Не расставаясь

…Видимо, собирать цветистые фразы о трагической любви – «болезнь роста» всех девушек. Только нынешние вывешивают их в статусах социальных сетей, а мы выписывали в блокнотики. «Репертуар» стандартный: Асадов, Заболоцкий, Цветаева... А на последнем листочке каллиграфическим почерком: «Худший способ скучать по человеку – быть рядом и понимать, что он никогда не будет твоим. Маркес». И отчаянное, красным стержнем: «НЕНАВИЖУ!!!»

Я

Я живу в красной пятиэтажке, Настя - в белой кирпичной высотке, мы соседи. У неё молодые родители, есть младший брат и вредная собачка Кузя. Настя красивая девочка и совсем не задавака. Когда возвращается из музыкальной школы, размахивая скрипочкой в футлярчике, всегда подходит к девчонкам и ребятам во дворе. Если гуляет с Кузей, то разрешает погладить пёсика и держит его мордочку: Кузя страшно любит неожиданно цапнуть за палец.

А я живу с мамой и дедушкой. Дедушка добрый и старенький, мама красивая и грустная. Она много работает, любит Аллу Пугачёву и меня. Иногда вечером гладит по голове: «Эх, сыночка, вот вырастешь большим, не будь как твой папка». Я киваю - мол, хорошо, не буду… Папку я не видел никогда. Наверное, его звали Сашей: недаром же я Кирилл Александрович. Мы и без него хорошо живём, дружно, но иногда мне обидно, что без папы. Когда классная руководительница говорит: «У нас двое из неполных семей, Кирилл и Маша Лопухова!» Машка – двоечница, у неё толстая крикливая мама, и я не хочу быть как она, «из неполной семьи». И ещё когда на уроке труда к 23 февраля все готовят открытки папам, а я - дедушке…

Я рассказываю маме о Насте. Что у неё конопушки на носу, а на коленке шрам – с велосипеда упала. И вообще, если бы у меня была сестра, то только Настя! А мама смеётся: «Ой, Кирюха, неужели влюбился? Не рано ли в 10 лет?»

И ничего не «влюбился». И не 10, а 11 лет… Просто Настя – она чудесная. Мне кажется, я ей тоже чуточку нравлюсь. Если во дворе полным-полно девчонок, она всё равно сидит рядышком со мной. Я выхожу, а она машет рукой: «Кирилл, иди сюда, я тебе место на скамейке заняла!» Но я не сразу иду к ней, сначала здороваюсь с ребятами, а то засмеют. Противный Валерик дразнит: «Что ты всё время с девчонкой водишься! Пацан ты или нет?» А сам, едва увидит Настю с Кузей, кричит: «Кузя, Кузя, ко мне!» И глупый пёсик мчится к нему, за ним подходит Настя, разговаривает с Валериком. Это нечестно, правда же? Ведь сначала она была моей!..

Мама сказала: «А ты Валерику в нос дай! Или в ухо. Если его родители придут жаловаться, спущу с лестницы!» Да ну… Валерик здоровый, как ему в ухо дашь? Да и папы у меня нет, вступиться некому. Вот если бы Настя не пускала к нему Кузю и сама не подходила, я бы перестал обижаться.

Но когда она сидит рядом, смеётся и морщит нос с конопушками, я самый счастливый.


Ты

…Почему ты мучаешь меня, разве я это заслужил? Проходишь мимо, опускаешь глаза, и я не могу думать ни о чём, кроме твоих ресниц. Скоро выпускные экзамены, и я «завалю» их, если не помирюсь с тобой, Настя.

Красивые девочки вырастают в первых красавиц. Умненькие девочки-насмешницы превращаются в невозможных язв. А красавицы и умницы становятся ночной бессонницей, злыми бессильными слезами. Это о тебе, Настя.

