Готика

Вова оставил машину на стоянке, прошел по скрипучему снегу в сторону вокзала. Ему стало холодно, и он поднял воротник пальто. На улице мело уже третьи сутки, мороз трещал в проводах, обмораживал носы и пальцы бомжам.

Вова подошел к вокзалу, осмотрелся. Неподалеку обозначилась компания «антисоциального элемента». Двое бородачей непонятного возраста пристроились возле бочки. В бочке горело, воняло. Тепла явно было меньше, чем вони.

Вова критически осмотрел «претендентов». Облезлые шапки, грязные, задеревеневшие от выделений естественного характера куртки. «Чем хуже, тем лучше…» - усмехнулся Вова. Бомжи насторожились, разглядывая исподлобья непонятного фраера в кожаном пальто, уставившегося на них.
- Подь сюда, - спокойно произнес Вова.

Бомжи переглянулись. У них было два выхода. Первый – сделать ноги по-быстрому, второй – подойти. Первый затрудняло то, что «антисоциальный» образ жизни давным-давно ослабил их спортивные качества. Фраер же выглядел вполне ухоженным и в меру накачанным. Захочет – догонит. В крайнем случае, можно попробовать убежать после разговора. Но что он хочет?

- Ты не расслышал? Сюда, говорю, подойди, - Вова слегка повысил голос. Чуть-чуть.
Существо с седой бородой, росшей клочьями, заковыляло в сторону Вовы.

- Денег хочешь? – спросил Вова, когда существо подошло на расстояние метра.
- Нет, - сразу ответил бомж.
- Много, - Вова проигнорировал ответ бомжа, - много денег…
- Что делать? – неохотно поинтересовался бородач.

В голове у него сейчас было одно – сбежать поскорее с насиженного места. Жаль, но придется, по-любому…

В свое время была мода на бомжей. Их наряжали в дорогие костюмы, стригли, одеколонили. Делали маникюр. И везли в лес. Там говорили, что, мол, надо козла одного попугать. За это дадим тебе денег. Много денег. Ты изображай бизнесмена и кричи, что все отдашь. Непонятливые и кричали. «Не убивайте, все отдам!»

Настоящего «несговорчивого» бизнесмена заставляли смотреть на этот спектакль. Концовка у спектакля была всегда одна – бомжу, переодетому под бизнесмена, эффектно отрубали голову косой или топором. Настоящий бизнесмен, увидев это, мог начать заикаться. Некоторые седели моментально. Некоторые опорожнялись в штаны. Но все без исключения деньги отдавали…

Бомж, подошедший к Володе, слышал о таких историях. И не хотел быть очередной «куклой».
- Делать что надо?
- Да ничего особо. Быть собой, - Вова усмехнулся…- ты знаешь, как это сложно в наше время – просто быть собою…

…Лида вошла в квартиру, сбросила полусапожки. В шубке прошла в комнату.
- Вовчик, ты что ж это трубку не берешь? – в голосе обеспокоенность.
- Да так… Не бралась…

Вова сидел за столиком красного дерева. На столике – «MARTINI», коньяк какой-то.
- Ты что это, а? По какому поводу? – Лида села напротив.
- Шубу сними. С нее капает. Ты разве не видишь? Кап. Кап. А паркет дорогой… - голос у Вовы ровный, спокойный.

Он вообще редко выходил из себя. Лида слышала от кое-кого, полушепотом, каким Вова был раньше. Не верилось. Казалось, что ее муж родился таким - спокойным тихим бизнесменом. Вылез из мамы с неизменным кожаным портфелем в руках. Никогда не повышал голоса. Никогда не ругался матом. «Тютя-матютя». А рассказывали… Глупости всякие. Не заслуживающие внимания.

У Вовы не было друзей. Были знакомые, были партнеры по бизнесу. Каждую субботу он ездил на кладбище. Покупал цветы и ехал. Он не рассказывал, что значил для него человек, останки которого лежали под гранитной плитой. Но она и сама догадывалась. Абы к кому каждую субботу на кладбище не ездят.

Лида видела дату рождения и дату смерти. Имя. «Павел». Молодому человеку было двадцать три, когда он умер. С фотографии на памятнике на нее смотрело улыбчивое симпатичное лицо. Вова как-то обмолвился:
- У меня был единственный друг. Настоящий. Это все, вокруг – шелуха, мусор. А друга семь лет, как зарыли…

Говорили, что Вова когда-то был не в ладах с законом. Одна полоумная, брызгая слюной, прокричала как-то вечером, когда Лида шла от стоянки к парадному: «У твоего мужа руки по локоть в крови! По ло-о-о-коть!..» И рассмеялась каркающе. И плюнула в ее сторону. Лида рассказала об этом Вове. Он оделся, выбежал на улицу.

