Слеза полдневного светила. Часть 1. Главы 7 - 8

Маленький и не очень дружный коллектив фотостудии «Профиль» собрался в подсобном помещении за празднично накрытым столом. Ждали Марата. – А кто у нас сегодня именинник? – удивился он, заглядывая в подсобку. – Я уж думал, все разошлись давно, а свет забыли выключить. Ирочка, которая работала в «Профиле» приемщицей заказов, покраснела и даже привстала.

– У меня день рождения, Марат Анатольевич.
– Что вы говорите?!
Господин Калитин прекрасно знал дни рождения своих сотрудников. Он старался превратить разрозненные ряды «Профиля» в некое подобие сплоченной семьи. Пока получалось плохо. Но то, что сегодня вечером все собрались поздравить Ирочку, вселяло надежду.
– В таком случае… желаю любви и счастья! – он достал из-за спины букет роз и вручил имениннице.
Все захлопали в ладоши, а Миша, тот самый фотограф, который любил собирать очереди недовольных клиентов, открыл шампанское.
– Садитесь, Марат Анатольевич, – Ирочка подвинулась, уступая место Калитину. – Мы не начинали, ждали вас.

Стол ломился от разнобразных блюд и закусок. Ирочка слыла большой кудесницей по части кулинарии и умела удивить даже самую взыскательную публику. Она готовила вкусно и старалась уйти от традиций. Вместо салата оливье Марат увидел несколько зеленых и фруктовых салатов, креветки с лимоном, фаршированные грибочки, заливное ассорти и целый ряд кушаний, которых он вообще ни разу не пробовал и даже не знал их названий.
– За вами поухаживать? – предложила именинница, моргая от восторга огромными накрашенными глазами.
Наконец-то Марат Анатольевич сидит рядом с ней. Они проведут вместе целый вечер!
– Куда же это годится? – засмеялся он. – Сегодня я буду ухаживать за вами.

Ирочка вспыхнула от удовольствия и выпитого шампанского. Она была тайно влюблена в Калитина с того самого момента, как пришла устраиваться на работу. Как только она посмотрела на него, сердце ее дрогнуло. Это ее мужчина! Именно о таком она мечтала. Он соответствовал всем ее идеалам и представлениям. Корректный, уверенный в себе, спортивный, с правильными, мужественными чертами лица… Впрочем, достоинства Марата она могла бы перечислять бесконечно. И главное – Калитин не был женат, а, следовательно, не имел «хвостов» в виде детей, законной супруги, тещи, тестя и прочего.
«Я его не упущу! – сказала себе Ирочка. – Костьми лягу, но женю его на себе!»
И она принялась окружать Калитина неусыпным вниманием. Тот вроде бы ничего не замечал. Но Ирочка не собиралась сдаваться.

Она с детства усвоила одну неоспоримую истину: мужчины – крепкие орешки. Ее мама трижды выходила замуж, и все неудачно. Последний ее супруг, дядя Леша, вел какой-то мелкий бизнес, влез в долги, а потом, спасая свою шкуру, вынес из дома все деньги и мало-мальски ценные вещи. Понятно, что это ему не помогло. Но материальному положению Ирочки и ее мамы был нанесен существенный урон.
– Все! – сказала Ирочкина мама. – Больше никаких браков. А ты, дочка, будь умнее. Прежде чем связываться с мужчиной, смотри в оба.
Ирочка смотрела. Она была недурна собой – стройная, хорошо сложенная, с приятным, интеллигентным лицом и мягкими, густыми волосами пепельного цвета. Причем редкий оттенок ее волос был естественным. С такой внешностью она неизменно пользовалась успехом у мужчин, но мамин опыт рано разочаровал ее. Она относилась к ухаживаниям снисходительно, и только. Ничего серьезного! Во всяком случае, пока претендент не пройдет самую тщательную проверку.

Ирочкино «сито» оказалось настолько густым, что ни один кавалер не имел шансов. Один внешностью не вышел, другой умом, третий занимался сомнительными делишками. А годы шли. Ирочкина красота не то, чтобы меркла, она просто становилась другой, более зрелой. Ряды женихов поредели, зато приобрели солидность. Но и они не устраивали разборчивую невесту то одним, то другим.
– Молодец! – хвалила ее мама. – Не хватало еще тебе вляпаться!
Ирочке исполнилось двадцать семь лет, иными словами, прозвенел первый звонок. Она заочно училась экономике, финансам и бухгалтерии, а работала в районной администрации секретарем. Там же, только на более выгодной должности, работала и ее мама. Собственно, она Ирочку и устроила поближе к себе.
– Мама! – растерянно сказала Ирочка, когда они вечером отмечали ее «юбилей», пили шампанское. – Мне скоро тридцать…
– Ну, не скоро, – философски рассудила мама. – Однако тебе следует активизировать поиски.