Знаешь, о чём я мечтаю? Чтобы у тебя вдруг разом не стало всемогущего папы. Чтобы вам с мамой и братом жилось бы плохо, очень плохо. А я пришёл бы и помог, накормил, согрел, приласкал. И ты глядела бы на меня как на Бога, я был бы единственным. И больше не вырывала руку, когда я касаюсь тебя. Перестала бы ходить в дурацкие компании, где этот «отморозок» Гаврилов горланит песни, нахально разглядывая тебя.

Мать говорит, что нужно вести себя по-мужски: «Нравится она – дерись, борись за неё! Не считайся ни с кем, покажи силу!» Ха, идеалистка, да что я могу… Если бы я знал, что нравлюсь ей, если бы она дала знать… Ну, допустим, даже подерусь с Гавриловым, как я пойду на экзамен с синяками?..


Мы

Мы с Кирюхой странные люди. Десять лет живём в одном дворе, рукой дотянешься. И всё это время он «танцует» на расстоянии, не решаясь приблизиться. С детства читает книжки про рыцарей, а сам-то на подвиги не больно горазд. Да что там подвиги, хотя бы просто сказать: «Давай дружить, встречаться…»

Отец говорит, что мужчина должен заявлять о своих правах на женщину. Взять за руку: «Ты моя», подраться из-за неё. Как он завоёвывал маму! И кавалеров всех отвадил, и подружкам-советчицам объяснил, куда не стоит нос совать. Мама вначале плакала, бедняжка, обзывала его «тираном», а потом полюбила. Говорит: «Я за ним как за каменной стеной!» А я за Кирюхой как за плетнём дырявым. Не способен даже за себя постоять. Помню, Валерик обозвал его «безотцовщиной», Кирилл аж побелел, губу до крови закусил.

«Ну, вмажь ему! – беззвучно взмолилась я, - ответь, ударь, сделай что-нибудь!» А он развернулся и убежал. Пришлось самой: «Дурак ты, Валерик, даром что отец имеется». Догнала Кирилла, а тот едва не в слезах: «За что он так? Разве я виноват, что отца нет?» Разве это по-мужски?

Или, пожалуйста, свежий пример. Сидим на дискотеке, он сумочку мою стережёт, пока с девчонками танцую. Включили медленную музыку, ко мне парни наперебой: «Настя, потанцуем?» Взял бы да рявкнул: «Она танцует только со мной!» Нет, о чём вы, Кирилл опять побледнел: «Ты популярна, иди, танцуй, а я сумочку покараулю». А потом вздыхает: «Неужели ты не понимаешь, что мне обидно?» Понимаю. А ты сделай что-нибудь, чтобы не ходить в потерпевших.

…Ладно, это всё «лирика». Самое глупое - что я не могу его выкинуть из головы, отправить в утиль. Даже обидеться толком не получается, что я вроде как «его», а вроде и нет…


Она

…Настя-Настя, золотые косы. Знал, что потеряю. Боялся, что недостоин. Ну, что я ей мог предложить? Только себя, а это у неё давно есть…

Я сидел на скамейке, за кустом сирени. Ночь была безлунная, но я видел всё, что нужно. Светлое платьице, её смех, мужской голос. Как глупо! Она ходит на свидания, а я поджидаю… Подарив рослому незнакомцу поцелуй в щёку, она пробегает мимо, а я молчу и не дышу. Сколько было таких вечеров?.. В последний из них она остановилась:

- Я знаю, что ты здесь. Кирилл, тебе самому не смешно? Зачем шпионишь из-за кустов?..

Скрываться бесполезно, рассекретила:

- Шпионю, потому что не могу не шпионить. Ходишь куда-то, целуешься с кем-то… Настя, разве хорошие девушки так ведут себя?

- А как они себя должны вести?..

