Христос ВОСКРЕС!

Доктор Эбен Александер, нейрохирург с 25-летним стажем, профессор, преподававший в Гарвардской медицинской школе и других крупных американских университетах, делится с читателем впечатлениями о своем путешествии на тот свет.
Его случай уникален. Пораженный внезапной и необъяснимой формой бактериального менингита, он чудесным образом исцелился после семидневной комы. Высокообразованный медик с огромным практическим опытом, который прежде не только не верил в загробную жизнь, но и мысли о ней не допускал, испытал перемещение своего «я» в высшие миры и столкнулся там с такими поразительными явлениями и откровениями, что, вернувшись к земной жизни, счел своим долгом ученого и врачевателя поведать о них всему миру.

"Человек должен видеть вещи, как они есть, а не так, как он хочет их видеть."
Альберт Эйнштейн

Глава 7 Струящаяся мелодия и врата

Во мраке возникло нечто.
Медленно вращаясь, оно испускало тончайшие лучи золотисто-белого света, и постепенно окружающая меня тьма стала раскалываться и распадаться.
Затем я услышал новый звук: живое звучание прекрасной музыки, насыщенной богатством тонов и оттенков. По мере того как на меня нисходил этот ясный белый свет, музыка становилась все громче и заглушала монотонный стук, который, казалось, целую вечность был единственным, что я здесь слышал.
Свет все приближался, словно вращаясь вокруг невидимого центра и
распространяя вокруг пучки и нити чистого белого сияния, которое, теперь я отчетливо видел, поблескивало золотом.
Затем в самом центре сияния появилось еще что-то. Я напряг сознание, изо всех сил стараясь понять, что это такое.
Отверстие! Теперь я смотрел не на медленно вращающееся сияние, а сквозь него. Едва осознав это, я начал стремительно подниматься вверх.
Послышался свист, напоминающий свист ветра, и через мгновение я вылетел в это отверстие и оказался в совершенно ином мире. Никогда я не видел ничего более странного и вместе с тем более прекрасного.
Сияющий, трепетный, полный жизни, ошеломляющий, вызывающий самозабвенный восторг. Я мог бы до бесконечности громоздить определения, чтобы описать, как выглядел этот мир, но их просто не хватает в нашем языке. У меня было чувство, будто я только что родился. Не переродился и не возродился, а впервые появился на свет.
Подо мной расстилалась местность, покрытая густой роскошной растительностью, походившая на Землю. Это и была Земля. но вместе с тем не была. Ощущение можно сравнить с тем, как если бы родители привезли тебя в какое-то место, где ты прожил несколько лет в раннем детстве. Ты не знаешь это место. Во всяком случае, так тебе кажется. Но, оглядываясь вокруг, чувствуешь, как что-то притягивает тебя, и понимаешь, что в самой глубине твоей души хранится память об этом месте, ты его вспоминаешь и радуешься, что снова здесь оказался.
Я летел над лесами и полями, реками и водопадами, время от времени замечая внизу людей и весело играющих детей. Люди пели и кружились в танце, иногда я видел рядом с ними собак, которые тоже радостно бегали и прыгали. На людях были простые, но красивые одежды, и мне казалось, что цвета этой одежды были такими же теплыми и яркими, как трава и цветы, усеивающие всю местность.
Прекрасный, невероятный призрачный мир...
Но только этот мир не был призрачным. Хотя я не знал, где находился и даже кем был, я чувствовал абсолютную уверенность в одном: мир, в котором я вдруг очутился, совершенно реальный, настоящий.
К сожалению, слово «реальный» неадекватно тому, что я пытаюсь описать. Представьте себя ребенком, который пошел летом в кино. Допустим, фильм оказался хороший, и вы смотрели его с большим удовольствием. Но потом он закончился, вы вышли из кинотеатра и снова окунулись в живую и радостную атмосферу погожего летнего дня. Ощутив на коже ласковое тепло солнца и вдохнув свежий воздух, вы недоумеваете, зачем вам понадобилось провести целых два часа в душном и темном кинотеатре.
Усильте в тысячу раз это наслаждение великолепной погодой, и вы все равно нисколько не приблизитесь к тем ощущениям, какие испытывал я.
Не могу сказать, сколько именно времени я летел. (Время в этом месте отличается от простого линейного у нас на Земле, и безнадежно пытаться внятно его передать.) Но в какой-то момент я осознал, что нахожусь в вышине не один.
