отношения? Значит, нам нужно узнать друг друга поближе. Мы встречаемся уже больше месяца, а родителей я не видел.

Маша не понимала смысла предстоящей встречи (со мною ведь встречаешься, не с родителями?), но возражать не стала. Если он так говорит, значит так надо.

- Слушай, Паша, а давай пригласим родителей в театр! А после спектакля и познакомитесь? – предложила Маша и чуть было не захлопала в ладоши от этой своей идеи.

- Нет! Я не смогу тогда сосредоточиться! Нет!

- Послушай! Я тоже хочу хоть раз на тебя посмотреть на спектакле. Что же это такое? Вон, к актерам на премьеры, я читала, жены приходят…

- Станешь женой, тогда приходи, - мягко сказал Павел.

Он работал в ТЮЗе (театре юного зрителя). Временно. Пока нормальной роли не «подвернулось». А «подвернуться» должна была со дня на день. Вот-вот уже. Эх, чуть-чуть буквально…

Квартиру снимал в складчину с другом. Приехал в Киев из Бердянска. В ТЮЗе платили не очень, поэтому в кафе Павла приглашала Маша. Для нее потратить пару сотен гривен в день не составляло особого труда. Он упирался изо всех сил:

- Нет. Я не пойду.

- Да ладно тебе, ты что? Станешь известным актером – отплатишь рестораном, - смеялась Маша.

- Уж поверь, отплачу! Ты будешь гордиться тем, что живешь под одной крышей с Павлом Гулаковым, - и запихивался картофелем-фри с отбивной…

Отцу Павел не понравился. Причем, не понравился совсем. Не по частям, а целиком, что говорится.

- Я знаю, что этому козлику нужно… - как только за актером дверь закрылась, - знаю… Только хрен он угадал! Хрен…

Маша отнюдь не часто видела папу в таком настроении. Ну да, Павел пытался произвести впечатление. А папа?! Кто такие вопросы задает? Прямо в лоб: «Так чем вы живете?»

- Меркантильные вопросы интересуют меня менее всего… - ответил Павел.

- Воздухом питаетесь? Вы, насколько мне известно, приезжий? А квартиру снимать сейчас – ой-ой-ой… А если семья появится? – папа говорил мягко. Как с маленьким разговаривал. Паша терялся.

- Я считаю… У меня есть мнение… Что родители невесты должны обеспечить старт, так сказать. Вот раньше, знаете ли, было приданое…

- Ну, это когда было-то, - улыбнулся папа, - надо на себя рассчитывать всегда. В первую очередь на себя. Не жить иллюзиями, а работать… А почему бы вам не пойти на какую-нибудь работу? Ну, помимо театра... Юного зрителя…

- Папа, твой вопрос немного… Некорректен, - вмешалась Маша.

- Извините, ради Бога! – папа тут же приложил руки к груди. Комично как-то приложил, как показалось Маше.

- Да, ничего, - Павел не почувствовал комичной наигранности извинения, - у меня есть работа. Даже не работа… Это – призвание. Перст судьбы…

- …Указал на Вас, - продолжил папа. И улыбнулся.

«Он играет с ним, как кошка с мышкой!» - прозрела Маша…

- Комик, блин, опереточный. Ты ему поменьше рассказывай про мои заработки, - наставлял Машу папа после ухода Павла.

И Маша не рассказывала, да только у Павлика это стало идеей фикс.

- Он нам квартиру подарит?

- А когда ребенок родится?

- А если ты скажешь, что хочешь жить со мной, но моя площадь не позволяет?

Маше не нравились вопросы.

- Любимый, не в квартире ведь дело. Я тебя люблю…

- А жить где? У меня, вместе с Колькой? Это моветон.

- Да что ты так переживаешь? Подарит, конечно… Это он сейчас такой… А потом…

Сказала, чтобы успокоить любимого. Но лучше бы не говорила. Павел начал строить планы…

- Он сведет меня с продюсерами. У него ведь есть знакомые в этих кругах?

Маша качнула головой неопределенно.

