Человек долга

Когда ровесницы вздыхали по Алену Делону и прочим писаным закордонным красавцам, автор этих строк млела от глубокого взгляда серьёзных глаз и чуть насмешливых складочек около губ советского актёра Михаила Глузского. Верилось, вот он – настоящий мужчина…

Родом из детства

Восемнадцатый год. Лихие времена, попробуй выживи! Страну лихорадило после революций и первой мировой. Из столичного Петрограда, где строили на крови свой новый мир большевики, отец будущего мэтра отечественного кино Андрей Гмырёв перебрался в столицу Малороссии Киев, поближе к плодородной земле и солнцу. Но и здесь покоя не было – кайзер Вильгельм, поляки, Петлюра, бандитские шайки сменяли друг в друга в бешеном калейдоскопе. Как можно решиться заводить семью, ребёнка, когда твоя собственная жизнь висит на волоске?

Андрей Михайлович – по происхождению из крестьян, по призванию поэт – умудрился и дом, пусть маленький, построить, и яблоневый сад посадить, и дочь с сыном вырастить (пройдут годы, и он назовёт своего первенца в честь отца – Андреем). К сожалению, Андрея Михайловича не стало очень рано, Мишке едва исполнилось четыре. Осиротев, семейство не смогло жить там, где всё напоминало об отце, перебрались в Москву, в тесную комнатёнку в коммуналке.

Миша рос выдумщиком, частенько вляпывался в истории на грани хулиганства, за что даже в пионеры не приняли, по тем временам – почти изгой. Но он не унывал. Мама, Ефросинья Кондратьевна Глузская, устроилась работать продавщицей в отдел игрушек «Мюр и Мерелиз» (сегодня – ЦУМ). О, это было раздолье! Прямо под прилавком, где она прятала сынишку от начальства, он самозабвенно разыгрывал настоящие ристалища по собственным сценариям, время от времени выскакивая под ноги покупателей наперевес с игрушечным ружьём с криком «Ура!» или в обнимку с огромным плюшевым медведем, верным своим товарищем.

Когда пошёл работать, а пришлось уже в подростковом возрасте, с упоением участвовал в художественной самодеятельности. Ученик электромонтёра днём чинил проводку в том же ЦУМе, а вечерами репетировал драмы при местном клубе. 1935-36 годы прошли под лозунгом: «Возьмите меня!». Михаил пытался поступать во все московские актёрские школы, но раз за разом получал отказ. Наконец, как это обычно и бывает, он совершенно случайно узнал о дополнительном наборе в школу киноактёра при «Мосфильме». Киностудия решила растить собственные кадры, преподавали известнейшие педагоги по актёрскому мастерству из ВГИКа, актёры, режиссёры. Перед экзаменом у 18-летнего паренька коленки дрожали в модных широченных штанах, пошитых мамой на старенькой машинке. Что ни начнёт читать, авторитетная комиссия обрывает – не то, не так… «А прочтите Зощенко!» - предложил кто-то из мэтров. Писатель-сатирик был почти под запретом, знать его наизусть мог не каждый. Глузский знал и выдал так заразительно смешно, что его тут же зачислили на курс.

Как закалялась сталь

Правда, потом Глузского пару-тройку раз отчисляли. Но никогда за профнепригодность, а исключительно за «аморальное поведение», которое заключалось в ношении всё тех же брюк, чересчур едких шутках и самое страшное – отказе вступать в комсомол. Не потому, что против советской власти – такое было просто немыслимо, а просто – зачем? Кинематограф не мог пройти мимо столь яркой личности. Ещё студентом Михаил снялся в ставших популярными фильмах - пограничник в комедии «Девушка с характером», дворовой в исторической ленте «Минин и Пожарский», гимназист в «Семье Оппенгейма», Абдурахман в «Салавате Юлаеве». Не удивительно, что только что закончившего учёбу молодого актёра сразу же зачислили в штат «Мосфильма». И почти тут же призвали в армию, а 22 июня 1941 года грянула беда, которая перевернула судьбы миллионов людей всех возрастов и профессий. Глузского спасло то, что, как актёра, его не отправили на передовую, а оставили в команде при Центральном Театре Советской армии. В составе концертных бригад Михаил выступал перед бойцами, каждый раз испытывая стыд: «Мы тут играемся, а они на краю смерти ходят…». Выкладывался по полной, переиграл весь репертуар: от классики до фронтовых «агиток». Он чувствовал в себе внутреннее родство с каждым солдатом: Родина сказала «надо», значит, исполни во что бы то ни стало…

Могу - значит, должен!