Рядом со мной была красивая девушка с высокими скулами и темносиними глазами. Она была одета в такое же простое и свободное платье, какие носили люди внизу. Ее милое лицо обрамляли золотисто-каштановые волосы. Мы неслись в воздухе на какой-то плоскости, разрисованной затейливым узором, сияющим неописуемо яркими красками, - это было крыло бабочки. Вообще вокруг нас порхали миллионы бабочек - они образовывали широкие волны, обрушивающиеся на зеленые луга и снова взмывающие вверх. Бабочки держались вместе и казались живой и трепетной рекой цветов, струящейся в воздухе. Мы медленно парили в высоте, под нами проплывали цветущие луга и зеленые леса, и когда мы спускались к ним, на ветках раскрывались бутоны. Платье на девушке было простым, но его цвета - светло-голубой, индиго, светло-оранжевый и нежный персиковый
-рождали такое же ликующее и радостное настроение, что и вся местность. Девушка смотрела на меня. У нее был взгляд, который, если видеть его всего несколько секунд, придает смысл всей вашей жизни вплоть до настоящего момента, независимо от того, что в ней происходило раньше. Этот взгляд не был просто романтичным или дружеским. Каким-то таинственным образом в нем проглядывало нечто неизмеримо превосходящее все виды любви, какие знакомы нам в нашем бренном мире. Он одновременно излучал все разновидности земной любви - материнскую, сестринскую, супружескую, дочернюю, дружескую - и вместе с тем любовь бесконечно более глубокую и целомудренную.
Девушка разговаривала со мной без слов. Ее мысли проникали в меня подобно воздушной струе, и я мгновенно понимал их искренность и правдивость. Я знал это точно так, как знал, что окружающий меня мир настоящий, а вовсе не воображаемый, неуловимый и преходящий.
Все «сказанное» можно было разделить на три части, и в переводе на наш, земной язык я выразил бы его смысл приблизительно в следующих предложениях:
«Тебя вечно любят и оберегают».
«Тебе нечего бояться».
«Нет ничего такого, что ты мог бы сделать неправильно».
От этого послания я испытал чувство невероятного облегчения. Словно мне вручили список правил игры, в которую я играл всю жизнь, полностью не понимая их.
-Мы покажем тебе здесь много интересного, - сообщила девушка, не прибегая к помощи слов, а пересылая мне непосредственно их смысл. - Но потом ты вернешься назад.
На это у меня нашелся только один вопрос:
-Куда назад?
Вспомните, кто разговаривает с вами сейчас. Поверьте, я не страдаю слабоумием и излишней сентиментальностью. Я знаю, как выглядит смерть. Знаю, что такое смерть друга: совсем недавно вы обменивались веселыми шутками, а потом, после того, как ты несколько часов боролся за его жизнь, он умирает у тебя на глазах и становится безгласным и неподвижным. Я знаю, что такое взгляд полный боли и муки - не раз видел невыразимое горе на лицах тех, кто внезапно потерял любимого человека. Я знаю человеческую природу и, хотя не материалист, являюсь в своей области довольно приличным специалистом. Я способен отличить фантазию от действительности и знаю, что опыт, который теперь пытаюсь передать вам, правда, довольно смутно и сумбурно, был не только особым, но и самым реальным в моей жизни переживанием.




Глава 9 Сияющее средоточие

Тем временем я пребывал в облаках. Огромных, пышных, розовато-белых облаках, которые ярко выделялись на фоне темно-синего неба.
Над облаками, в невероятной небесной выси, скользили существа в виде прозрачных мерцающих шаров, оставляя за собой следы наподобие длинного шлейфа.
Птицы? Ангелы? Эти слова приходят мне в голову сейчас, когда я записываю свои воспоминания. Однако ни одно слово из нашего земного языка не в силах передать правильное представление об этих существах, настолько они отличались от всего, что я знаю. Они были более совершенными, высшими существами.
С высоты доносились раскатистые и гулкие звуки, напоминающие хоральное пение, и я подумал, не эти ли крылатые существа издают их. Размышляя над этим феноменом позднее, я предположил, что радость этих созданий, парящих в небесной выси, была так велика, что они и должны были издавать эти звуки - если бы они не выражали таким образом свою радость, то просто не смогли бы ее вместить. Звуки были осязаемыми и почти материальными, как капли дождя, которые как бы вскользь касаются вашей кожи.