Ирочка решила сменить работу. Когда что-то не клеится, необходимы перемены. Она решила устроиться в более легкомысленное заведение, где у нее будет больше свободного времени. Таким заведением оказалась фотостудия «Профиль».
– Главное – рядом с домом, – одобрила мама. – Не придется толкаться в транспорте и тратиться на проезд. А что за вакансия?
– Приемщица заказов.
Мама скривилась.
– Сколько будут платить?
– Сдельно, – вздохнула Ирочка. – От количества обслуженных клиентов.
Она еще колебалась, входя в кабинет хозяина «Профиля», но, увидев Марата, отбросила все сомнения. Он произвел впечатление.
«Буду работать здесь до тех пор, пока он на мне не женится!» – сказала себе Ирочка и принялась вырабатывать стратегию и тактику.

На первых порах она почти все время посвящала наблюдению. Манера поведения, привычки, стиль одежды, темы разговоров господина Калитина – все стало объектом ее пристального внимания. Ей показалось странным, что такой человек, как Марат, является владельцем фотостудии. Вообще фотография совершенно не интересовала хозяина «Профиля», и ему с трудом удавалось скрывать сей факт.
Ирочка попросила маму навести справки, и оказалось, что раньше Калитин держал сыскное агентство «Барс», которое пришлось срочно закрыть. Причины такой поспешности объяснялись отнюдь не финансовыми проблемами. Их у «Барса» как раз не было.
– В чем же дело? – допытывалась Ирочка.
Мама пожимала плечами.

– Ходили слухи, что «Барс» оказался замешанным в каком-то скандале, связанном с криминальными структурами. Но точно никто не знает. Официально известно, что хозяину агентства пришлось срочно его ликвидировать, а сотрудников распустить. Вот и все.
– Все?!
– Все.
Ирочка не верила ушам своим.
– И ты ничего не можешь узнать? Никаких подробностей? Да в вашей епархии болтают все и про всех! Любую сплетню обсосут со всех сторон.
– Да, но не про «Барс». Там что-то серьезное. Попахивает конторой. А в это никто не хочет совать нос.
– Конторой?

У Ирочки появился повод задуматься. Уж больно разные вещи – сыск и фотография. Странная личность этот Калитин. Пожалуй, стоит держаться от него подальше. Но Марат уже слишком ей нравился. Никакие слухи о нем не смогли отбить у Ирочки желание иметь его если не мужем, то хотя бы любовником. Она не любила случайные связи, предпочитая надежность и постоянство, но для Калитина готова была сделать исключение. Впрочем, в качестве мужа он бы подошел ей даже больше.
Разумеется, у Марата были женщины. Думать о его «девственности» было бы смешно. У Ирочки и самой время от времени случались короткие интрижки. Все живые люди имеют природные потребности. Но вот любовь – это нечто другое, на несколько порядков выше. И неизмеримо привлекательнее.

Ирочка поймала себя на том, что впервые думает о мужчине не в плане расчета. Ей захотелось любви.
– О чем задумалась, именинница?
Ирочка вздрогнула и подняла глаза. На нее, улыбаясь и подняв бокалы с шампанским, смотрели сотрудники «Профиля» – пятеро мужчин и одна женщина. Господи! Да у нее же день рождения! Она сидит за праздничным столом… Нет, так недолго и ума лишиться. Неужели она влюблена в Марата?
– За красоту! – интимно прошептал ей на ушко Калитин, чокаясь.
Ирочка только было расплылась от удовольствия, как зазвонил мобильный телефон Калитина. Он взглянул на номер, извинился и вышел из-за стола.
«Пойдет к себе в кабинет», – подумала Ирочка.
У нее сразу испортилось настроение. Она успела заметить, как по-разному Марат относится к телефонным звонкам. Связей с женщинами он явно не скрывал и давал дамам рабочий телефон. Трубку снимала либо Ирочка, либо ее сменщица Надя. Они и звали Марата к телефону. Он болтал, не стесняясь, не понижая голоса, позволяя себе и комплименты, и весьма фривольные шутки и намеки.

Женщины звонили разные, это Ирочка поняла по не похожему тембру их голосов и стилю разговора. Одни просили к телефону господина Калитина, другие Марата Анатольевича, третьи Маратика; некоторые были серьезны, некоторые хихикали. Словом, чего-чего, а женской ласки Марату хватало. И с избытком. У Калитина был еще и мобильный телефон, номер которого, по всей видимости, знал ограниченный круг лиц. Ирочка, например, не знала. И на звонки по мобильному Марат реагировал по-разному. Иногда он разговаривал при всех, там, где его заставал звонок. Иногда отходил в сторонку, и тогда Ирочка по его выражению лица и по некоторым фразам догадывалась, что он говорит с женщиной. Эту женщину Калитин явно выделял из всех своих знакомых.
«Если он ее не любит, то очень уважает, – сделала вывод Ирочка. – У меня, кажется, есть соперница». Но были особые, редкие звонки по мобильному телефону, когда Марат смотрел на номер абонента и сразу же уходил в свой кабинет. Так он поступил и сейчас.

