Алла Полянская: «Не заплачешь над текстом – читателя он тоже не зацепит»

Автор детективов Алла Полянская не помнит момента, когда стала автором детективов. Всю жизнь у нее в голове крутится кино – герои живут своей жизнью, которую вместе с ними проживает и писательница. Алле ничего не оставалось, как начать записывать истории, бесконечно сочиняемые воображением. И сегодня читатели могут порадоваться полученному результату – ведь если одни люди созданы, чтобы писать, то другие не могут не читать книг, где каждая страница держит в напряжении. Вашему вниманию – эксклюзивное интервью Аллы Полянской для myJane.ru.

- Здравствуйте, Алла! Всегда интересно узнать историю, как человек становится автором детективов. Как вы пришли к этому? Поддержали ли вас друзья и родные в начале творческого пути?

- Я не помню момента, когда стала автором детективов. Наверное, мало кто может это о себе сказать – вот я в такой-то момент стал тем, чем есть. Любое призвание – это путь длиной в жизнь. Хоть звучит банально и пафосно, но правда есть правда.

У меня в голове всю жизнь крутится бесконечное кино – это как телевизор с множеством каналов, которые можно переключать, и на каждом канале можно смотреть какую-то бесконечную историю. В детстве я наивно полагала, что это у всех так, со временем оказалось, что это моя личная «шиза». Я ни с кем этим не делилась – выросла я в очень простой среде и подозревала, что меня в этом вопросе просто не поймут.

Я не шла к тому, чтобы стать автором детективов – да и пишу я не только детективы. Но в какой-то момент в моей несчастной башке скопилось столько народу, что яблоку негде было упасть. Они толпились, бродили за мной и ныли, требовали, чтобы я как-то отпустила их, и умолкали только тогда, когда я начинала писать книгу – тогда я просто набивала то, что вижу и слышу. И проживала вместе с ними их жизни, так или иначе.

Мне было жаль, что никто никогда не увидит текстов, в которых кипит вот эта вся другая жизнь, не услышит голосов, которые слышала я. С другой стороны, не писать всё это я не могу.

Поддерживают ли меня друзья и родные в этом? Может быть. Наверное, родители гордятся, что из меня получилось что-то стоящее, как и любые родители. Но, мне кажется, они были бы гораздо спокойнее за меня, если бы я вместо того, чтобы писать «всякую чушь», была замужем, занималась засолкой огурцов и похудела на пятьдесят три килограмма. Ну, это я так думаю. На самом деле мне неловко с ними обсуждать мои литературные дела. Почему-то.

Друзей у меня немного, но настоящих и не бывает много. И все они образовались у меня, когда я закончила университет – хотя говорят, что настоящие друзья только из детства, у меня это не так. Мои друзья появились гораздо позже детства, как-то выросли из хороших знакомых в друзей. И они рады за меня, конечно, ведь я всё-таки добилась, чего хотела. Хотя, наверное, это не моя заслуга – просто упрямство в характере зашкаливает.

Я не знаю, в какой момент я начала писать детективы. Первый я осилила в рекордный срок: две недели. Был стимул его сделать, был призрачный шанс выиграть – и я ухватилась за него. Всё получилось, и мне тогда казалось, что отлично – а сейчас я смотрю на этот текст и думаю: ужасно, надо было не так! Но какого-то момента, который меня на этот путь толкнул – нет, не было. Потому что всегда он был, этот момент, не было просто стимула, вопрос «как» не стоял никогда, был вопрос «зачем». Вот это «зачем» и стало, наверное, точкой отсчёта – летом 2000-го.
- В центре вашей книги «Одна минута и вся жизнь» - история сильной женщины. Как вы считаете, сильными женщины рождаются или становятся?

