Слеза полдневного светила. Часть 2. Глава 34 - 35

Планета Земля, Москва. Ангелина Львовна ехала в метро с мыслями о Марате. Он не звонил. Впрочем, разве он обещал, что будет делать это?

Сегодня она выехала пораньше, чтобы до того, как придет первый пациент, успеть поговорить с Самойленко. В ее сознании теснились странные образы, возникали запутанные и неправдоподобные картины, которые утомляли, лишали сна и нормального отдыха. Все это было так или иначе связано с золотом. Совершенно чуждые видения и мысли хлынули из неизвестного источника и буквально затопили внутренний мир Ангелины Львовны. Сама того не желая, она погружалась в их жутковатую, иллюзорную реальность в самый неподходящий момент. При переходе дороги, например, заставляя водителей бешено сигналить, или в магазине, приводя в недоумение и злость продавцов. Госпожа Закревская не могла спокойно работать, не могла читать, смотреть телевизор, заниматься обычными домашними делами. Она была близка к панике.
Полупустой вагон метро мерно громыхал, несясь по темным, пыльным туннелям от станции к станции. Ангелина Львовна задремала… И сразу изо всех уголков ее сознания или подсознания, – она уже потеряла способность отличать одно от другого, – полезли навязчивые мысли о каком-то средневековом монахе, который появлялся то при дворе европейского короля, то в монастырском подвале с узкими окнами и закопченными потолками. Он бормотал что-то о Хрисаоре – магическом золотом мече, символе высочайшего Божественного установления, потом посыпал медную чашу красным порошком и опускал ее в некую кипящую субстанцию… Монах произносил непонятные заклинания, колдуя над раскаленными тиглями и торжествующе хохотал, пересыпая из ладони в ладонь превосходные золотые монеты. На монетах блестел профиль короля…
– Auri sacra fames! – сотрясался от смеха монах.
Ангелина Львовна была не сильна в латыни, но почему-то знала, что произнесенная монахом фраза означает «Проклятая жажда золота!»
– Правь мирами, Золотой Телец! – вопил монах и обсыпал себя монетами. – Верши свою волю, Желтый Дьявол!
Внезапно безумного монаха сменили какие-то бородатые люди в грязной одежде, роющиеся в мелководной речушке. Они говорили о «копытах Золотого Тельца», которые тот забросил на Камчатку… и Ангелина Львовна поняла, что речь идет о русских золотоискателях. Маленькие желтые самородки поблескивали на черных от грязи ладонях, а глаза людей горели лихорадочным огнем…
О, как они заблуждаются, думая, что ищут золото! Все обстоит как раз наоборот. Это золото ищет их и находит, безжалостно ломая судьбы и характеры, разбивая вдребезги их алчные сердца.
– Станция Белорусская! – объявил мелодичный женский голос, и Закревская пришла в себя.
Напротив нее сидела сухонькая интеллигентная старушка в кружевном платке поверх шапочки-пирожка.
– Не бережете вы себя, молодежь, – укоризненно качала она головой, глядя на Ангелину Львовну. – Так нельзя. Здоровье важнее всего!
«Наверное, я выгляжу ужасно, – подумала Закревская, выскакивая из вагона в гулкую пустоту станции. – Уже посторонние люди замечают, что со мной творится. До чего я дошла?!»
Выйдя из подземки, она почти побежала. Ей казалось, что так она быстрее отделается от беспокоящих ее образов, окунется в спасительное тепло кабинета, увидит знакомые глаза Самойленко за стеклами очков и… А что дальше? От себя убежать нельзя.
– Вари кофе! – крикнула она, вваливаясь в офис.
Олег Иванович, как всегда, курил, стоя у окна и выпуская дым в открытую форточку.
– Ты так рано? – удивился он. – И сразу кофе? Это вредно для здоровья.
– Еще вреднее с утра коптить свои легкие дымом! – парировала Закревская, снимая пальто и усаживаясь в кресло. – Давай, принимайся за дело. Кофеварка у тебя. А конфеты есть?
– Есть, – кротко ответил Самойленко.
– Так неси!
– Сей момент…
Ангелина Львовна не могла усидеть на месте. Самойленко отправился в свой кабинет, а она – в свой, схватила магический шар, повертела его в руках и побежала к коллеге.
– Вот! – она со стуком поставила шар на стол Олега Ивановича. – Возвращаю обратно с превеликой благодарностью!
– Осторожнее! – возмутился он. – Разобьешь…
– Так вам обоим и надо!
Самойленко с недоумением уставился на нее.
– Что с тобой опять? Мужчина бросил?
– Если бы только это… – Ангелина Львовна бессильно опустилась на стул и заплакала. – Олег…я схожу с ума. Ты мне веришь?
Самойленко кивнул с самым серьезным видом.
– Это профессиональное заболевание, – ответил он. – Я где-то читал, что психиатры и психоаналитики, постоянно имея дело с неадекватными людьми, как бы заражаются от них. Безумие заразно. Так что не волнуйся!
– Не волноваться?! – взорвалась Закревская. – Ты предлагаешь мне не волноваться?
Она схватила со стола кофейную чашку и бросила ее на пол. Осколки полетели в разные стороны, а один крупный прямиком угодил в сахарницу.