В этом месте, где я теперь оказался, слух и зрение не существовали по отдельности. Я слышал видимую красоту этих искрящихся серебром существ в вышине и видел волнующе прекрасное совершенство их радостных песен. Казалось, здесь было просто невозможно воспринимать что-либо слухом и зрением, не слившись с ним воедино каким-то таинственным образом.
И еще раз подчеркну, что сейчас, оглядываясь назад, я бы сказал, что в том мире было действительно невозможно смотреть на что-либо, потому что сам предлог «на» подразумевает взгляд со стороны, некую отдаленность от объекта наблюдения, чего там не было. Все было совершенно отчетливым и вместе с тем являлось частью чего-то еще, как какой-нибудь завиток в пестром переплетении рисунка персидского ковра или крохотный штрих в узоре крыла бабочки.
Веял теплый ветерок, что слегка колышет листву деревьев прекрасным летним днем и восхитительно освежает. Божественный бриз.
Я начал мысленно задавать вопросы этому ветерку - и божественному существу, которое, как я чувствовал, стояло за всем этим или было внутри этого.
«Где находится это место?»
«Кто я?»
«Почему я здесь оказался?»
Каждый раз, как я безмолвно задавал вопрос, на него немедленно поступал ответ в виде вспышек света, цвета, любви и красоты, которые волнами проходили сквозь меня. И вот что важно: эти вспышки не заглушали моих вопросов, поглощая их. Они отвечали на них, но без слов. Я воспринимал эти мысли-ответы непосредственно, всем своим существом. Но они были иными, чем мысли наши, земные. Эти мысли были осязаемыми - горячее огня и влажнее воды - и передавались мне в одно мгновение, а я так же быстро и без усилий воспринимал их. На Земле для понимания их у меня ушли бы годы.
Я продолжал двигаться вперед и очутился в беспредельной пустоте, абсолютно темной, но при этом удивительно уютной и умиротворяющей.
При полной тьме она была полна света, излучаемого, казалось, сияющим шаром, чье присутствие я ощущал где-то рядом. Шар был живым и почти таким же осязаемым, каким было пение ангельских существ. Мое положение странно напоминало положение эмбриона в утробе матери. У зародыша в утробе есть молчаливый партнер - плацента, которая питает его и служит посредником в отношениях с вездесущей и все же невидимой матерью. В данном случае матерью был Бог, Создатель, Божественное Начало - назовите как хотите, Высшее Существо, создавшее Вселенную и все в ней сущее. Это Существо было так близко, что я едва ли не чувствовал себя слившимся с Ним. И вместе с тем я ощущал Его как нечто необъятное и всеобъемлющее, видел, насколько я ничтожен и мал по сравнению с Ним. В дальнейшем я буду часто использовать слово «Ом», а не местоимения «Он», «Она» или «Оно» для обозначения Бога, Аллаха, Иеговы, Брахмы, Вишну, Создателя и Божественного Начала. Ом - так называл я Бога в моих первоначальных записях после комы; «Ом» - это слово, которое в моей памяти ассоциировалось с Богом. Всезнающий, всемогущий и безоговорочно любящий Ом не имеет пола, и ни один эпитет не в силах передать Его сущность.
Сама непостижимая необъятность, отличающая меня от Ома, как я понял, была причиной того, что мне в спутники был дан Шар. Не в силах полностью это осмыслить, я все же был уверен, что Шар служил «переводчиком», «посредником» между мной и этой необыкновенной сущностью, окружающей меня. Как если бы я рождался в мире неизмеримо больше нашего, и сама Вселенная была гигантской космической утробой, а Шар (который каким-то образом оставался связанным с Девушкой на Крыле Бабочки и который на самом деле и был ею) вел меня в этом процессе.
Позднее, когда я снова возвратился в земной мир, я нашел у христианского поэта XVII века Генри Вогана строки, которые довольно точно описывали это место - беспредельное, аспидно-черное Средоточие, что и было Обиталищем самого Бога:
***
Говорят, в Боге глубокая, но ослепительная темнота.
Именно так: эта непроницаемая темнота наполнена светом.
