О бароне с надеждой

А почему собственно о бароне, да еще с надеждой?

Одиннадцать лет назад 11 июля 2009 года в Новом Петергофе на Привокзальной площади появился памятник барону Александру Людвиговичу Штиглицу.
Как-то, увы, обыденно звучит это в наше время.

И все же есть в событии и, разумеется, в судьбе че-ловека то, что не покажется нам привычным.

Прежде всего, обращает на себя внимание надпись на памятнике: «Барону Александру Людвиговичу Штиглицу. Гражданину и меценату».
Именно эта надпись делает все необычным: чувствуется, что понятие «гражданин» здесь явно глубже, чем человек с паспортом. И «меценат» тоже глубже – не о спонсоре речь.
В этих словах, на наш взгляд, заключен жизненный нравственный выбор самого барона Штиглица, богатейшего человека России девятнадцатого века.

Из чего же складывался его выбор, который потомки оценили благодарной надписью на памятнике?

Окончил известный университет и получил отличное образование. Женился и всю жизнь любил свою жену.
В один год разом потерял отца и, сам того не желая, сделался наследником огромного капитала и огромной финансовой империи. Собирался было отойти от дел, но, по милостивому настоянию императора Николая I, нашел в себе мужество отложить занятия науками и искусством, к которым был предрасположен, и продолжить дело отца. А это совсем не просто – требуется даже не большое, а, пожалуй, гигантское усилие над собой, своими желаниями.

В этот же год случился и другой удар судьбы – умер его единственный годовалый сын. Тяжело… И все же, когда на следующий год им с женой подбросили девочку, не разбирая родства, удочерил ее, воспитал и отписал немалое наследство. Дочь всю жизнь оставалась благодарной приемным родителям. Не за наследство – за любовь.

На свои средства барон Штиглиц построит желез-ную дорогу от Петербурга до Петергофа, а затем от Гатчины до Луги. На свои же деньги построит и Петергофский вокзал (в настоящее время – Балтийский).

Заграницей репутация и имя Александра Людвиговича были безупречны, доверие к нему огромно. Но при этом личные активы барон держит только в Рос-сии. И в то время такая позиция многим казалась, мяг-ко говоря, спорной, а в настоящее, надо думать, – видится и вовсе парадоксальной.

Став первым управляющим Государственного бан-ка, сам ликвидировал все свои частные банковские и биржевые дела и ушел с поста председателя Биржевого комитета, чтобы не иметь конфликта интересов. Удивительное дело!

Задумал и на свои средства организовал Училище технического рисования (в настоящее время – Санкт-Петербургская художественно-промышленная академия имени А.Л. Штиглица) с музеем прикладного искусства и прекрасной библиотекой. Это было настоль-ко замечательно, что даже император Александр II счел возможным назвать его поступок не иначе, как «подвиг просвещенной благотворительности». Согласитесь – оценка серьезная.

Училище, кстати, Александр Людвигович намеревался назвать, из скромности и уважения, в честь сво-его отца. Но что-то там, как всегда в России, перепуталось – и назвали в честь его самого. Вот так распорядилась судьба!

Был он человеком немногословным и очень-очень скромным: в театре, например, абонировал недорогие места.
После смерти завещал похоронить себя рядом с женой в Ивангороде в храме Святой Троицы, который на его средства и был построен, в частности, для духовных нужд фабричных людей.
Не забыл в завещании всех, кто был близок с ним, вплоть до служащих его учреждений и слуг.

Говорили ли о нем что-то плохое? Да, говорили, завидовали, клеветали. Но мы об этом писать не будем. Будем судить его по делам его.

А с надеждой о бароне – Александре Людвиговиче Штиглице – говорим потому, что верим в Россию, в ее граждан и в ее будущих меценатов подобного масштаба. В нравственном, разумеется, измерении.

Конец

Игорь и Татьяна Новоселовы
Санкт-Петербург, 11 июля 2020 года