Гротеск. Часть 2

…Ближе к утру его разбудили стоны, перемеженные с кашлем. Алексей не сразу понял, кто стонал. Потребовалось немного времени, чтобы полностью восстановить в памяти события прошедшего вечера.

Он лениво нашарил выключатель ночника, комната озарилась тусклым светом… Мари лежала на ковре, жалась к стене, дрожала, постанывала.

- Что, родная? – машинально проронил Алексей и осекся. «Родная»?.. Как мягко он это сказал. В сознании его обитала злость, но подсознательно, едва очнувшись ото сна, он звал ее ласково. «Маричка, тебе нехорошо?»

Жена не ответила. Кажется, она стонала во сне. Алексей неохотно встал. По ногам ударил порывистый поток воздуха. Ну и ветер. А она лежит у самой щели, у балконной двери… Ей же холодно! Вот и стонет и кашляет. Он подошел, наклонился. Рука жены, пристегнутая к батарее, сильно затекла. Зачем же она это? И как она это выносит?..

Алексей сорвал с постели толстое ватное одеяло, осторожно прикрыл жену. Мари блаженно заурчала и улыбнулась во сне. Захотелось погладить ее. Уж до того на котенка похожа! Но всплыло что-то. Он даже не стал поднимать это на поверхность. Рука отдернулась.

Он вернулся в постель, упал лицом в подушки и подумал: «Взвыть или лучше все же прикусить губу»? Выбрал второе и вскоре забылся холодным неглубоким сном.

Опять что-то его разбудило. Он резко вскочил в постели.

- Что за черт! – провел ладонью по лицу, мотнул головой.

Снова стоны. Ну что еще там?! Снова подошел к жене. Волосы и лоб в испарине. Губы иссохли, опухли, мучительно искусанные. И как она дрожит, бедняжка! Жуткий озноб. Ей нужно в постель.

«Мари, девочка… Мари! Где ключ?» Она приоткрыла глаза, отчаянно замотала головой и в испуге затвердила: «Нет. Нет-нет». «Почему? – он с силой встряхнул ее. – Почему?!» Спряталась в одеяло и еле слышно прошептала: «Я не уйду. Скорее умру. Но не уйду». Алексей отпихнул ее: «Сумасшедшая дура!»

Мари беззвучно расплакалась. «Но почему»?! – вскрикнул он. «Я люблю тебя», - вырывалось дрожью. Алексей включил верхний свет, опустился на пол, посмотрел ей в глаза и вкрадчиво проговорил: «Какая любовь?! Маричка. После всего, что ты сделала…» Она вздохнула, отвернулась к стене и болезненно усмехнулась, словно совершила насилие над собственным горлом: «А что я сделала, Алеша? Ты ударил меня, привел в дом девку… А теперь, будь добр, человеческим языком объясни, что же я… сделала».

- Черт возьми, каждый раз когда мы появляемся вместе... Каждый раз, Мари, повторяется одно и то же. Ты выбираешь цель. Страшен он или красив, молод или старик… Весь вечер ты флиртуешь. А я слышу смех за своей спиной. Этот отвратительный, унизительный смех… Вчера я видел тебя… с каким-то уродом в кафе. Ты целовала его, ты так его целовала!

- С широко закрытыми глазами, – вздохом прервала она. – Я знаю, что ты видел. Наконец, ты увидел и меня. И тебе не понравилось… Люди для тебя делятся на клиентов, платных и бесплатных. Я не попала ни в одну категорию. Меня ты не замечал вовсе. Я изнемогла, издохла…

Мари вдруг обернулась и заговорила лихорадочно: Да я целовала его… И он не урод. Он очень хорош собой. Я целовала его, как хотела бы целовать тебя. Но к тебе невозможно прикоснуться… Ты, ты кажешься мне мертвым, ты - живой труп.

- Ты… - он обхватил жену за плечи и нервно сглотнул, - ты же выставляла меня идиотом на людях… Кажусь мертвым?! …Да! Да! Я уже умер, Мари. Ты целовалась с ним в пять, а домой вернулась к десяти. Ты занималась с ним любовью, как хотела бы со мной? Ты трахалась с ним, черт возьми, потому что ко мне невозможно прикоснуться?..

