Тайна магистра Дроссельмейера

В ту ночь, напуганный собственным вымыслом, магистр разбудил жену и попросил ее посидеть рядом, пока он пишет. Начало было светлым: Рождество, нарядная елка, чудесные подарки… В одно мгновенье нежные виденья исчезли в раскатах сатанинского хохота. Из логова вылез Мышиный Король. Так появилась страшная и пленительная сказка о Щелкунчике. Прошло чуть менее двухсот лет. Люди по-прежнему любят волшебные истории. И хотят поверить в чудо. Но прикоснуться к магии сумеет лишь тот, кто разгадает тайну могущественного чародея.

«Знаешь, я хочу написать о том, что понял. О нас с тобой. О, нет, не бойся, никто нас не узнает. Это будет сказка…» - Э.Т.А. Гофман.

Двуликий чародей

Ночь. Лунный свет проникает сквозь штору окна. Скрипят половицы под тяжелыми шагами. И веет странным холодом… Настенные часы бьют полночь. И шепчет волшебник Дроссельмейер: «Ну, пробей-пробей звонок, королю подходит срок!» Из-под паркета выползают полчища мышей. И стойкие оловянные солдатики седлают лошадей. «Барабанщик, бей наступление!» - командует безобразный кукольный принц. «О, мой бедный Щелкунчик!» - юная Мари срывает с ноги туфельку и кидает ее в самую гущу битвы – прямо в Мышиного Короля.

- Боже мой, Эрнст, на тебе лица нет, - вздыхает сидящая рядом жена.

Его называли величайшим писателем, когда-либо обращавшимся к жанру сказки. Именно писателем. Нервный, ироничный, исполненный мистического ужаса перед непостижимостью мироздания и обладавший даром проникать в суть земных дел, Эрнст Теодор Амадей Гофман вовсе не походил на доброго сказочника. «Я распадаюсь, я теряю ощущение своей цельности, я не знаю, кто я и что я - божественная искра или беснующийся зверь».

Подобно персонажу своей сказки - магистру Дроссельмейеру - Гофман был судейским чиновником. Достиг на этом поприще значительных высот… и до тошноты ненавидел судопроизводство.

Загадочный персонаж Гофмана, равно как и его создатель, вел «двойную жизнь». Одну, наполненную магией и светом, жизнь чародея, приходилось скрывать от глаз прагматичных обывателей, в другой же старший советник суда… господин Дроссельмейер в свободное от работы время чинил часы и мастерил кукольные царства для своих крестников. «Ах, милая Мари, ты прирожденная принцесса. Но много тебе придется вытерпеть, если ты возьмешь под защиту бедного уродца…»

До встречи с принцессой сказочнику пришлось преодолеть немало испытаний и пережить немало бед. Ранняя смерть родителей, одиночество детства, жуткое безденежье юности и творческая безысходность. Невозможность реализовать себя ни в одной из желаемых областей искусства – в музыке, живописи, литературе… Творческий кризис усугубляли личные драмы. Мучительное чувство к замужней женщине Коре Гат, затем окрашенная глубокой печалью любовь к юной девушке, «проданной» в жены состоятельному человеку.

Гофман жил в бурное время, но времени этого не замечал. Существование Наполеона как личности открылось ему лишь с приходом французских захватчиков, да и то лишь потому, что по милости этих «пришельцев» у Гофмана сорвался контракт с Лейпцигским театром. Магистр жил «в себе» – на глубине своих страданий. И вдруг.

В 1802-м году Гофман внезапно расторгает помолвку со своей кузиной Минной Дерфер. И 26 июля того же года венчается с польской красавицей Марией Теклой Михалиной Тшциньской. Синие глаза «Миши», как Эрнст называл ее с первой встречи, не раз озаряли страницы его романтической прозы. И незадолго до смерти писатель вспоминал о стране счастья и благословенном Пряничном городе, который подарил Мари в своей самой доброй и самой любимой сказке о «Щелкунчике и Мышином Короле».

Он создал ряд незаурядных произведений, но все же своей яркой творческой жизнью после смерти магистр обязан именно «Щелкунчику». В письме из Варшавы, датированном 28 февраля 1804 года, государственный советник Э.Т.А. Гофман обратился к ближайшему другу Теодору Готлибу фон Гиппелю младшему с такими словами: «Вскоре должно случиться что-то великое - из хаоса должно выйти какое-то произведение искусства. Будет ли это книга, опера или картина – «что будет богам угодно». Как ты думаешь, не должен ли я еще раз спросить как-нибудь Великого Канцлера («псевдоним» Господа Бога), не создан ли я художником или музыкантом?»

Писатель, художник, композитор… Эрнст Теодор Гофман поклонялся гению Моцарта. И имя Вильгельм, третье из данных при крещении, сменил на нежное Амадей. В честь творца «Волшебной флейты». Эрнст Теодор и сам писал музыку, пронизанную светом мечты. Художник же Гофман – сущий дьявол. Его убийственно насмешливые карикатуры без промаха разили в цель. За что автору не раз пришлось поплатиться. Однажды ценой шаржа стало «доходное место»: чиновника Гофмана сослали «в эту долину скорби» - богом забытый Плоцк. Древний польский город на берегу Вислы, в период прусского господства утративший значение культурного центра. Впрочем, на этом сказка не закончилась. Гофману еще предстояло перенести потерю единственной дочери Цецилии, разбогатеть, утратить радость жизни вместе со способностью самостоятельно передвигаться… И прославиться на века.

