Экзамен по Библии

Дашка старательно водила шваброй, намывая вверенный ей участок – коридор на первом этаже. Валера примостился на деревянном заграждении перед гардеробной и читал. Да не что-нибудь, а Библию! На Дашку Валера не обращал никакого внимания.

Она считала такое положение вещей вполне справедливым. Ну кто она? Уборщица. А вокруг шныряли такие образованные, продвинутые парни, которых она поначалу стеснялась. Чего стоили только обрывки их фраз: «…мой конек – Биттлз…», «…императив Канта…», «Наутилус» - это сплошная лажа…»

Она постепенно привыкла к ним, таким непонятным. Многие были студентами местного политехнического. Они здоровались, заговаривали с ней. Их объединяла молодость. Но она чувствовала, что она не из их круга. Например, в философских системах народов мира она не смыслила ничего. Даже на уровне называния.

Дашка была из семьи ткачихи и слесаря. И, естественно, учение Конфуция в их доме не обсуждалось. Разговоры больше шли о «ценовой политике» на местном базаре и в магазинах. Обсуждались закрутки на зиму, ремонт в квартире. Правда, папаня весьма уважал газеты. И частенько по выходным, пропустив стопарик-другой, начинал крыть Горбачева и его окружение, обвиняя нерадивое партийное руководство в развале мощной державы.

В окружении продвинутой молодежи семнадцатилетняя уборщица ощущала себя полнейшим недоумком. Контраст она отчетливо видела не только в уровне интеллекта, но и в одежде. Начинающие программисты щеголяли в джинсах, цветастых ковбойках, стильных жилетках. Отец ее был строг. Волосы приходилось заплетать в косу, носить платья банального кроя «солнце-клеш». О джинсах он и слышать ничего не хотел.

«Нечего зад обтягивать перед обкуренными боевиками! Пусть другие это делают», - грозно стучал он по столу кулаком. Пришлось смириться и даже после окончания школы покорно блюсти дресс-код, угодный отцу.

Среди всех ее новых знакомых по работе Валера привлекал ее больше всех. Ей очень импонировали его скромность, добродушное лицо и молчаливость. У нее было трепетное отношение к молчунам. Ей казалось, что малоразговорчивые знают больше всех, но благодаря врожденному такту стараются не афишировать своих обширных познаний. Все их помыслы красивы и благородны. Идеальные, чуткие мужчины, в ее воображении, должны были быть молчунами. Чтение Библии – священной книги – возвышало Валеру в Дашкиных глазах до небес.

К тому же, возле Валеры частенько ошивалась красотка Надька. Надька «косила» под умницу, так как училась на последнем курсе мехмата и находилась в состоянии написания диплома. Она являла собой верх эмансипации – высоченные шпильки, длинные ногти, сигареты, кофе, собственная точка зрения буквально на все. И сакраментальное Надькино «Я сопьюсь!» в телефонную трубку. Это означало, что вечер накануне удался…

Дашке было больно видеть, когда Надька, пыхтя сигаретой, о чем-то говорила с флегматичным Валерой.

К восемнадцати годам в жизни Дашки произошли перемены. Во-первых, освободилось место делопроизводителя в отделе статистики, и она больше не махала униженно шваброй в коридоре.

Во-вторых, она «выплакала» себе новое «обмундирование» к Дню рождения. Сначала по-женски поплакалась матери, что дескать не может же она всю жизнь ходить как чучело. Мать понимала, что девчонке хочется выглядеть современно, и она поговорила с отцом. Поворковала, где надо поприжала, и он уступил.

- Замуж ее надо выдавать. Уже и возраст впору. Не-то пойдет по рукам! Друзья… Подруги… Пиши пропало! – заключил глава семейства, – А девчонка она у нас неизбалованная и не глупая. Ты, мать, присматривай парня поработящей. А шмотки?! Да, шут с вами, покупайте!

