Слеза полдневного светила. Часть 1. Глава 6

Февраль в Москве выдался холодный. Ночами завывали вьюги, терлись ледяными боками о стены домов, бросали в окна снежную крупу. Ангелина Львовна с трудом заставляла себя ходить на работу. Пришлось достать из шкафа тяжелую длинную дубленку с капюшоном, надевать на себя, спасаясь от мороза. От дубленки болели плечи, и когда госпожа Закревская добиралась до офиса, то минут пятнадцать отдыхала.

– И как это чукчи живут на своем севере? – недоумевала она.
– Чукчи одеваются в оленьи шкуры, – глубокомысленно изрекал Самойленко. – Причем сами их выделывают. У них одежда легкая, как пух, и непродуваемая ветром.

Два раза в неделю, по утрам, приходил на сеансы Ревин.
– Мне так удобнее, – заявил он. – Отбыл свое, и целый день свободен.
Слово «отбыл» выражало пренебрежительное отношение Даниила Петровича к сеансам. Впрочем, он повел себя вызывающе с самого начала, всем своим видом демонстрируя, что посещает психоаналитика только ради жены. Делает ей одолжение.
«Какая разница? – успокаивала себя Ангелина Львовна. – Главное, он все-таки приходит и даже что-то говорит».
Вызвать Ревина на откровенность было непросто. Вот и сегодня он пришел в самом дурном расположении духа.
– Ну-с, милейшая Ангелина Львовна, приступайте к вашему допросу. – Он уселся в кресло и уставился отрешенным взглядом в окно. – Метель нынче лютая. Всю ночь выла, как стая волков. Вам удалось выспаться под такой аккомпанемент?
– Частично, – улыбнулась она, пропуская мимо ушей его сарказм. – А вам?

Он молчал, раскачивая носком лакированного ботинка. Под окном курили два охранника, стоя возле «Джипа», оживленно жестикулировали, смеялись. Ревин вдруг остро позавидовал этим молодым, крепким ребятам, у которых в голове пусто, как в колоколе.
«При чем тут колокол?» – недовольно подумал он, еще больше раздражаясь.
Его бесило все, особенно эта, сидящая напротив, улыбчивая женщина, ждущая от него каких-то дурацких слов, объяснений, которых он не мог ей дать. Он сам запутался.
– Чему вы улыбаетесь? – напряженно спросил он. – Вам и в самом деле весело? Или это ваша профессиональная врачебная маска? Как у хирургов. Знаете, они подходят к операционному столу в этаких наводящих ужас белых намордниках и приступают к своему любимому занятию… резать, кромсать чужие тела. А? Интересная работенка! Вы не находите?
– Я не собираюсь вас резать, Даниил Петрович.
– Да ну! А по-моему, вы хотите вскрыть мою душу, дабы установить причину недомогания. Ведь так? Диагноз установим после вскрытия! Ха-ха-ха! Ха-ха… Медицинская шутка.

Закревская помолчала, глядя на Ревина своими большими темными глазами.
– Значит, вы этой ночью совсем не спали? – участливо спросила она.
– Вот только попрошу без сочувствия! – взвился бизнесмен. – Не стройте из себя «добрую мамочку», вам не идет! Я не нуждаюсь в вашей жалости! Да, я не спал… почти. Забывался на несколько мгновений, и все. Очень неприятно выла метель.
– А что снилось?
– Думаете, в редкие минуты забытья успевает что-то присниться?
– Во сне время идет по-другому.
Ревин задумался, разглядывая свои ухоженные руки. У него были длинные, красивые пальцы, как у музыканта.
– Закройте глаза, – предложила Ангелина Львовна. – Так вам будет легче.

