История любви

4 ноября родилась Нина (Нино) Александровна Чавчавадзе-Грибоедова.

Не может не радовать то, что наметилось потепление между Россией и Грузией. Ведь у нас так много общего, история наших народов переплетена самыми трепетными корнями. Грузию любили почти все великие русские поэты. Это и Пушкин, и Лермонтов, а вот любовь русского драматурга и дипломата Грибоедова стала не только любовью к красоте грузинской природы, к её народу, но и Любовью с большой буквы к конкретной грузинской девушке - Нино Чавчавадзе.

Нино Чавчавадзе (Нина Александровна) родилась 4 ноября 1812 года семье грузинского князя, поэта и генерал-майора Александра Гарсевановича Чавчавадзе и его жены, княжны Саломеи Ивановны Орбелиани, правнучки царя Ираклия II, в усадьбе Цинандали. Семью Чавчавадзе по праву считали связующим звеном между русской и грузинской интеллигенцией. Отец Нино Александр Чавчавадзе был признанным мастером любовной лирики и национальным поэтом Грузии. Его анакреонтические песни и сейчас любимы грузинами. Кроме того, Александр Чавчавадзе перевёл на грузинский язык многих мировых классиков. Все три его дочери, Нина, Екатерина и Софья, а также сын Давид, были всесторонне образованы, прекрасно играли на фортепиано и пели.

Нина была старшей дочерью князя, и Грибоедов, который был другом её отца и частым гостем в семье Чавчавадзе, не только знал её с детства, но и в период службы в Тифлисе в 1822 году, давал Нино уроки музыки и учил французскому языку. Потом Грибоедову по делам службы пришлось отправиться в Персию. Эта поездка привела его в угнетённое состояние духа.
И вот что он сказал Пушкину: «Вы не знаете этих людей: вы увидите, дело дойдет до ножей». Вернувшись из Персии в 1828 году, он провёл несколько месяцев в Тифлисе. Посетив дом друга, он был удивлён тем, как похорошела выросшая Нино. Современники в один голос говорили, что Нина с ранней юности не только была очень красивой, изящной, но и очень доброй и умной девушкой.

У Нины в ту пору было немало поклонников, в неё также был влюблён Сергей Ермолов, сын генерала Ермолова. Ходили слухи, что он может вскоре стать женихом Нины. Грибоедов же был на 18 лет старше Нины и, тем не менее, влюбился в неё как мальчишка. Найдя в себе силы, он признался Нине в своей любви.

Сохранились строки самого Грибоедова:
«В тот день я обедал у старинной моей приятельницы Ахвердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзевой... всё на неё глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойство ли другого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из стола, я взял её за руку и сказал ей по-французски: «Пойдемте со мной, мне нужно что-то сказать вам». Она меня послушалась, как и всегда, верно, думала, что я усажу ее за фортепиано... мы... взошли в комнату, щёки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и всё живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал её, потом к матушке её, к бабушке, к её второй матери Прасковье Николаевне Ахвердовой, нас благословили...».

Грибоедов заручился согласием отца Нины и 22 августа 1828 года Александр и Нина торжественно обвенчались в Сионском соборе в Тифлисе. Иерей записал в церковной книге: «Полномочный министр в Персии Его императорского Величества статский советник и Кавалер Александр Сергеевич Грибоедов вступил в законный брак с девицею Ниною, дочерью генерал-майора князя Александра Чавчавадзева». Грибоедову было 33 года, а Нине всего пятнадцать лет. Перед свадьбой Грибоедов был болен, его мучили жестокие приступы малярии. И по преданию, один из таких приступов случился прямо во время венчания. Обручальное кольцо выпало из его дрожащих рук, а это считалось дурным предзнаменованием.

К тому же Грибоедову снова предстояло ехать в Персию, чтобы следить за выполнением договора, ему дали чин министра-посланника. И молодожёны отправились в Персию с большой свитой. В караване было сто десять лошадей и мулов, ночевали в шатрах на вершинах гор, где было по-зимнему холодно. Путь лежал через Армению, и армянские монахи вышли встречать их с крестами, иконами и хоругвями. Грибоедовы заночевали в монастыре. Там же Александр начал писать письмо к своей петербургской приятельнице Варваре Семеновне Миклашевич, в котором говорил о своём счастье с Ниной, письмо осталось недописанным.