Жена посмотрела внимательно, и что-то мстительно жесткое промелькнуло в глубине ее глаз.

- Да, - шепотом констатировала она. Дыхание ее осело на его губах, и его машинальный стон отразился в зеркале ее зловещей улыбки. Захотелось придушить ее... и уткнуться в ее волосы, утонуть в изгибе шеи, запутаться в запахе… Только не видеть этой дикой улыбки.

- И ты любишь меня?! - Алексей не смог подавить рыдание, – Ты… любишь? Ты могла бы… - он перешел на шепот, – хотя бы солгать. Я кажусь тебе мертвым? Да, Мари, да… Я мертвый!

Он метнулся на кухню и вернулся со склянкой в руках. «Узнаешь этикетку, Мари? Этой дрянью случайно отравилась моя собака. Дог сдох от одной таблетки. Здесь еще штук тридцать. Я кажусь тебе мертвым?»

Она оперлась на локоть, села, скорчившись от боли в отекшей руке, посмотрела на мужа, потом на склянку. Видно, узнала… И глаза заслезились.

- Алеша, - произнесла она почти беззвучно, - поиграли, Алешенька, и хватит. Не надо…

- Нет, Мари, - отозвался он глухо. – Я кажусь тебе мертвым, а я не люблю казаться…

Алексей вяло улыбнулся: «Пока». И вышел из комнаты. «Алешка! – с надрывом выдохнула Мари, - Алексей, ради бога, всё! Хватит. Хватит, слышишь?! Не было ничего, понимаешь, не было! Я солгала…»

Она беспомощно огляделась, пытаясь вспомнить, куда же спрятала ключ от своих оков. Сердце забилось в приступе страха. Господи, какой же он все-таки болван. Ведь может же, может… в истерике наглотаться. Господи, какой же он!

Странный звук, будто упало что-то стеклянное. «Разбил склянку», - с надеждой подумала Мари. А следом полудикий стон. Господи, как он жутко плачет. Истерика.

- Алеша! – взмолилась, - Алешенька, пойди ко мне, пожалуйста! Я не могу ключ найти…

Но тишина. Даже стоны угасли. «Алексей!» - Мари в отчаянии рванулась. "Боже мой, с ума он что ли сошел?! Неужели, правда, отравы наглотался. Болван, идиот ревнивый! Алешенька, миленький, солнышко, какой же ты… кретин! Мелодраматичный самоубийца, кто так травится!?"

- Алексей… – вздохнула изможденно, - плохо мне... Пожалуйста, найди ключ… Я… устала.

Он вошел, пошатываясь. Остановился в дверях. «Ключик потеряла, девочка моя? - прошелестел медлительно, словно в полусне. – Это ничего, найдется ключик…» Присел рядом. И смотрит так странно, с болезненной нежностью… «Поцелуй меня, - просит, - поцелуй меня как того парня из кафе». Мари откинула голову, рукой погладила его лицо, потянулась губами… И вдруг замерла, ужаснувшись своей догадке. «Ты что?! Ты принял таблетки?»

- Я просил поцеловать, - шепчет, покачивая головой, - а ты…

Мари обрушилась на пол и уткнулась в ворс ковра. По колыханиям спины было видно, что она плачет. Подняла заплаканное лицо: «В Скорую позвони». Алексей слабо улыбнулся: «Зачем?» Мари расплакалась навзрыд: «У тебя неадекватное состояние. Вызови Скорую». А он улыбается и так странно, болезненно, точно полупьяный: «Поцелуй меня, Маричка…»

Мари яростно рванулась, но батарея держала крепко. Со стоном встряхнула волосами: «О-о… будь ты проклят! Принеси мне свои таблетки. Ведь остались еще. Дай их мне! Целоваться будем позже, милый». А Алеша все улыбается, кривенько так, и смотрит точно брошенный ребенок. «Мари, тебе таблетки не нужны… Тебе и я не нужен. Даже целовать не хочешь».