За Калитиным давно закрылась дверь подсобки, а Ирочка все еще смотрела ему вслед.
– Ревнуешь? – спросил Сеня, выездной фотограф, который снимал свадьбы, юбилеи и другие торжества.
Ирочка разозлилась. Она действительно ревновала Марата к этим тайным звонкам, но никто не смел догадываться о ее слабости. Сеня, сам того не желая, наступил ей «на мозоль».
– Дурак! – огрызнулась она, изо всех сил сдерживая слезы. – Это ты свою клушу к каждому прохожему ревнуешь!
Сеня был женат на скромной деревенской девочке, которая, прожив в столице три года, так и не смогла приспособиться к городскому житью-бытью. Однажды она зашла к мужу на работу и нарвалась на Ирочку.
– Мне… Сеню позовите, пожалуйста, – робко попросила она, переминаясь с ноги на ногу.
– Какого еще Сеню?
– Ростовцева…
– Сенька-а! – зычно крикнула Ирочка. – Тебя тут какая-то колхозница спрашивает!
Сеня вышел из лаборатории и залился краской ярче, чем его законная супруга.
– Это моя жена… – пробормотал он.
С этой минуты Ирочка приобрела в лице Ростовцева врага номер один.

...Илья Григорьевич Вересов, крепкий, мускулистый, коротко стриженый блондин двадцати восьми лет, собирал вещи.
– Забирай все! – истерически выкрикнула его жена. – Чтоб ни одной твоей тряпки тут не осталось! И не смей больше показываться мне на глаза!
Она рухнула в кресло и зарыдала.

Вересовы были женаты пять лет и за эти годы успели возненавидеть друг друга. А как замечательно, как романтично все начиналось! Молодой, подающий надежды альпинист Вересов на очередных сборах познакомился с юной медицинской сестрой Варенькой. "Варвара-краса, длинная коса", – шутя, называли ее ребята. Они наперебой ухаживали за тоненькой, нежной «сестричкой», у которой глаза сияли, как две звезды, а голову оттягивала толстенная русая коса до пояса. Илье крупно повезло. По неведомым причинам Варенька обратила свое внимание именно на него. Как же ему тогда все завидовали! Дурачье…
Несколько торопливых объятий, пара страстных поцелуев, безумная, полная трепета ночь под открытым небом, возвращение в Москву, ЗАГС – вот и вся короткая история их любви. Илья опомнился только через месяц, когда молодая супруга заявила, что ей необходимы деньги на хозяйство.

Они впервые со времени скоропалительного знакомства сели поговорить, разузнать кое-что друг о друге. Оказалось, что Илья приехал в столицу из Серпухова; квартиру, в которую привел жену, снимает.
– А… где ты работаешь? – поинтересовалась Варенька.
– Нанимаюсь в геологические экспедиции, то есть езжу в поле. Ну и… учусь заочно. Буду профессиональным геологом.
Варенька не смогла скрыть своего разочарования.
– Значит, вся жизнь – в разъездах?
– Вроде того, – смущенно признался Илья. – Я не могу устроиться на постоянную работу, потому что у меня есть увлечение. Я альпинист, а горы требуют, чтобы я был свободен.
– Мечтаешь об Эвересте?
В ее голосе прозвучала неприкрытая ирония.
– Почему обязательно об Эвересте? Есть много других вершин…
– А жить на что будем? На мою зарплату медицинской сестры? Какие у тебя планы?

Илья Вересов задумался. До сих пор он не заботился о деньгах. Того, что ему платили в геологических экспедициях, хватало и на квартплату, и на хобби. Альпинизм – не простой вид спорта, и ему нужно было отдаваться целиком. Вернувшись со сборов, Илья планировал поездку с ребятами на Кавказ. Об этом он и сказал Вареньке.
– На Кавказ, значит… – задумчиво произнесла она. – Понятно. А как же я? Меня здесь бросишь или возьмешь с собой?
– Ну…
Илья не знал, что сказать. Действительно, как же Варя? Выходит, он о ней не подумал? Женитьба случилась сама собой, не вписавшись в планы Вересова. Теперь он неумело пытался увязать ее со своим образом жизни.
– Зачем же ты создал семью?
На этот вопрос Вари он не мог ответить.
– Я ничего не собирался менять, – растерянно сказал Илья. – Я не обещал тебе бросить альпинизм. Ты знала, кто я и чем занимаюсь.

Это был их первый, но далеко не последний семейный скандал. Варя плакала и требовала невозможного: чтобы он остепенился, перестал лазать по горам, устроился на хорошую работу и заботился о ней и ребенке.
– Каком ребенке? – удивился Вересов. – Я не собирался иметь детей. Во всяком случае, в ближайшие годы.
Илья уехал на Кавказ, а Варенька сделала аборт. Что бы она делала одна с ребенком, без помощи, без средств?
Вересов вернулся через два месяца, заплатил за квартиру на полгода вперед, оставил ей немного денег и сразу же уехал с геологической партией в Карелию. Они едва успели переброситься парой слов. После работы Варвара приходила в пустую квартиру и сквозь слезы смотрела на фотографии снежных вершин, которыми были увешаны стены гостиной. И что она нашла в этом Илье? Безответственный, холодный, равнодушный эгоист, вот он кто!

Так прошли пять невеселых лет. Иногда Илья и Варя встречались в московской квартире, полные недоумения. Они все еще вместе? Потом Вересов снова уезжал. Однажды Варенька получила сообщение откуда-то с Алтая, что несколько альпинистов, в том числе и ее муж, погибли под сошедшей лавиной. Она прислушалась к себе. Нет, плакать, горевать и рвать на себе волосы не хотелось. Кто такой Илья Вересов? Чужой для нее человек. Совсем чужой. У нее уже два года был любовник, врач-реаниматор из их больницы. Сколько можно сидеть ни женой, ни вдовой?
– Теперь я вдова? – спрашивала она себя, в очередной раз читая телеграмму с Алтая. – А тело? Его же похоронить надо.
Вместо гроба с телом явился сам «покойник», изрядно напугав мнимую вдову. У Варвары едва удар не случился, когда, вернувшись с работы, она застала на кухне обветренного, загорелого до черноты Вересова.