– Тахо, тихо… – Самойленко поспешно сгреб со стола оставшуюся посуду. – Все в порядке. Все хорошо…
– Прекрати! – взвизгнула Ангелина Львовна и замахнулась на него шаром. – Это все твой идиотский кристалл! Проклятый кварц! О, как я вас ненавижу!
Олег Иванович с несвойственной ему прытью подскочил к ней и схватил за руку. Он вовсе не хотел, чтобы его замечательный шар разбился. Раз Ангелина так нервничает, значит… убедилась, что воздействие кристалла не выдумки. Женщины такие импульсивные. Не хватало только уничтожить ценную вещь! Ну уж нет!
– Отдай мне шар, – прошипел Самойленко, пытаясь разжать ее пальцы. – Немедленно! Это моя собственность! Какое ты имеешь право…
Он отобрал шар и закрыл его в сейф, где хранились истории болезней.
– Вот так будет лучше, – с облегчением вздохнул Олег Иванович, возвращаясь к столу. – Чего это ты разбушевалась? На тебя не похоже.
– Знаю, что не похоже, – хныкала Ангелина. – Думаешь, мне легко?
– Что случилось? Ты можешь рассказать толком?
– Наливай кофе…
Он с опаской посмотрел на нее.
– Наливай, я посуду больше бить не буду. Правда.
– Ладно.
За кофе она поглотила половину большой коробки конфет, и только после этого Самойленко услышал страшную историю о преследующих ее галлюцинациях.
– Они застают меня врасплох! – жаловалась Закревская. – В любом месте и в любое время, где им заблагорассудится! Я уже пару раз чуть под машину не попала. Ужас… И все так явно, так… правдоподобно… Как будто происходит на самом деле. Просто теряешь ориентацию и перестаешь понимать, где находишься.
– А какая тематика у этих твоих… галлюцинаций? – спросил Самойленко.
– Ты знаешь… они все так или иначе связаны с золотом.
– Вот! И у меня было то же самое! – Он задумался. Потом добавил, – Это все шар. Теперь ты убедилась. Когда я отдал его тебе, мои видения постепенно прекратились. Наверное, здесь имеет значение расстояние.
– Ты думаешь, у меня все пройдет?
– Уверен. Потерпи несколько дней.
Ангелина Львовна с сомнением покачала головой. Впрочем, конфеты сделали свое дело, – она немного успокоилась.
– Знаешь, чего я не могу понять? – сказал Самойленко. – При чем тут золото? Информация бывает разная. А шар… как будто нашпигован «золотой» тематикой. Золото и Солнце, Солнце и золото! Не одно, так другое.
– Да, странно…
Закревская не верила до конца, что ее «безумие» – всего лишь воздействие магического шара. Но ей стало легче.
– Твой телефон звонит, – сказал Олег Иванович. – Подойти?
– Спасибо… я сама. Это Ревина. Мы договорились, что созвонимся сегодня. Который час?
– Уже девять.
Ангелина Львовна поднялась с кресла.
– Пойду.
Звонила действительно Машенька Ревина. Прерывающимся от волнения голоском она сообщила, что на ее супруга совершено очередное покушение.
– Ты новости смотришь? Включи телевизор! Сейчас в утреннем выпуске покажут.
– Я… другое смотрю… – пробормотала Закревская.
Машенька, естественно, не поняла, что имеет в виду ее школьная подруга. И хорошо, что не поняла.
– Такой кошмар! – продолжала она. – Ревину в машину подложили бомбу. Я так и знала! Я предупреждала его! «Джип» разнесло на куски… Охранник и шофер погибли.
– А Даниил Петрович? Он жив?
– Представляешь?! Отделался парой царапин! Идиотам везет! – Машенька истерически захохотала. – У него прорезалось какое-то дьявольское чутье. Говорит, что почувствовал неладное за секунды до взрыва, открыл дверцу и на полном ходу вывалилися из машины. Прямо на Кутузовском, под колеса встречного транспорта. И хоть бы что! Никто его не задавил. Куча машин столкнулись, из-за автобуса, который резко затормозил, но Ревин остался жив и невредим. Как тебе это нравится?
Ангелина Львовна не знала, что сказать.
– Правду говорят, будто блаженных Бог хранит? – серьезно спросила Машенька.
– Может быть…
Госпожа Закревская запуталась. Она слушала Ревину, а находилась в своих мыслях. Они были туманны и неопределенны. Все ее представления о жизни переворачивались «с ног на голову». Ей еще предстояло все это осмыслить, прийти к каким-то новым реалиям. А пока…
– Ты меня не слушаешь! – возмутилась Машенька.
– Да, прости… отвлеклась.
– Я спрашиваю, что мне делать? Уехать к двоюродной сестре в Тулу?
– Чего ты боишься? – удивилась Ангелина Львовна. – Покушаются на Ревина, а не на тебя.
– Моя жизнь кончена! – с трагическим надрывом заявила Машенька. – Кончена, кончена… я знаю. И не переубеждай меня. Все! Я хотела отравиться… Не получилось. Струсила.
Она представляла себя на сцене театра или в кадре ходожественного фильма… актрисой, которая произносит трагический монолог, заставляя рыдать публику. Это было красиво!

Община гуру Нангавана.