Домой пришел спустя полчаса.
- Ну что? – спросила Лида.
- Ничего. И никого… - Вова опустился в кресло.
- Милый, что это было? Ты знаешь, кто это мог быть?
- Нет. Просто сумасшедшая. Я куплю тебе пистолет. На улицах столько идиотов…

…Лида чувствовала, что что-то случилось. Она гнала от себя страшное подозрение. Она боялась того, что могло случиться. Бутылка коньяка, стоящая на столе, была уже пустая.

- Вова, может, ты мне объяснишь, что случилось? У тебя неприятности на работе?
- У меня все хорошо. А у тебя на работе как? Все в норме? – голос Вовы был спокоен. Это был голос абсолютно трезвого человека.
- У меня… Все хорошо, - Лида запнулась.

На столе лежала золотая цепочка. Та, которую она потеряла две недели тому назад. Якобы потеряла.
- Что замолчала, любимая? Ах, это… Вот представляешь, нашел! Ты потеряла, я нашел… - Вова усмехнулся.

- Я… Я могу тебе…
- Все объяснить, да? Как это в сериалах? Я тебе сейчас все объясню… И никогда не объясняют ничего…
- Вова, это…
- Не то, что я думаю? А что? Забыл, кстати. Тебе привет от Коли. Знаешь такого? Забыла? Это человек, которого я нанял в фирму, которой управляешь ты. Ты управляешь фирмой, которую я тебе подарил. Я тебе об этом хоть раз напоминал? Не слышу? – Вова продолжал улыбаться, но от ноток, появившихся в его голосе, Лиду бросило в жар.

- Нет. Не напоминал… Я люблю тебя, Вова, - Лида заплакала.
- Я тоже тебя люблю, Лида. Если бы я не любил тебя, я никогда не связал бы с тобою свою жизнь. А ты? Что ты творишь? Ты знаешь, что он играет? Шпилит в карты по ночам? Ты знаешь, что твоя цепочка, - Вова бросил взгляд на стол, - которую я тебе подарил, ушла в ломбард? Зачем ему понадобились деньги?

- Он сказал, что мать болеет…
- Мать… Мать – это святое. Как жена… - Вова поднес к губам бокал.
- Милый, я не знаю… Извини… - Лида еще не верила, что он знает ВСЕ.
- Как давно ты с ним спишь? – тихо спросил Вова.

Небо рухнуло. Лида поняла, что это конец.
- Два месяца…
- И после него ты ложилась в нашу кровать? И целовала меня на сон грядущий… - Вова смотрел в пол.
- Вова, я виновата, я виновата… Вова, пожалуйста, любимый, прости! – Лида попыталась упасть на колени.
- Тшш… Что ты? – он подхватил ее. Она уткнулась в плечо мужа, сотрясалась в рыданиях.

- На самом деле, виноват я.
Лида подняла глаза.
- Виноват - я. Я слишком отдалился от тебя. Я стал каким-то… холодным. И ты нашла утешение в грязных лапах водителя микроавтобуса. Виноват - я. И извини меня – ты.
- Вова, что ты говоришь? – прошептала Лида.
- Я говорю то, что есть. Ты должна меня извинить.
- Милый…
- Ты меня прощаешь? Лида?

Она не понимала, о чем он говорит. «Настоящий мужик убил бы меня на месте. А этот… «тютя»
- Милый, если ты серьезно…
- Я серьезен, как никогда, - оборвал ее Вова. Он смотрел с нетерпением. Ждал ответа.
- Я прощаю тебя, - тихо произнесла Лида.
- Не слышу.

- Я прощаю тебя! – повторила она.
- А теперь иди ко мне и поцелуй меня. И пообещай, что такого не будет никогда. Что если ты решишь такое сделать, ты скажешь мне об этом, и мы разведемся. Обещай!
- Обещаю! – Лида не верила, что все так обернулось.

Больше всего ей хотелось сейчас позвонить Коле и сказать ему, что он козел. Что его неосторожность могла погубить и ее, и его. Но это можно сделать и завтра. И встречаться с Колей теперь надо по-умному. А лучше сделать перерыв на месяц…

- Хочешь провести этот вечер со мной? Оденься понаряднее. Мы давно не были вместе. Я начинаю исправляться, - Вова посмотрел на Лиду, и ей стало невыносимо жаль этого человека. Она не любила его уже давно. Она сейчас и не помнила уж – любила ли она его когда-нибудь?
- Конечно, милый…

Лида вела машину аккуратно. Она еле-еле уняла дрожь в руках. «Отходняк», - подумала Лида. Так всегда бывает, когда ожидаешь чего-то страшного, а оно, страшное, проходит мимо. Последний раз у нее был подобный «отходняк», когда она попала в аварию. Машина – всмятку. У нее – пара царапин…

- Сворачивай, - тихо сказал Вова.
Лида свернула.
- Куда едем?
- К Мирону, в ресторан. Я позвонил ему, заказал кабинет.