Очнувшись от резкого запаха нашатыря, мадам Вересова долго не могла прийти в себя. Только к утру она полностью уверилась, что перед ней не призрак усопшего, а сам Илья, живой и здоровый.
– Такое бывает, – успокаивал он жену. – Ошибка вышла. Горы – не Тверской бульвар, Варенька. Они и не такие сюрпризы преподносят.
– Будь ты проклят, вместе со своими горами! – завопила она. – С меня хватит! Выбирай! Или твой дурацкий альпинизм, или я!
– Конечно, альпинизм, – спокойно ответил Вересов. – Ты мне никто. Нас просто бес попутал тогда на сборах.
– Ах ты, скотина! Мерзавец! Ты у меня пять лет жизни украл, понимаешь ты это или нет? Сволочь! Я же… считала тебя мертвым. А если бы у меня инфаркт случился? Мог ты хотя бы позвонить, предупредить?
– Звонок с того света? – захохотал Илья. – Извини, не додумался. Спешил домой. Надеялся, что ты обрадуешься.
– Напрасно.
– Вижу. Так что делать будем? Разбегаться?
– Мы уже давным-давно разбежались, Вересов. Только ты этого не заметил. По горам лазал, увлекся очень. Для тебя же камни эти проклятые важнее, чем люди. Вот и живи с ними!

Илья налил себе немного водки в стакан, выпил. Предложил Вареньке.
– Хочешь?
Она всплеснула руками.
– Ты же не человек, Вересов. Ты… горный козел! Забирай свои вещи и вали отсюда!
– Пожалуй, ты права… – без тени обиды согласился Илья. – Сейчас помоюсь, побреюсь, высплюсь и уйду. Ты не против?
Варвара заплакала.
– Где ты жить будешь?
– Пока остановлюсь у Саньки Аксельрода, он приглашал. Помнишь его?
Она отрицательно мотнула головой.
– Зря. Он же приходил к нам. Потомственный скалолаз. У него и батя знаменитый горовосходитель был.
– Да пошли вы…
Варенька вскочила и выбежала в ванную, включила душ. По лицу, не останавливаясь, катились слезы.
– Боже, во что превратилась моя жизнь? – бормотала она.

Госпожа Вересова выключила воду, завернулась в полотенце и подошла к зеркалу. Оттуда на нее смотрело заплаканное, но милое и совсем еще молодое лицо.
«А ведь мне только двадцать шесть! – подумала Варенька. – У меня все еще может сложиться. И судьба, и любовь. Вересов – просто ошибка, дань безрассудной юности. Но какой же он, все-таки, оказался скотиной!»
Она прошла в гостиную и увидела Илью; он так и заснул на диване, не раздеваясь. Его красивое лицо нервно подергивалось, с обветренных скул слезала кожа.
– Он одержимый, – вздохнула Варенька, накрывая его пледом. – Сумасшедший, как и все его друзья. У нас с ним разные дороги. Пусть уходит.

К обеду Вересов проснулся и начал звонить по телефону своим приятелям. Разговоры велись об одном и том же: восхождениях, траверсах, ледниках, о том, кто погиб, кто вернулся, куда ехать в следующий раз. Варвара медленно заводилась. Внутри нее росло раздражение, переходящее в ненависть. У этих идиотов нет больше ничего, кроме их идиотских гор! Сколько можно?!
– Звони своему Саньку, – едва сдерживая бешенство, сказала Вересова, нажимая на рычаг телефона. – Хватит болтать попусту.
– Варька, ты чего? – добродушно удивился Илья. – Дай поговорить с ребятами! Мы на Памир собираемся…
– Ах, на Памир?! – взвилась она. – Чтоб вам пусто было! Звони Саньку!
– Зачем?
– Ты уходишь! Забыл уже? Будешь жить у него, а потом вместе на Памир махнете! Здорово, правда?
– Да ты чего? Куда торопиться-то?
– Собирай манатки! – закричала Варвара, хватая разбросанные по комнате вещи и швыряя ими в мужа. – Убирайся к чертовой матери! И чтобы ноги твоей тут больше не было!

Вересов спорить не стал. Вытащил сумку, начал складывать вещи.
– Нервная ты стала, – заметил он. – Отчего бы? Живешь в городе, работа спокойная. Риска нет, экстремальных условий нет, лавин нет, а такое впечатление, будто у тебя горная болезнь.
– Это еще что такое?
– Высота, она по-разному на людей действует. Солнце опять же, сверкание снега… Ну и люди как будто не в себе становятся. Вот как ты.
– Так у меня, значит, горная болезнь? – взвилась Варенька. – Я, значит, ненормальная? Хорошо придумал, муженек. Лучше некуда! Собирайся быстрее, а то ударю чем-нибудь тяжелым по голове, утюгом, например, и отвечать не буду! Горная болезнь, скажу! От любимого супруга заразилась!
Илья посмотрел на нее и усмехнулся. Красивое лицо жены исказила гримаса ненависти ко всему, что было связано с ним, с его жизнью, интересами, с его любовью к горным вершинам. Она не простила ему своей ошибки.