…То, чему они поклонялись, было не дерево и не камень…Они были сотворены, хотя не имели ни отца, ни матери…Они не вышли из чрева женщины…Эти и другие, похожие мысли преследовали Нангавана. Ему стоило больших усилий сохранять невозмутимый вид, чтобы ученики ни о чем не догадались. Гуру уже не знал, каким Богам молиться. Он перепробовал все, дабы отвязаться от навязчивых идей, которые нежданно-негаданно овладели его сознанием. Да так, что его собственный рассудок оказался не у дел. Дошло до смешного: ночью он вынужден был красться во двор, пялиться на Луну и обращать мольбы к египетской богине Маат . Может быть, хотя бы она снизойдет к его грешной душе и покажет ему Лик Истины?
Нангаван долго стоял, глядя на Луну и взывая к Маат. У него начало двоиться в глазах, потекли слезы. Показалось, что сквозь лунный туман он видит прекрасную Богиню в светлых полотняных одеждах и белых сандалиях… Он не уловил ее слов.
Гуру всем своим существом был обращен к ночному небу, и тут… грубый толчок лишил его равновесия. Он покачнулся и едва удержался на ногах.
– Что такое? Кто здесь? – прохрипел Нангаван, леденея от страха.
Темная фигура метнулась прочь. Несмотря на растерянность, Учитель все же узнал одного из «шраваков» и ринулся следом. Ему удалось догнать наглеца у самого дома.
– Хаким, ты? – спросил он, хватая ученика за рукав. – Что ты себе позволяешь? Ты едва не сбил меня с ног!
Тот смотрел на Нангавана шальными глазами, не понимая, что происходит.
– Что ты здесь делашь?
– Г-гуляю… – пробормотал Хаким.
– Посреди ночи?
– Я… мне… было видение. Во сне. Вот я и… пошел.
– Куда? Зачем?
Хаким дернулся, пытаясь вырваться, но Учитель крепко держал его.
– Не знаю… Я… слышал голос. Он велел мне идти…
– Что еще за голос? – строго спросил Нангаван, преодолевая внутреннюю дрожь.
Неужели, безумие уже перекинулось на учеников? Тогда им всем конец. Это проклятие дьявола.
– Г-голос… – бормотал Хаким, пряча глаза. – Я должен слушаться.
Нангаван отпустил его. Пусть идет, куда хочет. Учитель больше не чувствовал себя в праве указывать, кому как поступать. Он сам, идя на поводу у своей гордыни, собственными действиями навлек на общину страшную беду. Ему нет прощения. Какой он теперь наставник?
Хаким скрылся в доме, а гуру сел на холодные каменные ступеньки и поник. Он ненавидел себя. Это все его неуемная жажда превзойти других, стремление обладать некими сверхъестественными способностями!
Он сидел так, обвиняя себя во всех смертных грехах, пока не замерз. Холод проник под одежду и сковал тело. Нужно было идти в дом. Нангавану не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать. Поднявшись, он открыл дверь, стараясь сделать это бесшумно, и побрел к своему ложу. Внутри помещения стояла настороженная тишина.
Нангаван улегся, уставился в темный потолок и отключился. Он не знал, сколько прошло времени. Постепенно мысли вернулись к нему и потекли в нужном направлении. «Почему я паникую? – спрашивал себя гуру. – Может быть, это Высший Разум пытается установить со мной связь таким необычным образом? Из космоса идет информация, я ее принимаю. Все нормально. Откуда берутся дурацкие мысли о дьяволе и прочей нечистой силе? Неужели, предрассудки, с которыми я так долго боролся, все еще имеют власть надо мной? Выходит, что да. Чем же я занимался столько лет? На что тратил драгоценные часы и дни?»
Придя к этому неутешительному выводу, Нангаван заснул. Сомнения раздирали его душу, как стая бешеных волков. Ему требовался отдых.
Хакиму же не удавалось нырнуть в спасительные объятия сна, как он ни старался. Ночное происшествие здорово выбило его из колеи. Он сказал Нангавану почти всю правду. Его снова позвал голос, только в этот раз все было наяву. Вернее, Хаким решил не сопротивляться и сделать все, как ему велели. Что он теряет? Подумаешь, его сон окажется ерундой! Никто ведь не узнает как было дело.
Итак, дождавшись ночи, Хаким собрался повторить свой призрачный маршрут. Тогда, во сне, голос приказывал ему искать. Что? Поначалу неопределенность смутила его, но потом… он вспомнил, как во время медитации получил просветление, и отдался на волю «трансцендентного сознания». В конце концов, не зря же этому придают такое значение? Ну, неизвестно, что именно надо искать. Какая разница? Высшие Силы подскажут. Главное – выскользнуть из дома незамеченным.
Хаким лежал, затаив дыхание, и ждал, пока все уснут. Когда «шраваки» угомонились, а воцарившуюся тишину нарушал только храп Белкина, настала пора действовать. Он приподнялся и прислушался. Обстановка благоприятствовала его планам. В окна светила полная луна, обитатели общины спали…
– Иди же! – прозвучало в сознании Хакима.
– Ну вот, опять, – пробормотал он одними губами, бесшумно натягивая одежду. – Снится мне это или не снится?
Он крепко ущипнул себя за ляжку и едва не взвыл от боли.
– Ищи! – повторил «голос».
Хаким решил не ломать себе голову по поводу сна и яви. Над некоторыми вещами лучше не задумываться, а то только хуже будет. Иногда необходимо просто действовать.