Ресторан Мирона, старого знакомого Вовы, располагался неподалеку от «Гидропарка», рядом с Днепром.
Мирон встретил их своей неизменной улыбкой на пол-лица:
- Давненько, давненько… Забыли старого друга! – он обнялся с Вовой, поцеловал ручку Лиде.
- Все готово? – спросил Вова.
- Обижаешь, дорогой, - ответил Мирон, и Лида подумала, что он «нерус», скорее всего – осетин. «А раньше не замечала даже»…

Лида с Вовой поднялись на второй этаж ресторана. На втором этаже расположены кабинеты для вип-гостей. Вова открыл кабинет в самом конце коридора.
- Прошу, любимая.

Что-то ее беспокоило. Она не понимала что. В коридоре было не очень светло. Создавалось ощущение нереальности происходящего. Лида шагнула в кабинет и поняла. В ресторане не было ни одного человека. Ни посетителей, ни официантов. Никого. Дверь за спиной захлопнулась…

На дорогих обшивках диванов кабинета сидели бомжи. Смрад заполнил все пространство. На столике перед бомжами стояла бутылка водки.
- Ну что, гаврики? Телки, говорите, давно не было? – весело и как-то буднично спросил Вова.

Бомжи привстали.
- Сидите-сидите! Я сейчас вас покину, - он обернулся к ошарашенной жене и опять-таки буднично, как будто выполняя что-то обыденное, приевшееся, саданул ее в живот.

Лида задохнулась от боли. Упала на пол. На запястьях сзади сомкнулась холодная сталь. «Наручники», - отрешенно, где-то в глубине гаснущего сознания, подумала Лида…

Вова стоял на крыльце. Курил. Мирон не смотрел на его лицо.
- Что с нею дальше делать?
- А ты не знаешь? – Вова говорил спокойным голосом.
- А дневного куда? – спросил Мирон.
- А где он?
- В подвале, в холодильнике… Так куда?
- Туда же. Только по весне мне подарка не нужно. Ну, да ты и сам знаешь. Извини, что умничаю, - он повернул лицо к Мирону.

- Обижаешь, все четко сделаем. Не всплывет…
- Слушай, а много у тебя таких… ну, там, под водой? – спросил вдруг Вова.
- А что? – покосился Мирон.
- Да, так… Шашлык из сома кушаем у тебя летом, а сомов-то ты иногда тут ловишь? - Вова засмеялся.

- Давно не ловлю. Привозные… - соврал Мирон. - Да, какая разница… Все мы – людоеды, - Мирон опять покосился на Вову. Огонек сигареты осветил на мгновение его лицо. «На вампира похож…» - подумал Мирон и поежился.

Раздался сдавленный крик.
Вова поднял голову.
- Звукоизоляция у тебя ни к черту…
- А что с этими? Ну, с бичами? – спросил Мирон.
- К завтрашнему полудню сами дойдут. Все продумано, дружище…

Мирон хотел спросить и не решался. Но сегодня он оказывал серьезную услугу. Потому, посчитал, что имеет право:
- Вова, давно хотел спросить тебя…
- О женщине? – усмехнулся Вова.
- Слушай, восхищаюсь тобой… Ты читаешь мысли…
- Да ладно… Эта женщина – мать одного моего друга. Он умер, она свихнулась. Жену, - Вова кивнул наверх, туда, откуда слышались крики, пугала под парадным. Что мне оставалось делать? Смотреть, как она мучается? Она тоже там. Вова показал в сторону Днепра.

- Ну… А друга? – начал Мирон сдавленным глухим голосом.
- Эх ты… Тебе палец дай, ты руку отхватишь, - Вова засмеялся.
Мирону было невыносимо страшно стоять рядом с этим человеком.
- Друга… Так нужно было. Так было нужно, дружище… Ну, я поехал, пожалуй. Жену не обижайте! – он опять засмеялся.

Сел в джип, включил музыку. Вова любил джаз. А Лида терпеть не могла. Теперь он сможет наслаждаться Гершвином дома… Свет фар выхватил на мгновенье фигуру Мирона. Ему было не так комфортно, как Вове. Ночка обещала быть тяжелой…