- Рождаются, а потом становятся. Это глупости – насчёт того, что все люди созданы равными, это огромная толерастическая ложь. Мы не рождаемся равными – ни социально, ни физиологически, ни интеллектуально. И – да, мы рождаемся с определённым набором качеств. А вот проявятся они или нет, это уж от социума зависит, от базиса с надстройкой. Сильная женщина – это в чём-то, наверное, нонсенс – если смотреть в идеале. Женщина – прежде всего мать и хранительница очага. Сотня лет эмансипации и таскания шпал – ничто по сравнению с тем, как всё было изначально задумано. С другой стороны, почти никто из женщин, если образно говорить, не таскает шпалы из любви к искусству. Просто так складывается жизнь, что нужно выжить самой и сохранить потомство, потому что на самца надежды нет – он либо пьёт, либо бездельничает, либо направо-налево-по диагонали, и всё время пытается жить за счёт женщины. Можно до хрипоты мне рассказывать, что «не все такие» - а я и не говорю, что все. Не все, но и тех, что есть, достаточно, чтобы выросло целое поколение тёток, которым ни кони, ни горящие избы не страшны – они живут, растят детей, делают карьеру, тянут на себе весь воз проблем – от прохудившегося крана до ремонта машины. Потому что не на кого опереться. Да так и привыкают – в одиночку барахтаться, но кто-то выплывает, а кто-то – нет. И вот тут как раз и начинается разговор о качествах, полученных от природы. Разница в подходе, собственно, и это нормально.


- В вашей книге есть несколько примеров настоящей любви. Любви с первого взгляда. Любви, ради которой любящий человек готов абсолютно на всё, не думая о последствиях. Любви сильной и безоглядной. В жизни вы встречали примеры таких сильных чувств?

- Почти каждая мать испытывает такие чувства к своим детям – всё для них и ради них. Вот это самая сильная любовь и есть. А остальное – так, «химия». Хотя я видела такие семьи, где эта «химия» пару десятилетий даёт реакцию, но это скорее исключение, чем правило.

Любовь иногда вспыхивает моментально – наверное, как-то так звёзды сходятся, и в этом опасность, потому что здесь больше физиологии, чем рассудка или чувства. Хотя, случается, людям везёт именно так обрести своего человека. У кого получилось, тот счастлив.

А большей частью бывает так, что на волне такого чувства люди связывают свои судьбы, а потом оказывается, что жить вместе им никак. Страсть утихает, любовь не переходит в ровное горение – а уже дети, имущество, родня и рассуждения насчёт «живут же другие». Ну, и тянут эту лямку, с большим или меньшим рвением. Не вдохновляет. Но иногда встречаешь пары и понимаешь, что если не так – то никак не надо. Бывает, да.

- Кто ваши любимые авторы?

- Долго думала над этим вопросом. Я читала много интервью – разных людей, занимающихся разными вещами, и всегда поражалась, какие книги они читают – серьёзные, классические. Меня классикой удивить сложно, моё первое образование – филфак, а там читать приходилось очень много. И я прилежно читала всё, что предлагалось программой, и это привило мне стойкую неприязнь к классической литературе – конечно, не ко всей, но чтоб я захотела что-то перечитать, то нет, ни за какие коврижки. И для меня пожалуй что и нет автора, у которого мне бы нравилось абсолютно всё, но есть книги, которые я периодически перечитываю. Я очень люблю Рекса Стаута – его серию о Ниро Вульфе я считаю гениальной. Очень нравится серия Асприна «МИФ» и серия Норы Робертс о Еве Даллас. «Мастер и Маргарита» - однозначно да, но другие произведения Булгакова читать не могу совершенно, не идут. Энн Райс, «Вампир Лестат» - из всей вампирской серии мне это очень нравится. Иногда под настроение перечитываю «Одесские рассказы» Бабеля – это очень ярко, очень ёмко и осязаемо написано. «Лунный камень» Коллинза и «Простаки за границей» Марка Твена. И, конечно же, Лавкрафт (считайте, что поставила восхищённый смайлик, падающий в обморок от восторга и ужаса).

А так, конечно, по старой филологической привычке читаю всё, что попадётся под руку – правда, мало что из этого хочется прочитать снова.

- Есть ли у вас хобби помимо написания детективов?

- У меня вполне мирное увлечение – я коллекционирую винтажных советских кукол. У меня дома хранится постоянно пополняемая коллекция, правда, кукольного народу собралось во множестве, надо бы для них полки заказать. И я с ужасом смотрю на современных кукол – даже представить не могу, как ими можно играть, если их в руки брать страшно. Но, возможно, это у меня предубеждение.