Он вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сегодня утром он смазал ее маслом, чтобы не скрипела.
Лунный свет превращал все вокруг в зачарованное серебряное царство. Горы стояли безмолвные и холодные, обратив лица к звездам. Черные ветки деревьев отбрасывали на землю кружевные тени.
Хаким глубоко вздохнул и отправился в путь. Он шел наугад, полностью положившись на интуицию. Холодный воздух проникал под куртку и свитер. Под ногами хрустел щебень. Скалы казались застывшими воинами, охраняющими священную дорогу. Тропа поднималась все выше и выше. Хаким несколько раз споткнулся и чуть не упал. Его внимание привлекли странные звуки, которые заставили остановиться и прислушаться. Что-то булькало, шуршало и глухо перекатывалось.
Некстати вспомнились разговоры в общине про голуб-явана, – ужасного снежного человека, – огромного, свирепого и кровожадного, по сравнению с которым медведь и крокодил не хищники, а жалкие дилетанты. Голуб-яван как раз любил выходить на охоту по ночам… Под ногами у Хакима что-то треснуло, и он сразу покрылся испариной страха.
Бульканье становилось все громче, явно приближаясь.
– Да это же ручей! – догадался Хаким. – Фу-ты, черт, как напугал!
Упоминание нечистой силы показалось ему не к месту. Но… слово уже вылетело, не поймаешь. Хаким боязливо оглянулся по сторонам. Черные скалы надвигались одна на другую, сужая проход к пещере Нангавана. Тьма сгустилась, и идти стало труднее.
– Зачем я поперся сюда среди ночи? – запоздало каялся Хаким. – Теперь придется добираться обратно, совершенно одному, в темноте. Так и в пропасть сорваться недолго. Господи, какой же я дурак!
Однако, он продолжал идти вперед. «Голос» ничего не говорил ему, и действовать приходилось на свой страх и риск.
Вскоре показалась и сама пещера.
– Ты почти у цели! – сказал «голос», точно так же, как во сне.
Хаким прошел еще немного и увидел узкую скальную щель. Он знал, что должен протиснуться внутрь, но не мог себе представить, как. Проход казался слишком узким для его тела. Ему стоило огромных усилий оказаться внутри, сжатым с обеих сторон ребристой поверхностью.
– Я что, вижу в темноте? – не поверил себе Хаким, ощупывая руками продольные углубления.
Его движения были очень ограничены, он едва мог повернуть голову. Но глаза видели во мраке, как у кошки. Ребристые стенки казались голубовато-зелеными…
– Чертовщина! – пробормотал Хаким, и тут же сжал губы. – Вот болван! Опять поминаю нечистую силу!
Его рука сама собой скользнула в одно из углублений. Шершавый камень царапал тыльную сторону ладони. И тут… пальцы нащупали что-то гладкое и холодное.
– Ты нашел его! – радостно воскликнул «голос».
Хаким отлично помнил, что сон на этом обрывался, и приготовился проснуться в своей постели. Он зажмурился и постоял так пару минут. Ничего не происходило.
– Ну же, просыпайся, – сказал он сам себе и открыл глаза.
Его обступала со всех сторон та же темнота. Тело, стиснутое скалами, неприятно ныло. Пора было выбираться наружу.
Хаким смутно помнил, как вырвался из каменных объятий горы, как добрел до ручья и захотел умыться. Кажется, он присел на корточки и собрался опустить руки в воду… Что-то помешало. Правая рука оказалась занята!
– Ого! – только и сказал Хаким, рассматривая странный предмет.
Гигантская тень пролегла через поляну, по которой струился ручей. Хаким не стал разбираться, показалось это ему, или нет. Он ринулся напролом через кусты, не разбирая дороги. Страх подстегивал его. Горное эхо ловило шаги незадачливого путешественника, многократно отражая их и бросая вниз. Хаким был уверен, что за ним гонится целая стая голуб-яванов, голодных и разъяренных вторжением в их ночной мир.
Увидев знакомый побеленный забор, он сам себе не поверил. Как он сумел найти дорогу обратно? Хаким испытал невероятное облегчение. Теперь он в безопасности.
Найденный в горах предмет Хаким засунул за пазуху. Так надежнее. Торопливо шагая по двору, он не заметил темной фигуры, притаившейся в тени дома…
Угорадило же его столкнуться во дворе с Учителем! Неизвестно, кто сильнее испугался. С какой стати Нангаван набросился на него? Устроил настоящий допрос, как директор школы провинившемуся ученику. Это неслыханно!
Лежа в постели и сердито ворочаясь, Хаким уже забыл свою растерянность, то, как он мямлил и заикался, будучи не в состоянии объяснить происходящее. Он возмущался поведением Нангавана. Чего ради Учитель «наехал» на него? Здесь не пионерский лагерь, а община свободных личностей, которые имеют право делать то, что считают нужным. Почему Хаким должен отчитываться?
Так, кипя от благородного негодования, он крутился до самого утра. И заснул с первыми лучами рассвета.
В этом сне все смешалось для Хакима – прошлое, настоящее и будущее, – слилось в тугой пульсирующий комок.

* * *

Галактика Эол, планета Ацтланика. Далекое прошлое.

