«Есть в близости заветная черта…»

… - А я и не плачу, - гордо ответила спина и «убедительно» вздрогнула… Что делать дальше — неизвестно. Сильная красивая коллега Юлька плакала у окна. А я, её начальник и просто растерянный мужчина, не знал, как привести в чувство сотрудника…

– Из-за работы? Чем-то обидел? – глупо брякнул я.

– Ма-а-акс, я тебя умоляю, - пропела Юлька с явными слезливыми нотками.

- Тогда из-за чего?

- Потому что обидно-о-о-о, - шмыгнула носом и тоненько взвыла коллега.

Через час в моём кабинете можно было вешать топор и устраивать на столе экспозицию «тысяча способов скомкать бумажную салфетку». Юлька, которая в миру была «Юлия Николаевна, специалист-консультант», сидела с опухшим лицом. А я уже не чувствовал себя мудрым начальником, превратился в слепого котёнка. Да, мисс консультант, умеете вы формулировать вопросы. А что спросила-то? Всего лишь:

- Макс, а что такое настоящая близость?

… Признаться, от волевой Юльки не ожидал. Оказывается, наша гордость с головой окунулась в роман с женатым. И утонула в чувствах. Увы, не совсем взаимных.

- Макс, он добрый, умный и щедрый, - щебетала она. – Он внимательный и заботливый, вот только женатый…

В общем, банальная история. Юлька задумала рядовое преступление: увести любимого от супруги. Как женщина умная, разработала индивидуальную стратегию. Не ревновать, не скандалить, не предъявлять претензии. Заботиться, баловать, холить и лелеять. Быть всегда лёгкой, задорной, весёлой, ничего не требовать, только отдавать и дарить. Словом, сыграть на контрасте. С законной супругой, которая, по Юлькиному мнению, палец о палец не ударяла ради второй половинки. И была душой далека от него, как холодная луна. Но Юлькину нежность и заботу мужчина не торопился замечать.

- Макс, ну как тебе такое? – Юлька вновь вскидывала тонкие запястья. – Машину и дачу он ей купил: «Маша хотела с цветами возиться, вот пусть душу отводит». Отказу она ни в чём не знает, только и слышу: «Маша то, Маша сё». Клянусь, Макс, я бы смирилась с её наличием, если бы видела ответные движения. Но ведь эта чёртова Маша – потребитель до мозга костей!

Я до последнего сомневался, действительно ли неизвестная Маша - «без стыда и совести». Всё-таки Юлька – лицо заинтересованное. Ей, как любящей до истерики, всегда будет казаться, что предмет очарования заслуживает большего. И только она может дать ему вдосталь любви и ласки. Но тут Юлька выхватила козырный туз из рукава:

- Да чего там, он при своей Маше даже носков не снимает!..

Я глупо хохотнул:

- Может, у них дома холодно? Или у него неприличные татуировки на ступнях?

Юлька смерила взглядом и убила откровенностью:

- Нет, просто Маша сказала, что у него ноги грубые. Представляешь? И потребовала, чтобы он спал компактно, не касаясь её своими «шершавыми лапами»!

Я так и сел. Хотя последний час не вставал из кресла. Просто вспомнилось…


Спиной не поворачиваться

…Не знаю, как называлась болезнь, случившаяся с моим другом Вовкой в раннем детстве. Последствий не осталось, если не считать проблем со спиной: к вечеру, когда Вовка уставал, на позвоночнике отчётливо выделялся острый бугорок, один из позвонков начинал жить собственной жизнью. Вовке это причиняло боль, он ложился навзничь и бледнел до синевы. И, да, это смотрелось не слишком привлекательно.

Как в фильме «Чужой», будто злой и угловатый «подселенец» решил покинуть Вовкино тело. Однажды мы стали свидетелями «обострения», купаясь летом на речке… Вовку было жаль, человек маялся и скрипел зубами от боли. Кто ж знал, что одного зубовного скрежета злосчастному позвонку окажется мало…

Вовка женился. Мы стали реже встречаться, да чего там, совсем пропали из виду. А потом он позвонил и огорошил:

- Привет. Надо встретиться. Я развожусь.

… Вовкина супруга оказалась чудовищной эстеткой. Чёртов «выпрыгивающий» позвонок стал слишком серьёзным испытанием для её натуры. Она не позволяла Вовке появляться «пред светлы очи» с обнажённым торсом. Не хотела, чтобы ночью он спал без пижамы, даже в летнюю жару. Её психику травмировало, если ночью он поворачивался к ней спиной, а оттуда угрожающе выпирал болезненный «треугольник».

… - А ведь я так я её любил, - грустно откровенничал друг и бросал уткам сухарики.

Обитательницы пруда, возле которого мы заливали Вовкину трагедию пивом, шустро хватали добычу.

- Прямо как Ляпис Трубецкой пел: «Я выгуливал её глупую собачку». Баловал, заваливал подарками, даже из ванной на руках выносил…

Он вздохнул и сыпнул прудовым обжорам щедрую горсть сухарей. Я безмолвно открыл очередную пивную ёмкость и протянул другу.

