«Надо брать!»

«У Максима своя небольшая фирма, ездит он на Лексусе и ко всем этим плюсам к 32 годам еще не женат», – шептала Ирочке подруга, когда они отдыхали в одной компании. «Надо брать» – решила про себя Ирочка уверенно, ведь Максим не мог не обратить на нее внимания – высокая, с прекрасной фигурой, да ещё брюнетка с шикарными длинными волосами.

Несколько раз они встречались, ходили в рестораны и кафе, где он, не глядя в колонку с ценами, заказывал лучшие блюда и алкогольные напитки. «Ко всем плюсам он еще и щедрый» – улыбалась Ирочка.
Через какое–то время они стали любовниками и Максим на «законных», как она говорила, основаниях стал «помогать» ей деньгами. Их Ирочке хватало, на то, чтобы вести тот образ жизни, который ее так давно манил – салоны красоты, дорогие магазины одежды, обуви, драгоценностей и отдых с подругами в тех же ресторанах, где уже она со скучающим видом заказывала все самое лучшее.

О том, чтобы куда–нибудь поступить учится или найти работу, Ирочка не задумывалась. «Зачем?» – говорила она, – «Максим обеспечивает меня, а учеба и работа для неудачниц».

Так с детства учила ее мама: «Главное «захомутать» мужчинку побогаче, а все остальное ерунда. Ты у меня красавица, у тебя все получится».
Мамочка знала, что говорила. Своего родного отца Ирочка помнила смутно, только образ, а каким он был на самом деле, только со слов матери: «Из небогатой семьи, крутился как мог, чтобы заработать побольше, но у него это плохо получалось. В конце концов, выгнала его и стала устраивать жизнь на свой лад».

«На свой лад» – это череда отчимов, которые появлялись в Ирочкиной жизни. Их она вспоминала только по дороговизне подарков. Дядя Петя, до того как познакомиться с мамой, работал где–то на Севере, с его слов «калымил». Он чуть ли не каждую неделю дарил им золотые украшения, тогда у семилетней Ирочки появились первые золотые сережки с самыми настоящими бриллиантами. Правда, потом дядя Петя пропал, мама говорила, что опять уехал на Север, на очень долгое время. Однажды Ирочка увидела письмо со странным обратным адресом, где были указаны лишь заглавные буквы и какие–то цифры. Но мама лишь отмахнулась: «Еще мне не хватало мотаться к нему с передачами. Это не наши проблемы, доча».

Потом появился дядя Сережа. Он ходил на корабле в загранку и привозил для своих девочек, как он называл Ирочку и маму, такие одежду и косметику, что от зависти у Ириных подруг начинали дрожать голоса: «Ой, какая кофточка красивая, ты же дашь поносить? И еще вон той тушью накраситься, можно?».

А как–то дядя Сережа приехал с маленькой сумкой через плечо и с радостной новостью – с корабля его списали по состоянию здоровья, теперь он постоянно будет вместе со своими девочками, без этих отлучек по полгода. Узнав, какая у него будет пенсия, мама выставила «пенсионера» на следующий день. В то утро Ирочка, услышав в коридоре такой пример залихватски отборной военно–морской ругани, не удержавшись, выглянула из комнаты.

Увидев ее, дядя Сережа, «попридержав коней», сказал на литературном языке, мол, жаль, что и дочку ты милая испортишь, такую же тварь вырастишь. И забрав лишь документы, ушел из их жизни. А у мамы была уже наготове фраза: «Толку от него теперь. Зачем он нам нужен, доча?».
А потом у нее началась своя «взрослая» жизнь и остальных «отчимов» она уже даже и не старалась запоминать.


* * *

Был один минус, о котором Ирочка старалась не распространяться в кругу подруг – Максим не спешил звать ее под венец. Хотя, положа руку на сердце, семейную жизнь она представляла себе смутно, но постоянно мысленно рисовала прекрасные картины – Максим зарабатывает, а она «служа» ему украшением, «вкладывает в себя деньги».

Но настал момент, когда Максим просто перестал заезжать, подруга шепнула, что видела его с какой–то блондинкой. Ирочка запаниковала: «Неужели соскочит с крючка? Ну уж нет, голубчик, не выйдет! Ребенка рожу тебе, никуда ты от меня не денешься!».

Однажды они встретились в каком–то баре, Максим был в изрядном подпитии и Ирочка на правах «лучшей подруги» отвела его к себе домой. А через месяц позвонила его родителям с радостной вестью: «Я беременна!». Расчет был точен – родители — пожилые люди, внуку или внучке, конечно же, обрадуются, Максим же как любящий сын не захочет их расстраивать.

План удался на славу – узнав о новости, родители пригласили ее к себе домой.

«Понимаете, я бы ни за что не решилась к вам прийти, но думаю, родители имеют право знать обо всем», – говорила Ирочка, театрально вытирая глаза платочком. «Может, я бы и сделала аборт, но я была у врача, мне сказали у меня проблемы со здоровьем и это возможно мой единственный шанс стать мамой. Я клянусь вам – здесь Ирочкин голос задрожал, – что никогда ничего у вас не попрошу. Просто хочу, чтобы вы знали о том, что скоро станете бабушкой и дедушкой».