***
Я продолжал спрашивать и получать ответы. Хотя ответы воспринимались мной не облеченными в слова, «голос» Существа был ласковым и - понимаю, это может показаться странным - отражающим Его Личность. Оно прекрасно понимало людей и обладало присущими им качествами, но в неизмеримо большем масштабе. Оно досконально знало меня и было преисполнено чувств, которые в моем представлении всегда ассоциировались только с людьми: в Нем были сердечность, сочувствие, понимание, грусть и даже ирония и юмор.
При помощи Шара Ом поведал мне, что существует не одна, а непостижимое множество вселенных, но в основе каждой из них лежит любовь. Во всех вселенных присутствует и зло, но лишь в незначительном количестве. Зло необходимо, так как без него невозможно проявление свободной воли человека, а без свободной воли не может быть развития - не может быть движения вперед, без которого мы не сможем стать такими, какими Бог хочет нас видеть.
Каким бы ужасающим и всесильным ни казалось зло в мире, подобном нашему, в картине космического мира любовь обладает сокрушительной силой и, в конце концов, торжествует.
Я видел изобилие жизненных форм в этих неисчислимых вселенных, включая те, чей интеллект был гораздо более развит, чем интеллект человека. Я видел, что их масштабы неимоверно превосходят масштабы нашей Вселенной, но единственно возможный способ познать эти величины - это проникнуть в одну из них и почувствовать их на себе. Из более малого пространства их невозможно ни узнать, ни постигнуть. В этих высших мирах также существуют причины и следствия, но они находятся за пределами нашего земного понимания. Время и пространство нашего земного мира в высших мирах сопряжены друг с другом неразрывной и непостижимой для нас связью. Иными словами, эти миры не совсем чужды нам, поскольку являются частью той же самой всеобъемлющей божественной Сущности. Из высших миров можно попасть в любое время и место нашего мира.
Понадобится вся моя жизнь, если не больше, чтобы разобраться в том, что я узнал. Данные мне знания не были преподаны, как на уроке истории или математики. Восприятие их происходило непосредственно, их не нужно было заучивать и запоминать. Знания усваивались мгновенно и навсегда. Они не утрачиваются, как это бывает с обычной информацией, и я до сих пор полностью владею этими знаниями - в отличие от сведений, полученных в школе.
Но это не означает, что я с такой же легкостью могу применять эти знания. Ведь теперь, вернувшись в наш мир, я вынужден пропускать их через мой материальный мозг с его ограниченными возможностями. Но они остаются при мне, я чувствую их неотъемлемость. Для человека, который, подобно мне, всю свою жизнь накапливал знания традиционным образом, открытие столь высокого уровня обучения дает пищу для размышлений на целые века.




Глава 12 Сияющее средоточие

Что-то меня потянуло. Не так, как если бы кто-то схватил за руку, а более слабо, менее ощутимо. Это можно было сравнить с тем, как сразу меняется настроение, стоит солнцу скрыться за облаком. Я возвращался назад, улетал прочь от Средоточия. Его сияющая черная тьма незаметно сменилась зеленым ландшафтом Врат. Взглянув вниз, я снова увидел людей, деревья, сверкающие реки и водопады, а надо мной в небе по-прежнему парили существа, подобные ангелам.
И моя спутница тоже оказалась там. Она, конечно, была рядом во время моего путешествия в Средоточие, приняв форму Шара света. Но сейчас снова приобрела образ девушки. На ней было прежнее прекрасное одеяние, и, увидев ее, я испытал такую же радость, какую испытывает ребенок, заблудившийся в огромном чужом городе, когда вдруг видит знакомое лицо.
-Мы многое покажем тебе, но потом ты вернешься назад.
Это послание, бессловесно внушенное мне у входа в неисповедимую темноту Средоточия, вспомнилось сейчас. Теперь я уже понимал, что значит «назад».
Это Страна Червяка, откуда началась моя одиссея.
Но на этот раз все было иначе. Спускаясь в мрачную тьму и уже зная, что находится над нею, я не испытывал тревоги.
По мере того как великолепная музыка Врат стихала, уступая место пульсирующим ударам нижнего мира, я воспринимал слухом и зрением все его явления. Так взрослый человек видит место, где когда-то испытал невыразимый ужас, но теперь уже не боится. Мрачная тьма, всплывающие и исчезающие звериные морды, спускающиеся сверху корни, переплетенные наподобие артерий, больше не внушали страха, так как я понимал - понимал без слов, - что не принадлежал этому миру, а просто посещал его.
Но почему я снова здесь оказался?
