Месть

- Да мне пофиг, с кем спать! Это был ответ девятнадцатилетней девушки, на прикроватном столике которой лежал сборник стихов Эдуарда Асадова. - Я не верю ни в любовь, ни в тому подобную чепуху…

Она встала, подошла к огромному, во всю стену, зеркалу в зале, полюбовалась на себя обнаженную. О том, что у нее прекрасное тело, она могла бы и не говорить, однако в очередной раз подчеркнула: «Какая я все-таки классная!»

Я задал ей вопрос, который вчера не давал мне покоя, но который мужчины обычно не задают на ночь глядя. Если ночь сулит близкое знакомство с таким телом.

- Слушай, а ведь ты меня в постель затащила. И Юру. И Колю. И еще сто пятьдесят человек. Ты же красивая девчонка. Зачем? Ведь тут не то, что любовью, тут и симпатией не пахнет.

Последовал ответ: "Пофиг, значит". Ну и мне по тому же месту…

Оля родилась и воспитывалась до своих девятнадцати в приличной семье. Папа занимался одним бизнесом, мама – другим. А дочь занималась тем, что с вечера до утра пропадала на дискотеках и в ночных клубах. «Клубная девочка».

Просыпалась днем, вынюхивала четверть грамма амфетамина, ела на скорую руку. Потом звонила парочке человек, договаривалась «взять» марихуаны. Раз в неделю («Не чаще!» - подчеркивала Оля) колола героин внутривенно. Считала себя «прожигательницей жизни».

Я отбил ее у знакомого. Я считал, что «отбил». А знакомый, в свою очередь считал, что отбил ее у своего знакомого. Переходящее знамя…

Я встретил ее под своим парадным. Приехал злой, как черт, пнул ногой покрышку, матерился сквозь зубы, шел к подъезду, не поднимая головы.

- Здорово!

Я поднял голову. Она стояла, курила (судя по запаху в сигарете был не табак, а кое-что другое забито, чего курить в общественных местах не рекомендуется), в руке бутылка пива.

- Привет, - я знал ее визуально, видел пару раз с Юрой, да тот рассказывал много чего…

У Юры была девушка, они долгое время встречались, дело уверенно шло к женитьбе. И тут – гром среди ясного неба! Он вызвонил меня, договорился о встрече - «такое расскажу!»

Оказалось, какой-то его приятель уехал в командировку. Попросил зайти, полить цветы. К цветам приятель относился трепетно, и Юра знал об этом. Поэтому зашел. Полил.

Собрался уходить, и тут открылась входная дверь. Поздоровались, познакомились. Девушка приятеля–цветовода, сославшись на скуку по поводу отсутствия своего любимого, предложила составить ей компанию в ночном клубе. Юра смущался и отнекивался.

Она попросила подождать пару минуток («Я с дачи, в душ забегу, подожди, вместе выйдем») и скрылась за дверью ванной.

Появилась из-за двери в костюме Евы, не глядя на отвисшую челюсть Юры, продефилировала в комнату.

- Я тебе нравлюсь? – это уже лежа на диванчике.

Дальше все, как у взрослых.

Потом Юра сидел рядом со мной в машине, нервно затягивался сигаретой и вещал, что «такой девушки я еще не встречал, моя по сравнению с ней – подушка, набитая трухой».

Все, «своей» - отбой, «этой» - сердце и печень! Свозил ее в Крым, накупил всяких дорогих вещичек, хвастал, что такой девушки ни у кого нет.

"Она оторванная на всю свою голову! Она иногда такое выдает!" – почти влюбленным голосом.

Когда в Юриной библиотеке появился Карлос Кастанеда, а друг стал вещать мне о том, что чувства – ничто, а секс, наркотики и влечение – все, мне захотелось увидеть «ее».

Увидел как-то. Ничего девочка. Только замашки какие-то… С пивом по улице. С папиросой под парадным. Хиппи, что ли? Не хиппи. «Прожигательница жизни».

В тот вечер Оля пригласила меня к себе домой. Одна мол, родители уехали, модем новый купила, а подключить не может. Юра уехал куда-то. Не могу ли я помочь? Без вопросов! Помог…

- Только без резины, в ней ничего не чувствуешь! – прозвучало, как ультиматум.

- Я похож на камикадзе? – мой ответ был безапелляционен.

Утром задал вопрос и получил на него ответ. Как бы ни был я циничен на то время, понять все-таки не смог.