Гуадонипока – могущественный прорицатель Эотчитлана, одного из самых больших и красивых городов империи Ацтлан, – стоял на вершине главной, самой высокой теокали. Считалось, что только здесь можно услышать «голос» Бога.
Ветер раздувал яркие перья на плаще прорицателя. Выдающийся прямо изо лба большой нос напоминал клюв. Голову Гуадонипоки украшал высокий золотой шлем. Вокруг лба шлем огибали тончайшие полупрозрачные пластины с резными краями, увенчанные блестящей пеной мелких, нанизанных друг на друга самоцветов. Два круглых диска по обе стороны головы, на которых сверкали хрустальные глаза с изумрудными зрачками, символизировали способность прорицателя смотреть в прошлое и будущее иным, скрытым от непосвященных взглядом. Вверху оба хрустальных глаза соединялись золотой дугой, исчерченной знаками. По ним во время магических обрядов определяли время. Укрепленный на макушке шлема гладкий черный шар, – символ единого начала всего сущего, подаренный прорицателю Детьми Света, – являлся неоспоримым доказательством высокого положения, которое он занимал.
С того момента, как Дети Света впервые посетили Ацтланику, прошло немало времени. Они принесли в Ацтлан знания. Глава царской семьи Талипочтли высоко оценил полученный дар и щедро отплатил гостям золотом, которое привело их в настоящий восторг. Так завязалась дружба. Наступил расцвет империи Ацтлан.
Самородное золото, которым изобиловали реки и ручьи, лежавшее прямо на поверхности скал большими кусками, обменивали на технику, приборы и технологии. За относительно короткий промежуток времени ацтланам удалось создать высокоразвитую цивилизацию, сохранив при этом свою уникальную культуру. Тиутоакан, – бывший захудалый городок, – стал центром развития науки. Полеты в космос на кораблях, созданных в Тиутоакане, перестали считаться чем-то необыкновенным. Возможности, вначале казавшиеся фантастическими, органично вписались в жизнь Ацтланики.
Прорицатель напряженно вглядывался в огненное «лицо» оранжевого солнца, – Теуатля, – живого Бога Ацтлана. Из выпуклых глаз Гуадонипоки катились слезы, но он не опускал взгляд, испрашивая ответа на мучивший его вопрос: какое будущее ожидает народ Ацтлана?
Гуадонипока успел состариться, его крылья потеряли былую силу, перья потускнели. Дважды он сумел пережить немилосердный гнев своего Бога, научился читать едва уловимые знаки на его «лице». Впервые за все время, как его провозгласили прорицателем и допустили ко всем святыням Эотчитлана, Гуадонипока осмелился умолять Бога о помощи.
Долгая жизнь не смогла утомить прорицателя. Он чувствовал жесткие удары ее накатывающих волн, мягкое скольжение отступающих, и учился удерживаться на поверхности, не проваливаясь в мутную непроглядность ее глубин. Теперь же, на пороге заката, он отчаялся в своих надеждах на то, что Теуатль простит своих детей, а сияющий Алоэуль вернется в Ацтлан и займет место в храме.
Гуадонипока упорно смотрел вверх. Красноватое небо оставалось таким же непроницаемым, однако пылающий лик божественного Теуатля на миг показался прорицателю светлее обычного. Он боялся верить своим измученным глазам. Но все-таки в его душе вспыхнула крохотная искра надежды.
Завтра он объявит о своем решении провести пышный обряд поклонения Светилу, украсит алтарь гирляндами алых и оранжевых цветов, собранных самыми храбрыми юношами и прекрасными девушками Эотчитлана. Будет избрана лучшая пара для того, чтобы дать обет безбрачия и стать служителями храма Алоэуля.
Правящая верхушка Ацтлана тщательно скрывала от своего народа истинное положение вещей. Божественный Алоэуль исчез, но об этом знали только трое: царь, Верховный жрец и прорицатель. Несмотря на то, что ацтланы лишились божественного присутствия и щедрот Алоэуля, его продолжали почитать, как и прежде. Золото, запасы которого казались неиссякаемыми, таяло, крупные самородки встречались все реже. Империи грозил упадок.
Зажмурившись, прорицатель сделал несколько шагов к краю каменной площадки, с шумом расправил крылья, и, легко оторвавшись от ее поверхности, взлетел. Боль в глазах понемногу утихла, и Гаудонипока вновь смог смотреть.
Черные скалы сверкали россыпями драгоценных камней. В некоторых местах они отливали желтым и фиолетовым. На высоких террасах сияли золотые крыши дворцов, храмов и других культовых сооружений, теснящихся среди скал, как птичьи гнезда. Ниже располагались пышно украшенные мозаикой и скульптурами жилые постройки власть имущей верхушки Эотчитлана, а еще ниже ютились домики простых жителей.
Гуадонипока невольно залюбовался этой чудесной картиной. Сверху Ацтланика выглядела восхитительно. Прозрачный воздух позволял видеть четкие очертания далеких горных хребтов, изгибы рек, фиолетовые чаши полноводных озер, ухоженные сады на пологих склонах.
Жители Ацтлана веровали в одного Бога, который проявлялся во всей непостижимой, бескрайней Вселенной в образе неисчислимого количества солнц, – его Огненных Очей. Энергия и формы представляли собой щедрые дары Божества всем, кто вошел в существующий мир и согласился принимать вид живого существа в обмен на поклонение, преданность и признание Его безграничной власти.