Грибоедовы прибыли в освобождённую русскими Эривань, где их с почестями встречали пятьсот всадников, ханы, армянское и православное духовенство, играла полковая музыка. В этом городе у молодых было восемь счастливых дней, которые пролетели как один миг. Приехал тесть Александр Чавчавадзе, ставший начальником Эриванской области, вместе с женой. Родители Нины проводили дочь и зятя и простились с ними в семи верстах от города.

Путешествие всё тяжелее давалось Нине, она была беременна и часто болела. Не желая подвергать опасности жизнь юной жены, Грибоедов в декабре 1828 года оставил её в городе, где она прожила несколько месяцев, а сам один отправился в Тегеран. В письме из Тегерана Грибоедов просил жену вернуться в Тифлис, так как его миссия в Персии затягивалась. Нина послушалась мужа и вернулась в Грузию.

Грибоедов тяжело переносил разлуку с женой и очень беспокоился о ней, что видно по строкам его писем из Тегерана:
«Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Прежде расставался со многими... Но день, два, неделя - и тоска исчезала, теперь, чем далее от тебя, тем хуже. Потерпим еще несколько, ангел мой, и будем молиться богу, чтобы, нам после того никогда более не разлучаться».
(из последнего письма А. С. Грибоедова жене. 24 декабря 1828 года).

Обстановка в Тегеране становилась всё более угрожающей, а Петербург тем временем требовал, чтобы Грибоедов нажал на Персию в вопросе уплаты контрибуций. И Грибоедову приходилось держаться как можно твёрже, он не угождал и не льстил, как принято было на Востоке, не давал и не брал взяток, за что его прозвали «сахтир» - «жестокое сердце». Грибоедов надеялся вскоре покинуть Тегеран, но этому не суждено было случиться.

30 января Грибоедова и вместе с ним ещё более пятидесяти человек растерзала толпа религиозных фанатиков, разозлённая настойчивостью русского посла в вопросе возвращения пленных, подданных России, на родину. Александр Сергеевич Грибоедов защищался до последнего и погиб с обнажённой саблей в руке. Озверевшая толпа несколько дней таскала его изуродованный труп по улицам города, а потом бросила в общую яму, где уже лежали тела его товарищей. Русскому правительству удалось вернуть тело Грибоедова в Россию, но опознали его только по руке, простреленной пулей Якубовича...

От Нины долго скрывали гибель мужа. А когда в начале 1829 года она узнала о разгроме русской миссии и убийстве мужа, у неё случились преждевременные роды, ребёнок погиб. Когда тело Грибоедова прибыло в Тифлис, вдова, выполняя волю покойного, похоронила его в монастыре святого Давида на горе Мтацминда. Произошло это 18 июня 1829 года. Над могилой Грибоедова был установлен надгробный памятник с надписью: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя, любовь моя?».

На семнадцатом году жизни Нина Грибоедова надела чёрное платье, которое не снимала до конца своей жизни. Она по-прежнему оставалась красивой. Ф.Ф.Торнау, описывая тифлисских красавиц, писал, что среди них «как две звезды первой величины светили Нина Грибоедова и сестра ее Катенька». В 1837 году в Грузию приезжал Лермонтов, Нине было тогда 25 лет, сестре Екатерине 21 год. Поэт оставил самые тёплые воспоминания о Нине Грибоедовой.

Нина пережила мужа почти на 30 лет, постоянно помня его и горюя о нём. Она так и не вышла замуж во второй раз, хотя многие добивались её внимания. Самым преданным из её поклонников, который любил её 30 лет, был поэт и генерал Григорий Орбелиани.

Нина на протяжении всей своей жизни пользовалась уважением тифлисцев. В 1857 году, когда в Тифлисе вспыхнула холера, Нина отказалась уезжать из города. Ухаживая за своими родственниками, она заболела сама и умерла 28 июня 1857 года.

Её похоронили рядом с мужем. И теперь их прах покоится высоко над Тбилиси, в монастыре св.Давида, что на горе Мтацминда.
На одном из надгробий, обхватив распятье, рыдает коленопреклонённая женщина, отлитая из бронзы. Остаётся только надеяться, что в ином мире восторжествовала справедливость и беззаветная любовь позволила соединиться влюблённым навек.