Придя в дом родителей, Максим увидел душещипательную картину – Ирочка и мама в слезах, а папа, играя желваками, капает успокоительное в стакан с водой. Узнав причину, Максим долго смотрел на Ирочку и, наконец, процедил: «Ну что ж, рожай, воспитаем». Та в ответ радостно защебетала: «А когда в загс?». «Никогда – отрезал Максим, – но ребенка не брошу, можешь не беспокоиться».

Хотя и кольнули его слова, Ирочка переживала недолго, с легкостью рассудив – Максим щедрый, будет помогать ребенку, и мамочке, конечно же, перепадет. И бог с ним, с официальным замужеством, насмотрелась она на бедных замужних подруг с борщами, старыми халатами и вечными придирками мужей.

Она родила здорового мальчика, вылитого папу, и Максим, как и обещал, регулярно давал деньги, которых Ирочке с лихвой хватало, чтобы продолжать ту жизнь, к которой она привыкла. А ребенку много ли надо?

Когда сын чуть подрос, родители Максима стали забирать его к себе, гулять с ним, играть. Ирочка видела, что внука они действительно любили и баловали его, как могли – не только выдавали приличную сумму, но и в дополнение сами покупали мальчику одежду и еду. Но Ирочке не нравилось, когда они приходили с наполненными сумками: «Что вы там ему накупили опять? Ботинки и комбинезон? Но я не покупаю вещи этой фирмы. Давайте деньгами, я лучше знаю, что ему надо».

В следующий раз она высказывала претензии по поводу еды: йогурты и молоко не те, фрукты несвежие, мясо кролика не у того продавца куплено, и вновь уже даже не просьба, а требование денег. О том, что когда–то Ирочка клялась, что рожает ребенка для себя и ни копейки не попросит на воспитание сына, никто и не вспоминал. Более того, родители Максима, обожавшие внука, опасались, что однажды Ирочка запретит им его видеть – она не раз, шантажируя их, грозилась это сделать – потакали всем ее капризам.

Максим переехал в другой город, но продолжал регулярно высылать деньги. Ходили слухи, что там, на новом месте, он живет с какой–то женщиной и вроде как даже собирается жениться. Ирочку это мало волновало – материальное положение не хромало, да и поклонников было предостаточно.

* * *

Как–то она, как обычно, отдыхала в одном из баров с подругами и очередным поклонником Илюшей. Время было далеко за полночь и сын спал дома один. Старики, так называла родителей Максима Ирочка, хотели забрать его денька на два, но она решила таким образом наказать «родственничков», а то, видишь ли, совсем обнаглели – задержали очередную порцию денег. И еще повод какой–то нелепый придумали, мол, у Максима какие–то проблемы с фирмой в другом городе. Но ее ведь это не должно волновать, разве не так?

В течение всего вечера его родители несколько раз звонили ей на сотовый, волновались за внука. Но она была настроена решительно – нет денег, нет и внука.

Будучи изрядно навеселе, Ирочка громко смеялась, а Илюша по–хозяйски обнимал ее, когда она буквально почувствовала чей–то взгляд. У входа стоял Максим и мрачно наблюдал за происходящим. Подойдя, спросил: «С кем сын?», Ирочка, пьяно взвизгнув, ответила, что это не его дело. Тогда Максим, схватив ее за шиворот, потащил к выходу, Илюша хотя и сделал попытку заступиться, но так и не смог подняться.

«Что, ревнуешь, ну, ревнуешь же?», – борясь с икотой, выспрашивала Ирочка.

«Мне плевать на твою личную жизнь, меня волнует только сын», - отвечал Максим.
Придя к Ирочке, Максим заглянул в холодильник, хмыкнул, увидев пустые полки. Затем открыл шкаф, который полностью был набит женскими тряпками.

«Где вещи пацана?» – спросил Максим, но у Ирочки смыкались веки, она лишь взмахнула рукой в сторону шкафа и, завалившись на постель, заснула.

Проснувшись утром и вспомнив о сыне, стала звонить Максиму. Он долго не брал трубку, а когда все же ответил на звонок, то поставил ее перед фактом, что сына забирает, будет воспитывать его сам, а она пусть живет той жизнью, как ей нравится.

Вот тут–то Ирочка действительно испугалась – Максим был ее денежным мешком, а зарабатывать иначе она не умела.

Тогда она стала кричать, что подаст на Максима в суд и выиграет дело так, что он вообще не сможет видеть мальчика. На что услышала спокойный ответ: «Только попробуй, я тут же подам встречный иск. И дело для тебя обернется лишением родительских прав, плюс будешь еще и алименты выплачивать. Алименты, дорогая моя – это деньги, которые зарабатывают. Радует перспективка?».

Такой поворот дела ее, конечно же, не устраивал. День она промучилась, правда больше от похмелья, а к вечеру в гости пришел Илюша.
«Ну что ж, Илюша не так богат, как Максим, но деньжата у него водятся. Надо брать!» – улыбаясь, думала про себя Ирочка.