Чувство долга с годами стало стержнем Глузского. Почти сорок лет он был верен одному театру – студии киноактёра при «Мосфильме». В кино снимался без перерыва. Главная роль или второстепенная, положительный герой или последний подлец – неважно. И не нужно обвинять в неразборчивости или стремлении к лёгким деньгам, вот уж что было чуждо Михаилу Андреевичу. Достаточно вспомнить любую из его ролей, чтобы понять – каждая сыграна на совесть. Весь Советский Союз полюбил Глузского, когда на экраны вышла комедия Леонида Гайдая «Кавказская пленница». Роль ему досталась маленькая – администратора гостиницы, который делился с Шуриком национальными тостами и в конечном итоге упоил его до полубессознательного состояния. Даже грузины поверили в то, что тостующего работника кавказской гостиницы играл грузин, настолько колоритным сделал своего героя актёр. К слову сказать, когда снимали «Миссию в Кабуле», Глузский так перевоплотился в афганца, извозчика Гади, что когда ехал на съёмочную площадку на арбе, местные жители здоровались с ним как со своим.

А посмотрите «Тайну двух океанов» - наверное, впервые в отечественном кинематографе иностранный шпион показан серьёзным, сильным противником, а не полусатирической фигурой. Разгадка, безусловно, – в магии лично Глузского, «звучат» его серьёзность и сила духа.

Или возьмём «Тихий Дон» Сергея Герасимова, ведь есаул Калмыков в исполнении Глузского произносит в адрес большевиков хотя и шолоховские, но крамольные слова: «Вы не партия. Вы банда гнусных подонков. Ваш Ленин – каторжник, который продал Россию за миллион немецких марок!». И произносит так, что «простреливает» сознание тогдашнего зрителя – неужели правда?! А уж сцена расстрела есаула с его последними предсмертными словами: «Именно так умирает русский офицер!» равнодушным не оставила никого.

Обязательно стоит посмотреть «Красное и чёрное», «В огне брода нет», «Пришёл солдат с фронта», «Десять негритят», «Монолог», «Мужчина для молодой женщины» и многие-многие другие фильмы. Для зрителей с абсолютно разными вкусами Глузский создал свой запоминающийся образ. А «Почти смешная история», тонкая, ироничная, почти комедия и совершенно точно любовная история – это фильм, который останется на века. Вдруг в почтенные уже годы Глузскому досталась роль героя-любовника. Другой бы сконфузился, отказался, тем более что по сюжету его персонаж - обычный командировочный с заурядной фамилией Мешков, которого буквально по пятам преследует чудаковатая дама в возрасте по имени Иллария, ни с того ни с сего влюбившаяся в него как кошка. Уже комично. Но какие глубины открываются между этими двумя вчера чужими людьми! Абсолютно ясно, без слов, что именно такого мужчину можно полюбить с первого взгляда и навсегда.

В жизни вышло не менее романтично. Глузский уже снискал славу закоренелого холостяка, когда встретил Екатерину Павловну Перегузову, Катю, Катеньку. Но вот незадача – избранница оказалась давно и прочно замужем. Сам актёр вспоминал, без углубления в детали личного свойства, так: «Словом, отбил я её у мужа». Прожили душа в душу почти пять десятков лет. Скучно не было ни секунды. Екатерина была близким к театральным кругам человеком, выпускницей ГИТИСа, трудилась старшим научным сотрудником в Институте искусствознания. Воспитали сына Андрея и дочь Марию, потом пошли внуки: Александр, Михаил, Мария, Ксения, Елизавета.

Разве мало было хлопот с большим семейством... Но Михаила Андреевича хватало и на помощь совершенно чужим людям. Именно стремление помочь, поддержать, обогреть привело его в правление Союза кинематографистов СССР, где он верой и правдой служил секретарём. А ещё руководил комиссией ветеранов кино в том же союзе, возглавлял Московскую городскую комиссию по культурному шефству над Вооружёнными Силами СССР, Комиссию ветеранов кино и Военно-шефскую комиссию Москвы. А ещё преподавал, руководил сразу двумя мастерскими на актёрском отделении ВГИКа, заслуженно получил профессорское звание. Откуда черпал силы - оставалось только удивляться. Ни о какой «звёздности» и речи быть не могло, сам себя он называл ломовой лошадью. Когда в 1999 году вручали премию «Ника» в номинации «Честь и достоинство», смутился, как юнец…

К концу 90-х годов Михаил Андреевич уже тяжело болел, но не отказал ни одному человеку, обратившемуся к нему за помощью, не отменил ни одного спектакля.

В начале мая 2001 года стало совсем худо. Поднялась температура под сорок, госпитализировали, а завтра спектакль... Однозначно надо отменять, но Глузский уговаривает режиссёра не подводить зрителя: «Это же Чехов! «Чайка»! Нельзя!» Несмотря на строжайший постельный режим, актёр буквально сбежал из больницы. В театр его внесли на руках, на сцену выкатили в инвалидной коляске. Сыграл блестяще. На поклоны вышел на своих двоих. На следующий день одну ногу пришлось ампутировать. Затем отказали лёгкие, Михаила Андреевича подключили к аппарату искусственного дыхания. К концу мая забрезжила надежда, что выкарабкается. Но 15 июня сердце, щедрое сердце настоящего человека не выдержало...