|
Опубликовала Ольга в группе Библиотека |
КВ 2019- 41. На войне как на войне : «Невиновные в Нюрнберге» Северина Шмаглевская
«Невиновные в Нюрнберге» Северина Шмаглевская
С. Шмаглевская пользуется популярностью не только у себя в стране, но и за ее пределами, она автор известной советским читателям книги «Дым над Биркенау» — о гитлеровском лагере смерти.
В основу романа «Невиновные в Нюрнберге» легли подлинные события, переживания и воспоминания С. Шмаглевской, когда она давала показания в качестве свидетеля обвинения на Нюрнбергском процессе. Книга написана талантливо, страстно, кровью сердца.
Писать рецензию на такую книгу, не проще, наверное, чем писать саму книгу... По этому, лучше, я добавлю рецензию с другого сайта.
Автор этой книги - Северина Шмаглевская - польская студентка, которая с 1942 по 1945 год находилась за колючей проволокой лагеря Освенцим-Биркенау, а перед самым его освобождением советскими войсками была угнана в так называемый "марш смерти", откуда ей каким-то чудом удалось бежать. Спустя полгода после победы Северина Шмаглевская написала книгу-воспоминание "Дым над Биркенау" (её я ещё не читала, но обязательно прочту), а в феврале 1946 года писательница стала единственной женщиной-свидетельницей от Польши на Нюрнбергском процессе. Книга "Невиновные в Нюрнберге" - воспоминания Северины Шмаглевской о ее участии в этом процессе.
Это очень тяжёлая книга. Но это книга, от которой невозможно оторваться ни на минуту. О самом Нюрнбергском процессе здесь всего несколько скудных страниц. А вся книга - это ожидание Севериной того, как ее вызовут в качестве свидетеля, ее размышления о том, что и как сказать, чтобы весь мир узнал и поверил в тот, ужас, что ей довелось пережить; это ее страхи и отчаяние, ее размышления и сомнения.
"Пришла пора спросить убийц о смысле и цели содеянного ими. Они обрывали и без того короткое человеческое существование. Может быть, в Нюрнберге они скажут — зачем? Что это — инстинкт борьбы? Генетические отклонения? Желание обогатить свое отечество über alles? Мы услышим голоса неразговорчивых эсэсовцев, приближенных Гитлера, верных, предельно предприимчивых и энергичных генералов, на ответственности которых все, чем дымятся до сих пор огромные поля Европы."
Что ощущает человек, который был в аду? Каково это вернуться к обычной жизни? Каково это - ходить на концерты, в рестораны, смеяться в окружении знакомых и друзей, путешествовать? И не оглядываться назад? Северине это не удаётся. Вот она обедает в ресторане, слушает концерт Шопена, но не ощущает ничего, кроме пустоты.
"Мы надеялись, что после войны начнется жизнь, а вместо этого начался странный сон."
Для неё есть она и пережитый ею ужас Освенцима, который проник в каждую клеточку ее существа, впитался в кожу, и весь остальной мир. Между ней и миром существует прозрачное стекло. Но самое страшное в том, что со временем оно не истончается, а становится все более плотным. Простота и глубина, с которыми описаны ощущения автора, берут за живое. Нам, не только не знавшим концлагерей, но и не пережившим ужасов войны, трудно понять то психологическое состояние, в котором оказывается человек, проведший годы в Освенциме.
Северина боится темноты, она вздрагивает от каждого шороха, от любой проскользающей мимо тени. Нюрнберг - немецкий город. Что чувствует героиня, слыша немецкую речь, видя услужливых официантов и портье? Что она чувствует, когда слышит фразы типа "пора забыть", "пора двигаться дальше", "пора отпустить"? Германия капитулировала, война закончена, но разве можно забыть миллионы жизней, растоптанных грубым сапогом эсэсовца?