Ацтланы, – «люди-птицы», – считали себя детьми солнца, присутствующего в каждом из них в большей или меньшей мере. Они хранили глубокую преданность своему Богу и знали, что в момент смерти их души сливаются с солнцем и совершают вместе с ним свой путь в небе. Они всячески оправдывали довольно злое и своенравное солнце, озарявшее их планету, пытаясь заслужить его милость. Протуберанцы , периодически срывавшиеся с поверхности светила, раскаляли атмосферу Ацтланики и сжигали все живое, что попадалось им на пути. Огненная пляска длилась недолго; легко вспыхивали перья, украшающие застигнутых врасплох обитателей планеты, горели яркими факелами дома, плавилось золото, смешиваясь с золой. Все, кто не успевал скрыться в подземных лабиринтах, погибали в огне. Дважды города Ацтлана приходилось отстраивать заново. Так Теуатль наказывал своих детей за вражду и разделение. Однако, столь суровые меры воздействия не приносили желаемого результата. Противоборство продолжалось.
Однажды в уланг в царственной семье, среди множества детей рождался один единственный пернатый змеехвостый малыш. Так Бог отмечал того, кому предстояло стать во главе империи. Казалось, что любые попытки присвоить власть – бессмысленны. На самом же деле, с давних времен между двумя знатными родами ацтланов кипела жестокая борьба за право приблизиться к царственной семье, чтобы иметь возможность повлиять на будущее. Корыстные мечты и планы приближенных к власти сталкивались в непримиримом противоречии. Вспыхнула война. Казалось, что не будет конца безумной кровавой бойне, которая охватила всю планету.
Гуадонипока летел над самой высокой горной грядой, похожей на рубиновое ожерелье. Он всматривался в очертания нанесенных на скалы знаков, указывающих путь к теплым восходящим потокам воздуха. Он устал и чувствовал, что вот-вот упадет на острые камни. Его сердце тревожно забилось. Прорицатель не мог умереть, не вернув себе самое дорогое… Окунувшись в восходящий поток, можно отдохнуть. Воздушная волна сама будет нести его дряхлеющее тело. Гуадонипока ощутил наконец прикосновение теплого ветра, он планировал, поднимаясь выше и выше. Теперь можно было расслабить одеревеневшие мышцы. Прорицатель закрыл слезящиеся глаза и вздохнул.
Во дворце Алхо-пла-Котель, куда он направлялся, уже шли приготовления к празднику. Гуадонипоку ждали. Верховный жрец Майхо Рауши, отдав необходимые распоряжения, прогуливался по золотому саду, окружавшему дворец. Ему надоело распространять и поддерживать среди ацтланов ложь о гневе Алоэуля, проводить многие часы в бесполезных молитвах и массовых религиозных «представлениях». Все, чему он столько лет придавал важность и беззаветно служил, начало утрачивать смысл. Жрец остановился у изваяния крылатого змея с головой льва, охранявшего вход в сад. В задумчивости он прижал изящную, удлиненную кисть руки к груди, защищенной золотым панцирем. Панцирь был дивной красоты, с узором, выложенным из самоцветов, и только торчащие на плечах грозные черные шипы говорили о том, насколько влиятелен и опасен Верховный жрец. Алые перья сложенных на спине крыльев напоминали бархатный плащ, окутывающий фигуру до пят. Выкаченные желто-зеленые глаза Майхо Рауши недобро поблескивали.
Легкий ветерок шевелил листву старого сада. Крошечные голубые и белые птички порхали среди цветов и деревьев. Их привлекали развешанные в глубине ветвей лакомства. Мелодичные голоса птичек напоминали звуки фатля , но жрец, прогуливающийся по саду, их не слышал. Его терзала тревога. Он чувствовал, что больше не в силах скрывать от окружающих исчезновение Алоэуля. Напряжение росло, оно витало в воздухе. Дети Света перестали прилетать на Ацтланику. Золото почти иссякло.
Лишь к ночи Гуадонипока прибыл в Алхо-пла-Котель. Прорицатель обрадовался, увидев на крыше дворца застывших в воинственных позах золотых крылатых существ – «драконов». Их сильные хвосты изгибались, сплетаясь между собой; энергичный взмах крыльев выражал готовность «драконов» сорваться с места и взлететь. Широко раскрытые зубастые пасти, свирепые взгляды их горящих глаз не оставляли сомнений в том, что замок надежно охраняется.
Прорицатель утомился. Долгий перелет отнял все его силы, поэтому он решил отложить дела до утра. Встретивший гостя Майхо крепко обнял Гуадонипоку, который всегда был опорой для него. Многих бед удалось избежать Верховному жрецу, благодаря предупреждениям прорицателя.
– Что ты видел там, на теокали? – спросил он, не дав старику отдышатся.
– Алоэуль вернется, – ответил тот.
Наступило молчание. Верховный жрец подумал, что старик выжил из ума. Ничего не сказав в ответ, Майхо проводил Гуадонипоку в его покои, после чего они расстались.

Планета Земля, Памир.

– Ну что? – шепотом спросил Илья.
Он внимательно следил за действиями господина «Вагрова».
– Предчувствия вас не обманули, – невесело ответил тот. – Женщина мертва.
– И что вы об этом думаете?
– Скажу через пару минут.