- Глупо, Макс, как глупо. Я ей душу открыл, сердце отдал, себя всего с потрохами вручил. Мне казалось, мы близки. Когда любишь, то принимаешь со всем ливером. А тут попросили спиной не поворачиваться…

Через год меня пригласили на свадьбу, принимали поздравления Вовка и одна милая девушка. Гордый жених держал прямо спину, а невеста влюблёно смотрела на него.

- Она особенная? – спросил я во время перекура.

- У неё волшебные руки, - задумчиво сказал Вовка. – Когда гладит по спине, обнимает, ничего не болит. Специально ради меня выучила лечебный массаж, возит по докторам и бабкам-знахаркам… Да, она особенная. И руки у неё золотые.

Я улыбнулся. Не в руках дело…


Две стороны близости

- Так что именно тебя обижает? – я решил вернуть дискуссию в русло. – Что он купил Маше всякой всячины, а тебе нет? При том, что ты не имеешь ничего против его грубых лап…

- Сдались мне эти дачи и машины, - опять всхлипнула Юлька.- Понимаешь, я его люблю, мне он весь, целиком нужен. С прыщиками и морщинками, в плохом настроении, с ранней сединой и переживаниями по поводу работы. Мы близки, может, даже чересчур. Он всё мне рассказывает, делится… Наверное, зря это делает. Ведь заодно скармливает мне рассказы про Машку. А я её ненавижу. Потому, что ей он не нужен, но он у неё есть.

- Юль, - я протянул несчастной коллеге очередную салфетку, - неужели дело только в ногах?

- Да всё у него нормально с конечностями! – взорвалась специалист-консультант. – Я ему ванночки делала, с солью и маслами, кремом мазала! Всё там в порядке!

Тут я смутился, так как не мог представить интеллектуалку Юльку омывающей ступни возлюбленного. Прямо японская живопись «Влюблённая гейша»…

Может, холодность неизвестной Маши – месть за супружескую неверность? Поди, подозревает женщина, что супруг её не образец преданности, вот и талдычит про его «дефекты»? Ведь, господа и дамы, что есть близость? Это отсутствие защитных барьеров. Ты сознательно ломаешь их, самостоятельно допускаешь человека в святую святых. Поэтому раны, нанесённые близкими, почти смертельны.

Вон коллега Юлька сидит, раненная навылет, и клянётся больше не подпускать никого. Если разобраться, что её огорчает? Что близкий мужчина принадлежит другой. Женщине, соблюдающей дистанцию, не вникающей в его проблемы. Холодной, ровной, увлекающейся цветоводством. Но при всей своей отстранённости женщина Маша не стала для мужчины чужой и далёкой. А Юлька, распаривающая его ноги в ароматной воде, поющая им оды во славу, ко всем чертям стершая границы и разрушившая барьеры, не стала ближе и желаннее. Выходит, степень осведомлённости о физиологии (пардон!) не имеет значения?..

Я почему-то подумал о Серёге.

«И мне до тебя, где бы ты ни была…»

Это история вечного мытаря. Может, какому-нибудь упадническому поэту она позалась бы счастливой, но я не испытываю восторга…

Мой друг и ровесник Серёга с юношеских лет влюблён в одну фееричную барышню. Которая, вот те на, тоже испытывает нежные чувства, однако попутно умудряется крутить романы с другими, выходить замуж, разводиться. И всё это – не прекращая бойкой переписки и встреч с Серёгой.

Чтобы не рвать сердце в разлуке с фееричной, Серёга в прямом смысле забирается к чёрту на кулички: командировки в Сибирь, поездки в Тайвань и Южную Америку, думаю, впереди космический туризм. Возвращаясь, он вскачь несётся к ней, чтобы вручить очередные индейские бусы или живописный булыжник. Она сияет, он пьянеет от счастья. Как будто не было между людьми размолвок, расстояний, других мужчин и женщин!..

Однажды я спросил Серёгу, зачем он всё время бежит от фееричной и возвращается обратно. Ответ заставил почесать затылок:

- Не знаю, Макс. Я всякий раз пытаюсь доказать себе, что могу с ней расстаться, могу от неё уйти. И постоянно ошибаюсь. Уезжаю – только о ней и думаю, брожу по экскурсиям в богом забытом азиатском уголке и разговариваю с ней в мыслях… Пробовал уезжать без предупреждения. Веришь ли, в аэропорту настигло sms от неё, вот смотри: «Как ты, где ты? Тепло ли там на твоей планете?» И всё, понял, что ближе её у меня нет и не будет…

Я остолбенел. Серёга простил бы ей десяток романов и замужество, но не дай бог однажды, во время следующей попытки бегства, опоздает её сообщение… Такая вот близость, господа хорошие…

…Я не знаю, чем определяется близость. Отсутствием ли защитных барьеров, желанием знать всю подноготную, умением молчать вдвоём, способностью чувствовать друг друга за тысячи вёрст, наверное, всем вместе и по отдельности. Но без любви здесь не обойтись, вот ведь закавыка. И глядя на салфеточную инсталляцию, устроенную Юлькой на моём столе, я искренне желаю, чтобы её мужчина прозрел. А если нет, то пусть всю жизнь бродит в носках, желательно в кусачих и в лютую жару. Поделом будет.