"Начали привозить маленьких детей; их отделяли от матерей. За проволокой — смуглые мордашки, раскрытые ротики. Мам-ма! Маман! Мама! Италия. Франция. Венгрия. Оккупированные территории Советского Союза. Ну и, разумеется, Польша. Я вижу впалые щечки, искаженные ужасом, голодом, слезами лица, грязные ручонки, трясущиеся, словно у стариков, тянущиеся к матерям, уходящим за ворота, уезжающим на грузовиках в сторону здания, над которым дымится четырехугольная труба. Я вижу скорбные морщинки на лицах детей, постигших, что они одиноки. Они замолчали, а под глазами легли темные синие круги."
Эти строки невозможно читать! Эти строки нельзя не читать!
Северина не знает, как за те несколько минут, что отведены польским свидетелям - узникам концлагерей - донести до судий все то, что она пережила, все то, что останется в ней навсегда?
"Может быть, сегодня я наконец буду давать показания. Как надо говорить? Как передать запах смерти, вонь нужды, омерзительность Durchfall’a? Как рассказать, какими способами уничтожили такое невероятное число убитых в одном лагере? Что это значит — штабеля узников? Это нереально. Как передать тошнотворную слабость, испытываемую при виде убивания человека, который мог жить еще долгие годы? Нарушены законы существования — мы стоим на морозе, среди метели, мысли становятся все короче, воображение ржавеет, мы на краю пропасти, через мгновение каждая из нас может оказаться втоптанной в грязь, превращенной в туман. Девятнадцатилетние немецкие девушки, одетые в мундиры СС, умеют одним окриком, одним ударом хлыста рассечь туман, который нам казался жизнью, ароматом яблок, цветами подсолнухов."
Это не художественный вымысел! Это не фантастика, придуманная плодовитым писателем. Это воспоминания человека, который все это видел, пережил и нашёл в себе силы рассказать миру.
Как страшно, что сегодня появляются писатели, "учёные", ревизионисты, считающие Холокост выдумкой, отрицающие планомерное уничтожение людей в немецких концлагерях. Ещё страшнее, что все больше и больше тех, кто с готовностью верит этим новоявленным "открывателям правды" о том ужасном времени.
В своей книги Северина Шмаглевская размышляет:
"На скамью подсудимых в Нюрнберге ежедневно садятся двадцать один человек. Никто из нас, свидетелей, обвинителей, судей, корреспондентов, не в состоянии установить, сколько человеческих существ каждый из этих преступников уничтожил своими приказами. Сколько было расстреляно? Сколько погибло в тюрьмах? Сколько умерло от голода? Сколько удушено газом? Я смотрела вчера на скамью подсудимых, и перед моими глазами проходили тысячи, десятки тысяч, миллионы убитых. Я вспомнила расстрел парней, чья кровь обрызгала стены домов, расстрел стариков, которые вместе с молодежью встали на защиту своей страны и погибали в пытках.
Я видела грустные глаза польских, греческих, русских, итальянских детей, совсем маленьких и неразумных, включенных в программу германизации. Матери этих детей, женщины из Польши, Греции, России, Югославии и Голландии, умирали от голода, который был менее мучительным, чем мысли о голодной смерти их дочерей и сыновей.
На скамье подсудимых мы видим только двадцать одного. Будет ли победа над гитлеризмом означать победу над геноцидом? На это ответит история."
(с) Tatyana_Ma
|
Рейтинг:
+7
|
2 февраля 2019 года 173 просмотра |
|
Единый профиль
МедиаФорт
Комментарии:
И таких моментов в книге хватает.
Недавно тут слышала чью-то цитату, что память о войне живёт три поколения.
Ужасно, но наверное это так и есть.
Я задумалась, что мы знаем и помним о первой мировой. А ведь она тоже была жестокой. Там первый раз применили хим. Оружие.
А для нашего поколения это только даты и сухие события. Возможно потому что мы пережили ВОВ и она сейчас к нам ближе. Но скорее всего потому что время бежит и мы всё дальше.
Обидно, что все эти войны никого и ничему не учат
Кто знает, но забывать нельзя- ради мира.