Марат тщательно осмотрел тело Ларисы Мельниковой. У нее была переломана шея. В то, что это произошло при падении, не верилось. Он сам был мастер проделывать подобные штуки. Позвонки человека очень хрупки…
– Шея сломана, – коротко сказал он. – Других видимых серьезных повреждений я не нашел.
Вересов кивнул. Он пришел к тому же выводу, еще там, внизу.
– Ее сбросили в расщелину уже мертвой, – прошептал Илья в самое ухо Марата.
– Почему вы так решили?
– Живое тело по-другому падает. Я в этом кое-что понимаю.
– Просветите и меня, – попросил «Вагров». – Желательно, поподробнее.
– Там, – Илья махнул рукой в сторону провала, – полно выступов, за которые живой человек обязательно зацепился бы… или хотя бы попытался зацепиться.
Марат полностью разделял мнение альпиниста. Он обратил внимание на руки Ларисы, – они были слегка оцарапаны при падении, но и только. Никаких глубоких порезов, рваных ран или обломанных ногтей. Если бы она цеплялась за острые камни, все это должно было бы иметь место.
– Пожалуй, вы правы.
– Значит, нужно искать убийцу! – решительно заявил Илья.
Господин «Вагров» не мог с этим не согласиться.
– Разумеется. Этим займутся компетентные органы, – уклончиво ответил он.
Вересов нравился Марату прямотой и непоказным мужеством. Но делиться своими планами он не собирался даже с ним.
– Что теперь? – подал голос Аксельрод. Он подошел поближе и склонился над трупом. – Женщину мы нашли. Какие будут указания по этому поводу? Решайте быстрее, погода портится.
Горные хребты заволокло тучами и серым туманом. Ветер усиливался.
– Куда нести тело? – спросил Вересов. – В кишлак или…
– Думаю, к строителям, – перебил его Марат. – Там врачи, комиссия по расследованию… пусть они и разбираются.
– Киношникам сообщить надо, – сказал Аксельрод. – Искать будут, беспокоиться.
Господин «Вагров» сделал вид, что колеблется.
– Может, потом? – нерешительно произнес он. – Холодает. Возвращаться в кишлак поздно…
Потапенко, который до сих пор молчал, внес деловое предложение.
– Нас пятеро, а тело придется тащить по очереди, парами. Для этого достаточно четверых. Значит, кто-то один пусть вернется в кишлак и все объяснит. Кострома, пойдешь?
Саворский так покраснел, будто ему оказали недоверие. Выходит, его, как маленького, отсылают прочь, подальше от грозящей опасности?! А он только начал входить во вкус настоящих приключений. Горы, снежный человек, взрыв в туннеле, труп… Чем не крутой триллер? Если он уйдет, то пропустит самое интересное.
– Почему я?
– Нет, ну если ты боишься идти один…
Потапенко знал, как следует вести разговор с молодежью. Он сразу сделал ставку на самолюбие, и не прогадал.
– Ладно, пойду! – согласился Виталик. – Чего говорить-то?
Вересов похлопал его по плечу.
– Вот и молодец. Расскажешь все, как есть: нашли, мол, вашу женщину в расщелине, вытащили. Только она мертвая оказалась. Как и что, это теперь пусть разбираются те, кому положено. Понял?
– Ага.
– Ну, иди, не тяни время.
Саворский обвел всех растерянным взглядом. Ему совсем не хотелось отправляться в кишлак одному. Но показаться трусом он себе позволить не мог.
– Вот и славно, – усмехнулся Илья, когда Виталик скрылся за поворотом. – Нам тоже следует поторопиться.
Никто возражать не стал. Альпинисты быстренько соорудили волокушу, положили на нее тело Ларисы, и печальная процессия двинулась в путь.
По дороге Марат напряженно размышлял, пытаясь связать разрозненные факты в некое подобие целого.
Мельникова мертва. Что из этого следует? От нее избавились. Но по какой причине? Из-за взрыва или из-за золота? И то, и другое могло послужить поводом для убийства. Подозревать жителей кишлака смешно. Значит, это кто-то из съемочной группы. Наверное, мужчина. Чтобы сломать шею взрослому человеку, необходимы определенные навыки.
«Стоп! – остановил себя Марат. – Почему я сразу отбросил местных жителей? Это не совсем правильно. С другой стороны… Лариса в ту ночь почему-то вышла из дому. Ее мог кто-нибудь вызвать. Или они договорились заранее. Скорее всего, она знала этого человека, иначе вряд ли пошла бы с ним. Хотя… чего только не бывает?!
Так. Надо еще раз подумать насчет таджиков. Могла Лариса знать кого-то из них? Почему нет? Съемочная группа жила в кишлаке не один день. За это время можно было тесно перезнакомиться со всеми. Выходит, убийца – житель кишлака? Против этого возражают два факта. Первый – в кишлаке почти никто не говорит по-русски. Впрочем, это не довод. Вот второе более существенно, – той ночью киношники не спали, бродили туда-сюда, выходили во двор… и никто не заметил чужого. Сомнительно, что местный житель, – если он приходил к Мельниковой, – мог остаться незамеченным. Так-то оно так… И все же: ведь и саму Мельникову никто не видел. Как она выходила? Когда? А она точно вышла из дому, иначе не оказалась бы в горах с переломанной шеей.