Ответ пришел так же мгновенно и безмолвно, как в верхнем, сияющем мире. Это приключение было своего рода экскурсией, великим обзором невидимой, духовной стороны существования. И как всякая добротная экскурсия, она включала все этажи и уровни.
Когда я возвратился в нижнее царство, своеобразное течение тамошнего времени продолжалось. Слабое, очень отдаленное представление о нем можно составить, вспомнив ощущение времени во сне. Ведь во сне очень трудно определить, что происходит «до», а что - «после». Вы можете видеть сон и знать, что будет дальше, хотя еще этого не испытали. «Время» нижнего царства в чем-то такое, хотя должен подчеркнуть, что происходившее со мной не имело ничего общего с путаницей земных снов.
Как долго я был в «преисподней» на этот раз? У меня нет точного
представления - нет возможности измерить этот отрезок времени. Но я точно знаю, что после возвращения в нижний мир я довольно долго не мог понять, что теперь способен руководить направлением своего движения - что я уже не в плену у нижнего мира. Сосредоточив усилия, я мог возвратиться в верхние сферы. В какой-то момент пребывания в мрачной глубине мне очень захотелось вернуть Струящуюся Мелодию. После нескольких попыток вспомнить мелодию и вращающийся Шар света, издающий ее, прекрасная музыка зазвучала в моем сознании. Чарующие звуки пронзили студенистый мрак, и я стал подниматься.
Так я обнаружил, что для того, чтобы двигаться к верхнему миру, достаточно только что-то знать и подумать об этом.
Мысль о Струящейся Мелодии вызвала ее звучание и осуществила желание оказаться в высшем мире. Чем больше я знал о высшем мире, тем легче мне было снова там оказаться. За то время, что я провел вне тела, у меня развилась способность беспрепятственно перемещаться взад-вперед, из мутного мрака Страны Червяка в изумрудное сияние Врат и в черную, но сияющую темноту Средоточия. Сколько раз я совершал такие перемещения, сказать не могу - опять же из-за несовпадения ощущения времени там и у нас, на Земле. Но каждый раз достигая Средоточия, я продвигался глубже, чем прежде, и познавал все больше - без слов - взаимосвязанность всего сущего в высших мирах.
Это не значит, что я видел нечто вроде всей Вселенной, путешествуя из Страны Червяка в Средоточие. Главное, каждый раз возвращаясь в Средоточие, я усваивал очень важный урок - непостижимость всего существующего - ни его физическую, то есть видимую, сторону, ни духовную, то есть невидимую (которая неизмеримо больше физической), не говоря уже о бесконечном множестве других вселенных, что существуют или когда-либо существовали.
Но все это не имело значения, потому что я уже познал единственно важную истину. Первый раз я получил это знание от прекрасной спутницы на крыле бабочки в первое мое появление у Врат. Знание это было вложено в меня тремя беззвучными фразами:
«Тебя любят и берегут». «Тебе нечего бояться».
«Ты не можешь сделать ничего дурного».
Если же выразить их одним предложением, то получается: «Ты любим».
А если сократить это предложение до одного слова, то получится, естественно: «Любовь».
Несомненно, любовь - это основа всего. Не какая-то абстрактная, невероятная, призрачная любовь, а самая обыкновенная, знакомая всем любовь - та самая любовь, с какой мы смотрим на жену и на детей и даже на наших домашних животных. В самой чистой и мощной форме эта любовь не ревнива, не эгоистична, а безусловна и абсолютна. Это самая первичная, непостижимо блаженная истина, что живет и дышит в сердце всего, что существует и будет существовать. И человек, не знающий этой любви и не вкладывающий ее во все свои поступки, не в состоянии даже отдаленно понять, кто он и зачем живет.
Скажете, не очень научный подход? Извините, ноя с вами не соглашусь. Ничто не в силах меня убедить, что это не только единственная, самая важная истина во всей Вселенной, но и единственный важнейший научный факт.
Вот уже несколько лет я встречаюсь и беседую с теми, кто изучает или сам пережил опыт клинической смерти. И знаю, что среди них очень распространено понятие «безоговорочная, абсолютная любовь». Многие ли способны понять, что это означает на самом деле?
Почему это понятие применяется так часто? Потому что множество людей видели и пережили то, что я. Но, подобно мне, им по возвращении в наш земной мир не хватало слов, именно слов, чтобы передать ощущение того, что слова выразить просто не в силах. Это все равно что пытаться написать роман, используя лишь часть алфавита.