Была когда-то знакомая с психическим заболеванием, дневничок вела а-ля «ты у меня сто девяносто седьмой», но там все понятно – клиника. А здесь-то что? Желание самоутвердиться? Так ведь красивая девушка, стихи хорошие на столике. Да и сама пишет. Почитать дала. Сплошные «обманы», «грязные руки» и «растоптанные цветы». Кто же тебя так «зацепил»? Что у тебя в голове?

Мы провели вместе неделю. Все мои вопросы по поводу того, как она оценивает свое будущее с учетом ее взглядов на жизнь, натыкались на злое: «В постели ты у меня такого не спрашивал!» За всю неделю я не помню, чтобы Оля хоть раз находилась в трезвом состоянии. Или пьяная, или уколотая, или нанюханная, или обкуренная. Она как будто пыталась заглушить что-то очень страшное, не дающее ей жить по-человечески. И в результате получалось то, что получалось.

Мне подсознательно очень хотелось закончить эти странные отношения. Иногда у меня создавалось впечатление, что Оля следует какому-то одной ей известному плану. А я не люблю иметь рядом с собой человека, у которого сидит внутри что-то непонятное. Это как обезьяна с гранатой. Кто его знает, что там в голове…

Я не питал никаких иллюзий по поводу своих отношений с Олей и ничуть не удивился, увидев ее однажды со своим знакомым.

Прошло несколько лет. Я, верующий, женатый уже человек, шел по коридору больницы для умирающих людей. Есть такое «веселое» заведение в Киеве. Да и в любом крупном городе есть, я думаю.

С тех пор, как эта болезнь передалась людям от обезьян, прошло немногим более тридцати лет, а количество больниц подобного рода растет день ото дня. Каждый лежащий здесь очень ясно понимает, что дни его сочтены, что он – не жилец. Нашей целью было дать этим людям надежду, что жизнь их не окончится с погружением на глубину семьдесят сантиметров, поддержать людей, от которых отказывались порой даже ближайшие родственники.

Здесь лежат по большей части наркоманы. СПИД – болезнь наркоманов. Это как ветрянка – взрослый тоже заболеть может, но все-таки болезнь детская. Так и здесь. Можно и в трамвае заразиться или в кресле дантиста, но на 80 процентов именно через инъекцию после сотоварища инфицированного…

Я увидел ее. Описанием того, что с ней сделала эта страшная болезнь, пугать читателя не буду. Скажу только, что передо мною предстала тень прошлой Оли. Я не раз видел таких больных и с уверенностью мог сказать – до конца остались считанные месяцы или даже недели.

Она меня узнала. Мы поговорили минут пять. У меня задрожали руки, и я, как ошпаренный, выскочил на улицу. Я попытался успокоиться в машине, посмотрел на себя в зеркало. Лицо стало белее простыни. Непослушными пальцами набрал номер Юры. Номер отключен. С нечеловеческим усилием память выдала домашний. Звоню. Отец. «Юра с воспалением легких в больнице». «Давно?» Он переспрашивает. «Давно!?» - уже ору я. Отец обескуражен. Объясняет, что с сыном то одно, то другое. Болезненный, в общем.

Не отвечая на его вопросы, отключаюсь. Чувствую, как тело покрывается липким потом. Раньше о таком только в книгах читал. Натурально – липкий пот. Сразу.

Оля мстила. Что там с ней сделала особь мужского пола, так и не сказала. Подозреваю, что изнасиловала. И это был тот, кому она верила и от кого не ожидала такого. То, что у нее диагноз (на то время еще ВИЧ), знала с восемнадцати лет. И решила мстить. Чудовищным способом. Всем мужчинам. Я тер виски, напрягая память, вспоминая все наши с ней разы. И не мог с уверенностью сказать, что всегда предохранялся.

Я вспоминал все слухи, доносившиеся до меня. На Чоколовке то у одного, то у другого «обнаружили». Скольких людей убила, сознательно убила Оля? Я не знаю. На тот момент меня интересовал лишь один…

Через неделю приятный женский голос в телефонной трубке сообщил мне, что результат отрицательный. Я не поверил. Съездил, заглянул в журнал. Напротив моего номера стоял минус. Достаточно было одной черточки для того, чтобы перечеркнуть всю жизнь. Но стоял – минус. Как огромный плюс…

Я шел по улице и улыбался. Я очень надеялся на то, что чудовищный план девушки, любящей поэзию, дал сбой не только на мне. И благодарил Господа за дарованный шанс и радовался, что живу теперь совсем другой жизнью.

А она так со мной и не поговорила по-человечески. Отказалась разговаривать наотрез. И ушла, унеся с собой обиду и непрощение, заставившие ее написать страшную пьесу о мести…