Хорошо. Пусть ее вызвал кто-то из своих. Допустим. Это должен быть ловкий, выносливый и хитрый человек. За короткое время он расправился с Ларисой, сбросил ее тело в расщелину, успел вернуться в дом, и при этом – никто не заметил его отсутствия.
Неясно самое главное – мотив. Что? Взрыв или золото? Ревность можно спокойно отбросить, нападение голуб-явана тоже. Если бы это сотворил с Мельниковой снежный человек, ее тело имело бы совершенно другой вид».
– Эй, Алексей Юрьевич! – позвал Вересов, нарушив тем самым ход мыслей Марата. – Давайте меняться.
«Вагров» посмотрел на часы. И правда, пора было сменить Илью и Сашу Аксельрода, которые тащили волокушу с телом.
Погода окончательно испортилась. Ветер бил в лицо, рвал с плеч одежду. Холодный, насыщенный влагой воздух затруднял дыхание. Мертвое тело, казалось, становилось все тяжелее. Марат и Анатолий Потапенко изрядно устали, когда Аксельрод и Вересов забрали у них волокушу.
Через пять часов, сменяя друг друга, они добрались до вагончиков, в которых жили строители. Альпинисты отправились греться и ужинать, а господин «Вагров» решил навестить Батыркулова.
Глава комиссии внимательно выслушал московского «эксперта».
– Вы считаете, что эта… Лариса Мельникова… убита?
– По предварительным данным, да.
– Несчастный случай исключается?
– Почти.
– Что значит «почти»? – возмутился Батыркулов.
– Жизнь – такая хитрая штука, которая никогда не дает стопроцентных гарантий, – усмехнулся «Вагров».
– Значит, еще одни труп.
– А что, два уже есть?
Батыркулов устало кивнул.
– К большому сожалению, – подтвердил он. – Под завалом нашли тех двух рабочих, которых считали пропавшими. Оба мертвы.
– Причина смерти?
– Их завалило породой. У одного череп проломлен, а второй задохнулся.
– Это точно?
Глава комиссии пригладил непослушные волосы. Этот жест выдавал его волнение.
– Так врачи говорят. И наш, и строителей, – сердито ответил он. – Вы что, хотите еще два убийства на нас повесить?
– Боже упаси! – притворно прижал руки к груди господин «Вагров». – Я ничего ни на кого вешать не собираюсь. Меня интересует истина. Как и вас, смею надеяться.
Пожелав Батыркулову спокойной ночи, Марат отправился к заместителю начальника строительства. С Изотовым ему до сих пор так и не удалось толком поговорить.
Валерий Михайлович еще не спал. Он сидел за столом, на котором стояли открытая банка консервов и бутылка водки, наполовину пустая. Изотов был пьян.
– С чем пожаловали? – мутно глядя на незваного гостя, спросил он.
– У меня для вас печальная новость.
– Еще одна печальная новость?! – взревел Изотов. – А я думал, ничего более плохого со мной уже случиться не может.
Марат решил не тянуть. Это даже хорошо, что Изотов пьян. Не сможет себя жестко контролировать.
– Лариса Мельникова… погибла, – очень тихо сказал он, не спуская глаз с инженера.
– Ч-что?…
Изотов выпучил налитые кровью глаза, и Марат подумал, что недопитая бутылка водки на столе далеко не первая.
– Лариса Мельникова погибла, – повторил он.
Изотов так покраснел, что, казалось, его вот-вот хватит удар.
– Ч-что вы с-сказа-ли… – Он попытался встать, но не смог, и рухнул обратно на скамейку. – Л-лариса? При чем тут она? Ее же не было! Не было…
Краска сползала с его лица. Изотов стремительно трезвел.
– Где не было? – спросил «Вагров», делая непонимающий вид.
– В т-туннеле… не было…
Изотов несколько раз икнул. Марат взял пустую кружку, зачерпнул из ведра воды и подал инженеру.
– Выпейте.
Тот, обливаясь, сделал несколько глотков и грохнул кружкой об стол. Его взгляд стал более осмысленным.
– Что с Ларисой?
– Она мертва.
Изотов потер виски и стиснул руками голову. Марат обратил внимание на его пальцы – крупные, длинные, с аккуратными, чистыми ногтями. Руки интеллигента.
– Ничего не понимаю… – простонал он. – Взрыв произошел ночью. Как Лариса могла оказаться в туннеле? Разве ее… тело тоже нашли? Почему я не…
– Лариса погибла в горах, – перебил его Марат. – Она упала в расщелину и разбилась.
Изотов поднял на него измученные, полные боли глаза.
– Как? Вы что… Вы серьезно? Лариса разбилась? Но… откуда вы знаете?
– Мы нашли ее тело.
– Где она?
Изотов решительно встал, и на сей раз у него это получилось. На негнущихся ногах он двинулся к двери. Он больше не обращал никакого внимания на Марата.
– Валерий Михайлович, вы куда?
– Где она?
Изотов отмахнулся от «Вагрова», рванул дверь и вывалился из вагончика в холодную темноту ночи.


Продолжение следует...

Автор: Наталья Солнцева

Официальный сайт Натальи Солнцевой
О тайнах говорить никогда не скучно. Тем более писать книги.
Наталья Солнцева - самый таинственный автор 21 века. Тонкая смесь детектива, мистики, загадок истории и любовной лирики...