Основная трудность, с какой сталкивается большинство этих людей, заключается не в том, чтобы снова приспособиться к ограниченности земного существования - хотя это достаточно сложно, - а в том, что невероятно трудно передать, какова на самом деле та любовь, которую они познали там, наверху.
В глубине души мы ее уже знаем. Как Дороти из «Волшебника страны Оз» всегда может возвратиться домой, мы имеем возможность восстановить нашу связь с этим идиллическим миром. Мы просто об этом не помним, так как в фазе нашего физического существования мозг блокирует, скрывает безграничный космический мир, которому мы принадлежим, как по утрам свет восходящего солнца затмевает звезды. Вообразите, каким скудным, ограниченным было бы наше представление о Вселенной, если бы мы никогда не видели усыпанное звездами ночное небо.
Мы видим лишь то, что позволяет нам видеть фильтрующий мозг. Мозг - особенно его левое полушарие, отвечающее за логическое мышление и владение речью, генерирующее чувство здравого смысла и четкое ощущение своего «я», - это барьер на пути высшего знания и опыта.
Я уверен, что в настоящее время наступил критический момент нашего существования. Необходимо восстановить большую часть этого скрытого от нас важнейшего знания, пока мы живем на Земле, пока наш мозг (включая левое, аналитическое полушарие) полностью функционирует. Наука, которой я посвятил столько лет жизни, не противоречит тому, что я узнал там, наверху. Но еще слишком многие так не думают, потому что члены научного сообщества, ставшие заложниками материалистического воззрения, упрямо твердят, что наука и духовность не могут сосуществовать.
Они заблуждаются. Именно поэтому я и пишу эту книгу. Необходимо оповестить людей о древней, но в высшей степени важной истине. По сравнению с ней все другие эпизоды моей истории вторичны - я имею в виду загадочность заболевания, то, каким образом у меня сохранялось сознание в ином измерении на протяжении недельной комы и как мне удалось выздороветь и полностью восстановить все функции мозга.
Безоговорочная любовь и благожелательность, познанные мной во внетелесном путешествии, - единственно важное открытие, которое я сделал. И я твердо знаю, что следом за ним мне откроются и остальные усвоенные там знания. Я знаю сердцем, что мое предназначение - поделиться с людьми этим самым основным знанием, настолько простым, что его с легкостью воспримет даже ребенок.




Глава 15 Дар потери памяти


От Сияющего Средоточия я получил ясное представление о том, что мы называем «темная энергия» или «темное вещество», а также об иных, более фантастических компонентах Вселенной, к которым люди устремят свой пытливый ум лишь через многие века.
Но это не значит, что я в состоянии объяснить свои представления. Парадоксально, но я сам еще стараюсь осознать их. Возможно, лучший способ передать часть моего опыта - это сказать, что у меня есть предчувствие, что в будущем к еще более важному и обширному знанию получит доступ большое количество людей. Сейчас же попытку любых объяснений можно сравнить с тем, как если бы шимпанзе, на один день превратившийся в человека и получивший доступ ко всем чудесам человеческого знания, а потом вернувшийся к своим сородичам, захотел бы рассказать им, что значит говорить на нескольких иностранных языках, что такое исчисление и необъятный масштаб Вселенной.
Там, вверху, стоило у меня возникнуть вопросу, как на него тотчас же появлялся ответ, словно расцветший рядом цветок. Как во Вселенной ни одна физическая частица не существует отдельно от другой, точно так же в ней не существует вопроса без ответа. И эти ответы не были в виде кратких «да» или «нет». Это были широко развернутые понятия, потрясающие структуры живой мысли, сложные, как города. Идеи столь обширные, что их нельзя объять земной мыслью. Но я не был ею ограничен. Там я сбросил с себя ее пределы, как бабочка сбрасывает свой кокон и выбирается на свет божий.
Я видел Землю бледной голубой точкой в бесконечной черноте физического космоса. Мне дано было узнать, что добро и зло смешаны на Земле и что это одно из ее уникальных свойств. Добра на Земле больше, чем зла, но злу дана большая сила, что абсолютно недопустимо на высшем уровне существования. То, что зло иной раз будет брать верх, было известно Создателю и допущено Им как необходимое следствие наделения человека свободой воли.