Мне бы насторожиться, ведь её голос стал вкрадчивым, даже в темноте видно было, что злится, сузила глаза до щёлочек. Но запел старую песню:

- Быть скромными, понимать, что делают больно своим поведением…

И тут она закричала так, что в окнах домов тут и там вспыхнул свет:

- Да что ты заладил со своим «больно»? Тебе всегда, по любому поводу больно и обидно. Обижают тебя – молчишь, уводят женщину – стонешь и плачешь, но ничегошеньки не делаешь, палец о палец не ударишь, чтобы изменить ситуацию. Ты можешь по-другому выражать свои эмоции, кроме нытья? Можешь переломить ситуацию, повернуть вспять, по-своему?

И убежала.

А на следующий день почти официально предъявила кавалера всем заинтересованным. Во двор, визжа тормозами, влетела иномарка. Плечистый водитель вышел, достал ведерный букет, к нему из подъезда выпорхнула Настя… Я стоял у окна, за шторой, и впервые в жизни был готов к бою. Если бы, конечно, в тот момент мог что-то сделать…


Он

…Иногда мне кажется, что детей можно вымечтать. Придумать себе портрет мальчика или девочки, какие у малыша будут глазки, волосы, даже реснички – и произвести на свет воплощение. Ну, удалось же мне заполучить голубоглазую блондинку-дочь при смуглом муже-брюнете? А может быть, дело в том, что я слишком много думала о другом… О Кирилле.

…Если бы в тот вечер он не стоял истуканом, если бы кинулся вслед! Я ведь полчаса плакала в подъезде, за дверью, нужно было только распахнуть её, всего лишь протянуть руку! И я всё поняла бы, простила, была бы готова вести его за собой, нести, поддерживать. Ну, подумаешь, нерешительный, «не боец»! Это можно простить.

Невозможно простить другое: он не хотел бороться за меня, и в мыслях не держал. Я должна была сама сознательно выбрать его, придти, покорно протянуть руку и склонить голову… Много ли вы знаете юных барышень, которые из двух кавалеров предпочтут сильному и властному – несчастного соглядатая, нытика?.. Всё утро ждала от Кирилла звонка, надеялась, что зайдёт, листала девичий блокнотик с дурацкими цитатами о любви. «Худший способ скучать по человеку – быть с ним и понимать, что он никогда не будет твоим». Почему не будет? Потому что дурак, ненавижу!.. А потом вытерла слёзы, набрала нужный номер и сделала выбор.

…У Кирилла тоже дочка. Правда, от официального брака он воздержался: «Понимаешь, Настя, этот ребёнок случился не по моей воле. Девушка решила рожать, я был не против. Помогаю, навещаю». Господи, как это знакомо. Опять позволил кому-то решать за себя, снова занял позицию стороннего наблюдателя, шпион несчастный. Неужели приятно «с обочины» наблюдать, как растёт твой ребёнок, не пытаясь воспитать его по-своему?

Не стану скрывать, я скучаю по нему. Всё, что у меня есть – короткие встречи, когда навещаю родителей. Выхожу из когда-то родного подъезда, Кирилл уже ждёт: «Я провожу». Значит, снова выследил, углядел из-за спасительной шторы. Осенью мы шлёпаем по лужам и багряной листве, зимой «хрустим» снегом, весной я цокаю каблуками.. и так далее. В общем, который год подряд мы меряем дорожку от нашей прежней жизни - к нынешней, где «нас» больше нет.

Мы идём рядом и, если верить Маркесу, скучаем худшим способом. Иногда Кирилл вдруг решительно говорит: «Всё, осточертело! Хочу, чтобы ты была со мной, чтобы эта дорога не заканчивалась!» Услышав впервые, я обрадовалась. Неужели натерпелся, набедовался без меня так, что готов взять за руку и увести за собой, принять решение, отнять, отвоевать свою женщину?! Но всегда звучит отвратительное, шелестящее предательскими шипящими продолжение: «Может быть, ты разведёшься, вернёшься к родителям, а там посмотрим… Не сразу же, постепенно надо». Мне уже не больно слышать это, я научилась скучать «по Маркесу».

…Если ребёнка можно вымечтать, то пусть второй будет мальчиком. Смуглым сероглазым брюнетом: его папа будет счастлив.