- Таблетки, - сквозь слезы прорычала Мари, - и воды. И я поцелую тебя… сумасшедший ты мой.

- Да? Тогда хорошо, - поднялся. Пошел неровно. Но все-таки вернулся. Со склянкой. Мари схватила ее. И рыком поднесла ко рту. Муж поймал ее запястье. «Что ты делаешь? Я же сказал, это яд, настоящий яд. Настоящий!»

Она кивнула, губы зашевелились, но сказать ничего не смогли, из глаз вновь потекли слезы.

- Действительно? – опешил он. – Ты действительно хочешь это сделать?! Я же объяснил, может, ты не поняла. Это отрава, Мари. Ну, правда же, правда отрава! Хватит дурить!

Она вновь потянула склянку к себе, отчаянно сжав веки, чтобы сбежать от Него хотя бы сейчас. Алексей в оцепенении наблюдал, как таблетки исчезали, растворяясь в стакане воды. Пять, еще пять… «Мари, отдай!»

Она выпила залпом, точно водку. Склянка покатилась по ковру. Мари пошатнулась, припала к стене. «Ты сумасшедшая, сумасшедшая, - прошипел он в ужасе. - Где ключ? Мари, это же… Где ключ?!!!! Мне что ломать батарею?»

- Зачем? - ее глаза расширились, напряглись, словно напружинились в ожидании… Каждый мускул ее тела проверял, не начался ли ад, не подступает ли боль.

Алексей собирался сказать, что ключ нужен, чтобы освободить ее и отнести в постель, но, столкнувшись с глазами страха, с ее глазами, вымолвил только: «Где ты видела прикованных самоубийц?»

Она помедлила, затем ослабшей рукой указала на линию талии и, собравшись с духом, зашевелила губами. Фраза вытекла из нее не сразу, по капле: «Он… был у… груди, но провалился сюда… кажется». Она иссякла и опала увядшим вьюнком.

Его рука скользнула под платье, соприкоснулась с кожей. Ее живот изогнулся, нервично всколыхнулся под шоком этого неожиданного касания. Собираясь умирать, она все еще не утратила чувствительности к его рукам. Он изъял ключ.

- Как все глупо… как, - прошептала Мари. Всхлипнула, закусила ворс ковра и вскрикнула: «Уйди! Я не хочу тебя видеть! Уйди!»

Алексей снял наручник с батареи… Щелкнул замок. Мари вскинула голову и с непередаваемым одичанием, оторопью в глазах взглянула на стиснувший его кисть наручник. Жгучий металл соединил их руки.

Мари отшатнулась, попыталась вжаться в стену. Затравленный взгляд жалостливо заскулил. Господи… милый?… что ты делаешь…

Он улыбнулся мягко и сострадательно. Он даже улыбнулся…

- Милая, это были витамины. Совершенно безвредные витамины, - проговорил с осторожной вкрадчивостью. Бесполезно. Не достучаться.

Жена по-прежнему смотрела страдальчески. Не понимала… Была уже не в состоянии понять. Алексей привлек ее к себе, осторожно обнял и повторил: «Мари, ты будешь жить. Да и я, пожалуй, тоже… Пойми ты, наконец. Это были витамины. Не яд. Неужели, я похож на сумасшедшего? Разве я позволил бы тебе отравиться? Ну, разве позволил бы?»

Глаза ее закрылись. Голова откинулась. Тело обмякло.

- Мари! – ужаснулся он. Нет ответа. – Мари!!! Черт тебя побери!

Вздох. Надо же так войти в игру… Только обморок. Он перенес жену в постель, закутал. Она снова лихорадила. Но в себя не приходила. Он звал. Сознание ее не откликалось. Наконец, ресницы дрогнули. Первый вопрос, робкий, тревожный: «Алеша, мне это приснилось?» Он приложил к губам руки жены. И быстро отозвался: «Да, девочка любимая... приснилось. Нам с тобой приснился жуткий гротеск».

…на туалетном столике по соседству с очками мирно дремали наручники.


Материал является оригинальным авторским произведением. Все права защищены. All rights recerved.