Крошечные частицы зла рассеяны по всей Вселенной, но общее количество зла подобно одной песчинке огромного песчаного берега по сравнению с добром, изобилием, надеждой и безоговорочной любовью, которая буквально омывает Вселенную. Самую суть альтернативного измерения составляют любовь и благожелательность, и все, что не содержит этих качеств, там сразу бросается в глаза и кажется неуместным.
Но свобода воли дается ценой потери или выпадения из этой всеохватной любви и благожелательности. Да, мы - люди свободные, но в окружении среды, заставляющей нас чувствовать себя несвободными. Наличие свободной воли невероятно важно для нашей роли в земной реальности - роли, от которой - однажды все мы это узнаем - в огромной степени зависит, будет ли нам позволено вознестись в альтернативное вневременное измерение.
Наша жизнь на Земле может казаться незначительной, потому что она слишком коротка по сравнению с вечной жизнью и другими мирами, которыми полны видимые и невидимые вселенные. Однако она тоже невероятно важна, так как человеку предназначено именно здесь дорасти, возвыситься до Бога, и за этим ростом внимательно наблюдают существа из верхнего мира - души и светящиеся шары (те существа, которых я видел высоко надо мной во Вратах и которые, думаю, являются источником нашего представления об ангелах).
В действительности мы делаем выбор между добром и злом как духовные существа, временно населяющие наши эволюцией развитые смертные тела, производные Земли и земных обстоятельств. Настоящее мышление рождается не в мозге. Но мы так приучены - отчасти самим мозгом - ассоциировать его со своими мыслями и осознанием своего «я», что утратили понимание того факта, что представляем собой нечто большее, чем просто физическое тело, включая мозг, и должны осуществлять наше предназначение.
Настоящее мышление зародилось задолго до появления физического мира. Именно это древнее, подсознательное мышление ответственно за все решения, которые мы принимаем. Настоящее мышление не подчинено логическим построениям, но стремительно и целенаправленно оперирует неисчислимым множеством информации на всех уровнях и мгновенно выдает единственно верное решение. По сравнению с духовным разумом наше обычное мышление безнадежно робко и неповоротливо. Именно это древнее мышление, позволяющее перехватить мяч в зоне ворот, проявляется в научных озарениях или сочинении вдохновенного гимна. Подсознательное мышление всегда проявляется в самый необходимый момент, но мы часто утрачиваем к нему доступ, веру в него. Не стоит и говорить, что именно подсознательное мышление пришло мне на помощь в тот вечер, когда подо мной внезапно раскрылся парашют Чака.
Для того чтобы познать мышление без участия мозга, необходимо оказаться в мире мгновенных, спонтанных связей, по сравнению с которыми обычное мышление безнадежно заторможено и громоздко. Наше глубинное и истинное «я» совершенно свободно. Оно не испорчено и не скомпрометировано прошлыми поступками, не озабочено своей идентичностью и статусом. Оно понимает, что не стоит страшиться земного мира, а потому нет нужды возвышать себя славой, богатством или победой. Это «я» - истинно духовно, и однажды всем нам суждено воскресить его в себе. Но я убежден, что до тех пор, пока этот день не настал, мы должны делать все от нас зависящее, чтобы восстановить связь с этой чудодейственной сущностью - воспитывать ее и выявлять. Эта сущность - душа, обитающая в нашем физическом теле, и она такова, какой хочет видеть нас Бог.
Но как же развить свою духовность? Только через любовь и сострадание. Почему? Потому что любовь и сострадание не абстрактные понятия, какими их зачастую считают. Они реальны и ощутимы. Именно они и составляют саму суть, основу духовного мира. Чтобы возвратиться в него, мы должны вновь возвыситься до него - даже сейчас, пока мы привязаны к земной жизни и с трудом совершаем свой земной путь.
Думая о Боге или Аллахе, Вишну, Иегове или как вам больше нравится называть Источник абсолютной власти, Создателя, который правит Вселенной, люди совершают одну из величайших ошибок - представляют Ома бесстрастным. Да, Бог стоит за числами, за совершенством Вселенной, которую наука измеряет и тщится постигнуть. Но - еще один парадокс - Ом человечен, гораздо более человечен, чем мы с вами. Ом понимает и глубоко сочувствует нашему положению, потому что знает то, что мы забыли, и понимает, как страшно и тяжело жить, даже на мгновение забыв о Боге.