– Ну, что? – он оглянулся по сторонам. – Все, кажется? Вот тебе телефон Аксельрода. Если я какую вещь забыл, позвони. Приду, заберу.
Варенька рыдала, забившись в кресло, свернувшись калачиком. Что она оплакивала? Свою случайную любовь, разбитые надежды? Или просто окончание семейной жизни, которая, в сущности, у нее и не начиналась? А может быть, это действительно к лучшему? Ее больно ранило равнодушное спокойствие Вересова. Для него в их разлуке не было трагизма. А для нее? Господи, до чего же она запуталась в себе, в своих мыслях и желаниях…

Хлопнула входная дверь. Варенька вздрогнула.
«Илья ушел, – горько подумала она. – На этот раз навсегда. Он не вернется».
Кончался февраль, заметая Москву прощальными вьюгами. Скоро, совсем скоро весна…

* * *

Ангелине Львовне снова не удалось выспаться. Что за напасть такая? То Самойленко трезвонит в шесть утра, то супруга Ревина бормочет спросонья всякие ужасы. Неужели нельзя подождать пару часиков? Как быстро люди забывают приличия, если их что-то беспокоит!
– Геля! – трагическим голосом взывала Машенька. – Данила ходит к тебе на сеансы?
– Ходит.
– Ну?
– Что «ну»?
– Как он? Улучшения есть?
– Пока не заметно. А в чем дело? Что-то случилось?
Машенька громко захлюпала в трубку.
– Да-а… случилось. Он фирму разоряет. Берет деньги со счета и неизвестно, куда девает. Представляешь?
– Смутно. Я не специалист по финансам.
– Зато ты специалист в психиатрии! – возразила Машенька Ревина, всхлипывая и шмыгая носом. – Как ты думаешь, можно его отстранить от дел? Сослаться на невменяемость, например.

Закревская опешила. Такой прыти она от Машеньки не ожидала.
– Ты хочешь объявить Ревина недееспособным?
– Что-то вроде этого. А можно?
Ангелина Львовна помолчала, сдерживая готовое прорваться возмущение.
– Думаю, это будет не так-то просто.
– Почему? Ты же сама видишь, что у него патологические отклонения в психике.
– Я бы сказала, некоторые странности. Только и всего. Практически все люди в той или иной мере странные. Это не повод для принятия крутых мер. Ни один врач не признает Ревина невменяемым. Он вполне адекватен, спокоен, рассудителен. Что тебе взбрело в голову?
– Боже мой! Так ты считаешь Данилу нормальным?
– Вполне.
– Куда же, в таком случае, он деньги девает?
– Это уж не в моей компетенции, – усмехнулась Закревская. – С финансами, фирмами и прочим вы сами разбирайтесь.
– Но ты можешь хотя бы попытаться выяснить, что происходит? Зачем ему столько денег? Возможно, Ревина шантажируют.
– Я попробую, – нехотя согласилась Ангелина Львовна. – Только… ничего обещать не могу.

– Ой, Геля! Ты наше спасение! – завопила Машенька. – Постарайся! Мы в долгу не останемся.
– Кто это «мы»?
– «Мы»? – растерялась Машенька. – Ну… люди, сотрудники. И я, конечно.
– Понятно. Маша… у тебя часы далеко? Будь любезна, посмотри, который час.
На том конце связи повисло молчание.
– Геля, прости, – виновато забормотала Машенька. – Ну прости! Честное слово, я с этой нервотрепкой ночь и день перепутала. Я тебя разбудила?
– Похоже на то.
– Прости! Я думала, уже день. У меня тут жалюзи опущены, шторы задернуты… черт его разберет, утро или вечер.
– Ничего себе!
– Да… я в спальне заперлась, обдумываю ситуацию. Сутки уже сижу, курю, счет времени потеряла. Прости, ради Бога.

После разговора с супругой Ревина, Ангелине Львовне было уже не до сна.
– Утро все равно испорчено, – сказала она себе.
И пошла на кухню варить кофе. Взбалмошная Машенька со своими подозрениями вызывала у нее смутную тревогу. Что-то в этой истории с Ревиным и в самом деле выглядело… настораживающе.
Ангелина Львовна выпила две чашки кофе, предаваясь невеселым мыслям, и набрала номер Марата. Он ответил сразу.
– Ты как будто ждал моего звонка! – улыбнулась она.
– Я всегда жду, ты же знаешь.
– Ловелас! На меня твои штучки не действуют. Так что давай, включай внимание. У меня серьезный разговор.
– Правда? – продолжал дурачиться Марат. – Ты предлагаешь мне руку и сердце?
– Тьфу на тебя!
– О-о-о! Как жестоко! Бессердечно! Лина, душа моя, как ты можешь?