Мистерии писателя Гофмана современники читали с упоением, но их создателя зачастую не понимали вовсе. Его герои не походили на сказочную бутафорию или набросок в карандаше – они дышали. Мыслили, чувствовали, жили… Перо магистра вплетало колдовскую фантасмагорию в житейскую историю, и рождался новый жанр - мистическая новелла…

Причудливую прозу называли развлекательным «чтивом». Автор же твердо следовал своему изящному принципу: «Не пренебрегать свидетельствами чувств при символическом изображении сверхчувственного». Склонный к символике, фантастике и гротескным преувеличениям, Гофман тем не менее тонко воссоздавал картину быта и психологизм ситуации.

Эпитафия магистра гласила: «Он был одинаково хорош как юрист, как литератор, как музыкант, как живописец». Однако тайна чародея так и осталась неразгаданной.

Вопреки смерти

Чудотворства писателя Гофмана завораживали читателей разных стран. В России XIX века «Щелкунчик» победил не только Мышиного Короля, но даже Змея Горыныча. И занял первое место в хит-параде рождественских историй. Благодаря таланту немецкого сказочника в Российской Империи, наконец, прочно укоренилась традиция, которую насаждал еще сам царь Петр Алексеевич: в домах засверкали огни новогодних елок.

Однажды на огонек к «Щелкунчику» заглянул русский композитор Петр Ильич Чайковский… Он услышал волшебную историю и пересказал ее на языке музыки. Так родилось еще одно бессмертное произведение. И по сей день маленький деревянный принц заставляет Мышиного Короля изрядно потанцевать на радость поклонникам балета.

Век ХХ подарил героям Гофмана голос. Миллионы детей затаили дыхание, когда с грампластинок зазвучал проникновенный рассказ магистра Дроссельмейера. Отважная Мари вновь швырнула башмачок во тьму мышиного полчища, а деревянный уродец превратился в прекрасного принца. И в этом чудодействии любовь странного сказочника продолжала жить вопреки законам смерти.

С расцветом кинематографа произведения Гофмана неоднократно экранизировались. А «Щелкунчик» полюбился мультипликаторам. Советские сказочники нарисовали историю Мари и Щелкунчика и закружили их в вальсе Чайковского.

Эстафету переняла компания АРГУС. В начале XXI века, когда дети все реже просят родителей почитать книжку и все чаще поставить в видеомагнитофон кассету. Сказочники-мультипликаторы вновь решились создать авторское полотно по мотивам мистерии Гофмана. И назначили Щелкунчику с Машей свидание в Санкт-Петербурге.

«Тысяча препятствий ждет того, кто хочет стать человеком!» - таков девиз обрусевшего «Щелкунчика». Но как бы ни был талантлив автор, произведение «по мотивам» всегда создает новую мелодию, новую сказку. И уже невозможно уловить тонкую нить той завораживающей остроты и реалистичности восприятия, в которую окунается читатель, встретившись с фата-морганой Эрнста Гофмана. Это не просто детская сказка… И тайна сокрыта именно здесь – в сплетении магических строк.

По ту сторону полночи

Давным-давно… член Французской академии и автор множества серьезных книг опубликовал под именем своего восемнадцатилетнего сына П. Дарманкура небольшой сборник с галантным посвящением «Мадемуазель». И ввел Золушку во дворец, а сказку - в большую литературу. Отца господина Дарманкура звали Шарль Перро.

«Как бы ни были причудливы и фантастичны различные эпизоды сказок, - писал он, - несомненно они возбуждают в детях желание походить на тех, кто достигает счастья, и вместе с тем боязнь навлечь на себя несчастья, которые постигают злых за их пороки… Все это – семена, которые западают в душу и сперва вызывают в ней лишь радость и печаль: но из которых не замедлят вырасти добрые наклонности».

Бесспорно, сказка, подобно ночнику в детской комнате, приносит в сердце частичку тепла и света. Учить добру – жизненное кредо всех сказочников. Но этого недостаточно, чтобы, как заметил один персонаж, «сделать ножку маленькой, а сердце - справедливым». Дети тонко чувствуют ложь. Если они не поверят, чудо не состоится. И убедить их способен лишь настоящий чародей.

Магистр иллюзий Эрнст Теодор Гофман знал, что все люди, вещи и явления имеют два лица: дневное – обращенное к повседневности и ночное – скрывающее мистическую сущность. И с рассветом колдовство не тает, а лишь меняет лик. Вот замечталась на скамейке молоденькая студентка… Как пробьет полночь, она швырнет башмачком в Мышиного Короля. Вот и сам Злодей… лениво покидает черный «лимузин». В общем-то, он не так уж страшен. А мимо бежит Принц: он опаздывает на репетицию и не подозревает, что сейчас столкнется с Ней…

Мастер Дроссельмейер, днем скрывавшийся под маской Эрнста Гофмана, утверждал: познать прекрасное и создать невероятное способен лишь тот, кто верит и чувствует. Мир – весь тайна. И под покровом обывательских будней – демонические страсти, мистические испытания, загадочные превращения.

«Позволь услышать твой голос, и я с быстротой юноши побегу на сладостный звук его, и мы снова будем жить вместе и в волшебном содружестве займемся высшей магией, к которой волей-неволей приближаются все, даже обыкновенные люди, вовсе не веря в нее...»


Материал является оригинальным авторским произведением. Все права защищены. All rights recerved.