- Вот… Потом устроит встречу со Ступкой…

- С кем?! – брови Маши поползли вверх.

- С Богданом Ступкой, - пояснил Павел, - потом…

- Да он не знаком с Богданом Ступкой, причем здесь Ступка?

- Да ладно, не знаком. Может, знаком!

- Послушай, Паша. Я не хочу, чтобы мы все время проводили в обсуждениях моего папы.

- Ну, если тебе безразлично наше будущее… - Павел поджал губы.

- Любимый, не обижайся… Вот, я тебе принесла, - Маша достала из сумочки портмоне, - потом отдашь, - протянула Паше купюры.

- Нет! Не унижай меня этим, Бога ради! Я тебе и так уже должен двести, - Павел протестующе замахал руками.

- Триста…

- Что?

- Триста. Но не переживай. Отдашь потом. Как там с той ролью… Ну, что ты говорил?

- Все нормально… На следующей неделе со мною свяжутся, - купюры исчезли в нагрудном кармане Пашиной рубашки…

И – свершилось! Павел позвонил Маше на мобильный и тоном нашедшего сокровища оборванца прошептал:

- Сегодня. На канале 1+1. В двадцать часов.

- Что? Есть?! Получилось, да? А ты скрывал?! Милый, я так тебя люблю!

Маша усадила перед экраном родителей. Видеомагнитофон – на записи. На папином лице читалась (как это было сладко Маше!) заинтересованность.

20.00.
Начался сериал «Исцеление любовью». Паши видно не было.

20.43.
Маша начала волноваться. «Где же он?» На экране разыгрывалась глупейшая драма. Вот в подземелье лезут спасатели. Они ищут кого-то. Спасателей – человек двадцать. Маша боялась моргнуть, чтобы не пропустить ничего. Музыка. Титры. Конец.

- Ну? - тихо спрашивает папа.

- Не поняла, - мама смотрит на Машу.

Раздается звонок.

- Ну как тебе?! – в голосе Павла – триумф.

- Любимый… Это… Я тебя не увидела.

- Что?! Да ты вообще смотрела?! Я спасателя играю! Все понятно… - слышатся гудки отбоя.

- Надо отмотать кассету, - Маша волнуется, - как я могла не увидеть?!

Смотрят концовку еще раз. На заднем плане мелькает лицо одного из спасателей. Паша.

Лицо показывают секунды две, не больше. Папино лицо краснеет. Он надувает щеки.

- Хм… Н-да… Ха… Ха-ха-ха-ха-ха! - комната оглашается гомерическим хохотом.

Мама смотрит на него. Начинает подсмеиваться. Спустя минуту уже заливается во всю.

Маша растеряна. Смотрит на хохочущих родителей. У папы слезы на глазах:

- Его… Ой, не могу… Его… Ха-ха-ха… На улицах еще не узнают, это точно! А-хха-ха-ха…

На следующий день Маша решила тайком сходить в ТЮЗ. Посмотреть на игру любимого. Павел был белкой. Симпатичной белкой в эпизодике прогулки главного героя по лесу. Это было не разочарование. Какая, в принципе, разница, если любишь человека? Ну белка… Но с того дня Маша уже не заслушивалась трелями Павла о счастливом будущем ее в роли жены кинозвезды. Начала давать советы любимому:

- Слушай, Паша, может, куда-нибудь подрабатывать пойдешь, а?

- Что?! Куда? На лоток, что ли? Хот-догами торговать? Хотите лавочника из меня сделать?!

- Почему «хотите»? Я хочу, чтобы у нас все было хорошо, вот и все!

- Папочка пускай поможет, тогда все хорошо и будет!..

Маша рассталась с Павлом поздней осенью. Позвонила, сказала пару слов, повесила трубку. Она не захотела смотреть на его заламывание рук и не хотела слушать его фразы о «разбитом сердце». Может, боялась, что не сможет сделать то, на что решилась. А может, просто не хотела смотреть лишний раз на игру «гениального актера с великим будущим»…