Ангелина Львовна терпеливо переждала излияния господина Калитина Когда они иссякли, она сказала:
– Я хочу поговорить с тобой. Сегодня можно?
– Для тебя – в любое время суток.
– Тогда в десять, в моем офисе. У тебя получится?
Марат заглянул в свой ежедневник.
– Получится. Заехать за тобой?
– Не надо. Я на метро.
Закревская не спеша начала собираться. Пока она вымоет голову и уложит волосы, пока оденется, пока доедет… как раз и господин Калитин пожалуют.
Так и получилось. Едва она успела раздеться и прислониться к горячей печке, как в холл вошел засыпанный снегом Марат.
– «Зима не даром злится, прошла ее пора!» – с пафосом процитировал он. – Не успел выйти из машины, превратился в снеговика. Вы позволите?
Он отряхнул куртку и повесил ее рядом с печкой. Самойленко сидел в кресле, курил.

– Здравствуйте, Марат Анатольевич. Давненько не виделись. Какими судьбами к нам?
– Да вот, ехал мимо… дай, думаю, зайду. Соскучился.
– Ну-ну…
Самойленко сделал большие глаза.
– Идем ко мне, – предложила Ангелина Львовна. – Олег надымил тут…
– Да ла-а-адно, «надымил»! Скажите прямо, что хотите посекретничать. Разве я не пойму?
– Всепонимающий ты наш! – усмехнулась Закревская. – Хватит курить. Скоро твои пациенты придут кодироваться. А тут хоть топор вешай!
Марат последовал за ней в кабинет, плотно прикрыл за собой дверь.

– Ну-с, сударыня, я весь к вашим услугам.
– Это хорошо… Садись, устраивайся поудобнее. Разговор у нас с тобой будет долгий.
– О чем?
– Помнишь, ты мне говорил, что с детства увлекался историей американских индейцев?
Калитин удивленно посмотрел на нее.
– Помню… и что?
– Можешь рассказать об этом подробнее?
– Об индейцах, что ли? – еще больше изумился Марат. – Надеюсь, ты шутишь?
Она покачала головой.
– Все более, чем серьезно. Ты хочешь мне помочь, Калитин?
– Ну… – он развел руками. – В общем, да. Только при чем индейцы?
– Сама не знаю. Просто рассказывай… а я буду задавать вопросы по ходу повествования.

Марат кашлянул.
– Ты оригинальная женщина. Н-да… – он потер затылок. – Индейцы, значит. Что ж, поехали. Начнем с того, что будучи маленьким мальчиком, Марат Калитин прочитал книжку «Дочь Монтесумы», которая произвела на него сильное впечатление. Я просто бредил ею. Представляешь?
– Вполне. И что же?
– Как что? До этого я вообще никаких книг не читал. Родители и бабушка с ног сбились, пытаясь привить мне любовь к чтению. Я же предпочитал улицу, драки и игры типа «казаков-разбойников». А эта книга… она меня захватила. Во мне произошел какой-то глубочайший внутренний переворот. Я стал разыскивать и читать об ацтеках, инках и майя все подряд, что мог найти. Я научил уличных мальчишек делать головные уборы из перьев, и мы переловили на нашей улице всех голубей. Я увлек товарищей своих детских игр легендами о рисунках и подземельях пустыни Наска, о святилищах Теночтитлана и о великой империи инков. Я мечтал стать историком, чтобы посвятить себя этой исчезнувшей культуре, расцвет которой покрыт тайной, а закат трагичен и необъясним.

– Ты мечтал стать историком? – удивилась Ангелина Львовна. – Первый раз слышу.
Он пожал плечами.
– Я и сам забыл. Дело прошлое… Пришлось заняться другими играми. Наверное, история не для меня. Сидеть в архивах, дышать пылью, годами расшифровывать разные закорючки… бр-р-р! Я рос слишком живым, слишком подвижным, слишком любознательным. Я выбрал карьеру, близкую к военной, и никогда не жалел об этом. Когда пришлось уйти с государственной службы, открыл сыскное агентство «Барс», ты знаешь. Мне нравилась моя работа. Но… – Калитин махнул рукой. – Долго рассказывать. Да и к индейцам это не имеет никакого отношения.
В данный момент Закревскую тоже гораздо больше интересовали индейцы.
– Марат… а как выглядели их города?
– Великолепно. Воочию я их, как ты сама понимаешь, не видел. Но вот зато в воображении… О! Пирамиды Солнца, прекрасные храмы, арки, дворцы, площадки для игры в мяч… сады. Потрясающее зрелище.
– Сады?

Калитин внимательно посмотрел на Ангелину Львовну.
– Что тебя так удивило?
– Да нет, ничего… Теперь я сама расскажу тебе сказку. Один мой пациент видел во сне некий храм Бога Солнца Инти. В нем были золотые окна, двери, стены, крыша, потолки и культовые предметы. Но это еще не все. В центре храма находился огромный, несколько метров в диаметре, диск из чистого золота, символизирующий Бога Солнца. Вокруг храма располагался «золотой двор», где все было из золота: деревья, растения и травы, олени, бабочки, пастухи… Причем все это выполнено в натуральную величину и двигалось! Что ты на это скажешь?
Марат помолчал, обдумывая ответ.
– Ты думаешь, этот пациент все придумал? – спросил он.
Закревская кивнула.
– Честно говоря, да.
– Напрасно! Он описал тебе Куско Кориканча, «золотой двор» правителя инков. Они были невероятно богаты и так же невероятно жестоки. Во время праздников с их золотых алтарей текли реки человеческой крови…
– А… как золотые фигуры двигались?
– При помощи искуснейших механизмов. А почему ты меня расспрашиваешь?