Вожделенные джинсы, обтягивающие трикотажные пуловеры и добротный пуховичок изменили Дашку до неузнаваемости. Вместо ненавистной косы появился конский хвост из пышных волос.

«Ух, коза!» – говорил ей папаня, когда она по утрам прихорашивалась у зеркала.

Она была просто счастливым человеком, регистрируя письма и вращаясь в кругу продвинутых юношей. Дашка проглотила десятка два умных книжек, стремясь к совершенству. И даже всерьез решила поступать в вуз – у скромной слесарской дочери появились нешуточные амбициозные стремления. Ей хотелось походить на умную Надьку, в свои двадцать два заведовавшую компьютерным сектором, чтобы хоть чем-то привлечь к себе внимание Валеры.

Он по-прежнему работал в энергоцехе, отвечая за электрообеспечение министерского здания и как всегда не обращал на нее никакого внимания. А Дашка мечтала только о нем. Родители частенько заговаривали о том, что неплохо бы ее выдать замуж. А она рассматривала нижнее белье из чужих дорогих глянцевых журналов и мечтала, что такие кружева будут на ней в первую брачную ночь. И эта ночь будет только с ним… Только с ним!..

Первая Дашкина влюбленность растаяла как дым перед самым новым годом. В их отделе водилась аптечка с медикаментами. Среди рабочего дня в их комнату впервые зашел ее идеал с перепуганным лицом и стал требовать зеленку и бинты.

«Да вот, переобувался и на гвоздь напоролся, - суетливо и испуганно рассказывал он. – Да ну, на фиг! Лучше сразу помазать, а то потом будет заражение. Еще ногу отрежут!»

С кем не бывает. Можно было бы и помазать. Но суетился он как-то не по-мужски.

А на следующий день на работе собрали импровизированный стол по случаю надвигающегося праздника. И она оказалась рядом с Валерой. Впервые. Так близко!.. Это было волнующе для нее. Она надеялась, что он поухаживает за ней.

Молчаливый герой собрал куски получше к себе в тарелку и заправски тяпнул со всеми водки за уходящий год. Потом заметил Дашкино существование и спросил, прожевывая соленый огурец:

- Ты «Сникерсы» любишь?

- Вкусная штуковина, - отозвалась она.

- Во! И я о том же. Я тоже «Сникерсы» люблю. Новый год, на фиг. Я себе «Сникерс» куплю. Можно ведь раз в год «Сникерс» схавать.

Ее поразили его лексика, его мелочность…

- А вы студент? – спросила она, так как ничего о нем не знала. Выспрашивать об объекте обожания у кого-то считала безнравственным, так как думала, что настоящая любовь – это большая тайна, в которую не стоит никого посвящать.

- Нет. Я в армии служил… Сначала срочником, потом по контракту. Но, суки, сократили! А там такие бабки были! Меня Надька сюда пристроила. Она моя одноклассница.

Он еще выпил водки. Дашке становилось тоскливо.

- А вы читать любите? – с грустью задала она новый вопрос.

Читать? Нет. В детстве прочитал сказку «Рики-тики-тави». Скучно. Я видики люблю. Боевики там…

- А Библия? Я видела, вы читали Библию!

Его ответ сразил ее наповал.

- Библию пришлось читать. Один друган сказал, что у баптистов гуманитарную помощь некислую дают. Я туда пошел. А там нужно стать членом церкви. А чтобы им стать, нужно сдать экзамен по Библии. Вот я сдал экзамен по Библии. Мне дали муку, сахар… Я больше туда не хожу, больше нечего ловить!

Ореол благородства вокруг этого человека после последней фразы вмиг развеялся. Всем было трудно в то время, но в ее голове как-то не укладывались Библия и гуманитарная помощь… Ей больше не хотелось думать о Валере как о близком и родном.

Дашкина бабушка любила приговаривать: «Молчи, дурак, за умного сойдешь!»

Вот он и молчал до поры до времени. А она-то думала, это любовь!..