Ангелина Львовна закрыла глаза и вздохнула.
– Он меня пугает.
– Кто?
– Этот пациент…
– Не вижу ничего страшного, если кто-то увлекается культурой инков. Начитался, насмотрелся картинок, потом во сне увидел.
– Плавучие сады у индейцев были?
– Кажется, да.
– Хорошо. Ты сможешь мне еще рассказать об ацтеках, инках и майя?
– С удовольствием…

...За окнами совсем стемнело. Синяя ночь, полная морозного безмолвия, опустилась на город.
– Ну что, еще по одной?
– Давай.
Илья и Саша понимали друг друга с полуслова. Им не нужно было много разговаривать. На маленькой кухне горел соломенный светильник, пахло жареным мясом и квашеной капустой.
– Капуста вкусная, – похвалил Вересов. – Теща делала?
– Не… Валька моя. Она насчет всяких солений и варений – мастерица на все руки. И не только. Светильник видишь?
Вересов поднял голову, посмотрел.
– Ну.
– Это она сплела. Из соломы. У нас таких штук полно – из бересты, из трав засушенных, из лозы. Икебана!
– Хобби, что ли, такое? – поинтересовался Илья.
Аксельрод засмеялся.
– Профессия у нее такая: фитодизайнер.
– Ух, ты! Я и не выговорю. Кстати, а где она?
– В Одинцово уехала, к матери.
– Надолго?

Саша смешно наморщил лоб и сразу стал похож на себя юного. Точно так же он морщил лоб, когда его вызывали к доске, а он не знал урока.
– Не знаю. Заболела теща, одну ее оставлять нельзя.
– Чего ж к себе не заберете?
– Не хочет, – вздохнул Саша. – Она к своему дому привыкла. Курочки у нее, собачка Пальма. А у нас тут, сам видишь, четырнадцатый этаж. Вот Валентина и мотается. Ей каждый день приходится ездить из Одинцово в Москву, на работу.
– Ты извини, Саша, я никогда не спрашивал… вы с женой ссоритесь?
Аксельрод медленно налил в стаканы еще водки.
– Бывает. Но редко.
– И она не возмущается, что ты постоянно в разъездах, что горы для тебя важнее семьи?
– Кто, Валька? – Саша так заразительно хохотал, что Вересов тоже невольно улыбнулся. – Да ты что, брат? Она только рада. Она же кроме своего сена никого и ничего не видит. Усядется какое-нибудь панно плести, и к ней не подходи. Знаешь, какие слова она мне говорит чаще всего?
– Какие?
– «Не мешай!»

Теперь настала очередь хохотать Вересову.
– А я-то голову ломаю, какой ты секрет знаешь, что Валентина тебя до сих пор не выгнала?! – отсмеявшись, сказал он.
– Выгнала! Скажешь тоже… Да она едва замечает, есть я или нет!
– Значит, вы друг другу подходите. За это и выпьем?
Они выпили и снова налили.
– Я у тебя поживу недельку-две? – спросил Илья.
– Живи, сколько хочешь, братуха. Комнат у нас много, и все пустые. Кухня вот, правда, маловата. Но ничего, поместимся.
Валентина и Саша Аксельрод жили в огромной четырехкомнатной квартире с высоченными потолками. Раньше это были владения дедушки Аксельрода, доставшиеся в наследство внуку.
– А Валентина не будет против?
– Во-первых, она всю весну и лето проведет в Одинцово, а во-вторых, даже если ты ляжешь в постель вместо меня, она это обнаружит только утром. Если вообще обнаружит.
– Ты серьезно?
– Ладно, – улыбнулся Саша. – Когда я познакомлю тебя с Валентиной, сам все поймешь. А твоя семейная лодка, видать, пошла ко дну?
– Ага, – кивнул Илья. Он уже изрядно опьянел. – Ко дну! Аминь…
Аксельрод больше ни о чем расспрашивать не стал. Он не любил «лезть в душу».

– Какие у тебя планы? – перевел он разговор на другую тему. – Не передумал Памир штурмовать?
– Не-а. Дней десять отдохну и начну собираться.
– А куда именно?
Вересов закрыл глаза и потер лоб. Ни с того ни с сего разболелась голова.
– Не решил пока… – неопределенно ответил он.
– Кого возьмешь с собой?
– Тебя и еще нескольких ребят.
– Я их знаю?
– Должен знать. Надежные парни… Пойдешь с нами?
– Эх, Илюха! Задел ты меня за живое, – вздохнул Аксельрод. – Я ведь на Памире только раз был. С тех пор он мне снится. Закрою глаза и вижу… по всему горизонту, от края до края в солнечном безмолвии громоздятся мощные, покрытые снегом хребты… А посередине, как гигантский граненый рубин, пылает пик Коммунизма. На фоне темной бирюзы неба… Я такой красоты в жизни больше не видел.

– Так ты пойдешь или нет?
– Хочу отказаться, но не могу, – усмехнулся Аксельрод. – Опыта у меня для Памира маловато. Да и снаряжение туда абы какое не подойдет.
– Снаряжение есть, – сказал Илья. – И двенадцатизубые кошки, и штопорные, закладные титановые крючья и страховочные веревки - все есть. А опыт, сам знаешь, дело наживное. К тому же мы не покорять вершины едем. Будем тренироваться, отрабатывать навыки. Я двух новичков беру, на «обкатку».
– Тогда я еду! – решился Аксельрод.
– Ты Женьку Голдина помнишь? Его тоже взять надо. Я ему год назад обещал.
Саша откинулся на спинку стула и поднял глаза к потолку.
– Опоздал, братец. Женька Голдин раньше тебя на Памир сиганул.
– Как это? – опешил Илья. – Он ведь «сырой» совсем.
– «Сырой»! – передразнил друга Аксельрод. – Скажешь тоже… Женька теперь святым заделался. Штурмует вершины духа.
– Чего?

Вересову показалось, что он ослышался. Женька Голдин, хулиган и забияка, которого то и дело приходилось выкупать и вызволять из ментовки, святой?
– Того! – покрутил пальцем у виска Аксельрод. – Короче, хана Жене. Я его маму на Петровско-Разумовском рынке встретил. Плачет, запухла вся. Совсем, говорит, мой сыночек Женя, ума лишился. И так его было не много, а теперь, значит, последний отшибло. Попал Женя в страшную секту…
– Что еще за секта?
– Она не знает. Приехал, говорит, какой-то Женин кореш, с которым они вместе в армии служили, и… все. Задурил парню голову всякой белибердой. Просветление, нирвана… высшие силы, летающие тарелки… В общем, сбрендил наш Женя. Поехал с этим корешем.
– Куда? Зачем?
– На Памир. Встречаться с представителями Высшего Разума.
– Не хило…
– Вот и я говорю.

– А что, эти… представители, встречу ему назначили, или как?
– Черт их разберет... – пожал плечами Аксельрод. – Мамаша Женина говорит, будто бы кореш рассказал, что на Памире объявился некий гуру. Он разные фокусы показывает и вступает в контакт с инопланетянами. Но одному ему, видать, скучно. Поэтому он решил сколотить компанию. Там у них целая община просветленных. Тусовка, значит. Живут в доме, а в горы ходят молиться. То есть… подожди-ка, у них это по-другому называется.
Саша задумался, пытаясь вспомнить трудное слово.
– Медитировать, что ли? – пришел ему на помощь Вересов.
– Во-во! Медитировать! Правильно. Там у них пещера в горах, особенная. Якобы точка пересечения миров… что-то такое. Там они медитируют и общаются.
– С кем?
Аксельрод замялся.
– Точно не могу сказать. Запутался. С кем-то общаются: то ли с инопланетянами, то ли со святыми, то ли с Высшим Разумом… Забыл, ей-богу! – расстроился Саша. – Она мне столько наговорила. Не хотела меня отпускать. Я потом домой прибежал, ног не чувствовал, так замерзли. Мороз был страшенный.

– И Женька Голдин клюнул на эти басни? – удивился Вересов. – По-моему, он не отличался религиозностью.
– Так и я не поверил. Пришел домой и давай ему названивать. Думаю, может, его мамаша сбрендила, а не он? Знаешь, с пожилыми людьми такое случается.
– Ну?
– Никто трубку не брал.
– А Лилька его где?
– В этом все и дело. Я потом друзьям его стал звонить… разузнавать, что к чему. Оказывается, Лилька его бросила, сбежала с каким-то черным в Марокко. Ну, у парня глубочайшая депрессия. А тут, как назло, этот кореш и подвернулся. Все одно к одному.
– Да-а…
Вересов даже забыл про свою Варвару, так его поразил Сашин рассказ. Что с людьми делается? Просто волосы дыбом встают, как послушаешь.

– Надо Женьку выручать, – решительно сказал он. – Я друзей в беде бросать не привык.
– А что мы можем сделать?
Саша налил в стаканы еще водки. Выпили, но это совершенно не помогло. Хмель у обоих как рукой сняло.
– Где, ты говоришь, их община? – спросил Илья, заедая водку капустой.
– На Памире.
– А точнее?
Они позвонили Жениной маме и выяснили, что гуру со своими подопечными обитает где-то в районе Язгулемского хребта.
– На месте разберемся, – сказал Вересов. – В горах народу мало, там каждый новый человек вызывает пристальное внимание. А тем более целая община. Найдем!
– То есть, как найдем?
– Мы же едем тренироваться. А чем Язгулемский хребет хуже других?
– А-а… Ну ты, Илюха, голова! Молодец!
Они улеглись спать далеко за полночь и сразу захрапели. Обоим снились горы: скальные гребни, ледовые склоны, бездонные трещины и клубящиеся над вершинами пепельно-серые облака…

Продолжение следует...

Автор: Наталья Солнцева

Официальный сайт Натальи Солнцевой
О тайнах говорить никогда не скучно. Тем более писать книги.
Наталья Солнцева - самый таинственный автор 21 века. Тонкая смесь детектива, мистики, загадок истории и любовной лирики...