Ревин нехотя повиновался. Пару минут он сидел, не двигаясь, видимо скучая, и даже зевнул. Но постепенно его лицо приобрело совсем другое выражение.
– Кажется… действительно припоминаю… – медленно произнес он. – Снилась огромная полноводная река, очень широкая…
– Вы плыли по ней?
– Да…
– На чем? Что это было – лодка, корабль?
– Ни то, ни другое.
– Может, плот?
– Не-е-ет… – лицо Ревина приняло мечтательный вид. – Это был… сад! Прекрасный, зеленый, пышный сад… полный цветов и плодов…
– Вы ничего не путаете?
– Послушайте, – улыбнулся Даниил Петрович, – я рассказываю вам свой сон. Во сне и не такое бывает.
– Хорошо. Допустим, это сад. Он плывет по реке?
– Да… Это плавучий сад…
– А вы? Вы видите там себя?
– Вижу. Я лежу на мягкой зеленой траве и смотрю в небо. По небу медленно плывут облака… Мне легко… Я слышу плеск воды…

– Это приятный сон?
Ревин ушел в себя.
– Сначала да, а потом… нет, потом что-то произошло. Ужасное… – ответил он, меняясь в лице.
– Что именно? Постарайтесь…
– Но я не хочу, – перебил Ревин, нервно стискивая руки. – Не хочу вспоминать этого.
– Попробуйте. Все не так страшно.
Он колебался, но воспоминания уже захватили его. Они переполняли сознание, требуя выхода.
– Солнце, много солнца… Высокая гора! Или нет… не гора, а сооружение, похожее на гору… Шум! Странный, громкий шум… Как будто кричат много людей… и какой-то ритм. Похоже на барабаны. Еще какой-то стук… Все вокруг сверкает и переливается!
– Там есть кто-то, кроме вас?
– Д-да… люди. Они без одежды. Хотя нет… Просто я… затрудняюсь ее описать.
– И все же?
Ревин сосредоточился. Он пристально всматривался внутрь себя, но ничего больше не увидел.
– Нет, все… – разочарованно сказал он. – Все! Картинка сна растаяла. Она просто исчезла.

Некоторое время он молчал, тяжело дыша.
– Черт знает, что! – наконец, выдохнул он. – Вы полагаете, это мне действительно приснилось?
– А как вы сами думаете?
Ангелина Львовна старалась строить сеансы психоанализа так, чтобы пациент сам отвечал на свои вопросы. Она была глубоко убеждена, что никто, кроме самого человека, не сможет распутать клубок заблуждений и ложных представлений о жизни. Подсказки бесполезны.
– Я? – удивился Ревин. – Что я могу думать? Я даже не знаю, не выдумки ли я вам рассказал. Вдруг я все это создал в своем воображении?
Закревская покачала головой. Она превосходно умела отличать правду от вымысла.
– Вы мне поверили? – спросил он, напряженно глядя ей в глаза.
– Да.
– Ну, знаете…
– И все-таки, – повторила Ангелина Львовна, – вы в самом деле видели это все во сне?
Ревин вздохнул и развел руками.
– Мне кажется, что видел. У меня не очень богатая фантазия. Впрочем, вы специалист, вам и судить.

Закревская закончила сеанс, проводила Даниила Петровича до двери и вернулась в свой кабинет. Через окно ей было видно, как Ревин вышел, быстрым шагом подошел к «Джипу» и сел в него, как охранники захлопнули дверцы, и машина тронулась с места.
– Ты уже освободилась? – поинтересовался Самойленко, который, оказывается, умудрился войти и усесться в кресло.
– Фу, как напугал! – возмутилась Ангелина Львовна. – Стучать надо, господин доктор.
– Я стучал… но ты не слышала. Нельзя так погружаться в себя.
– Я думала о Ревине.
– Тем более! Безумие заразно. Я еще в институте понял, что заглядывать в чужие души небезопасно. Все, хватит! – решительно сказал Олег Иванович. – Давай лучше кофе попьем.
Он проворно встал, открыл шкаф и достал оттуда кофеварку и две чашки.
– Давай, – согласилась Закревская.
Она все еще думала о сне, который пытался вспомнить Ревин. Почему это так взволновало ее?

– Слушай, Олег, ты что-нибудь слышал о садах, которые плавают?
– Плавучие сады? – поднял брови Самойленко. – Нет. Разве такое бывает?
– Ну, давай же, напрягись! – настаивала она. – Ты всегда был эрудитом.
– Почему это был? – Олег Иванович включил кофеварку и закрыл глаза с необычайно глубокомысленным видом. – Сейчас подумаю. Сады, сады… сады… Черт! Как назло, ничего путного в голову не приходит.
– Не торопись.
Он затих, смешно шевеля губами. Вдруг складки на его лбу разгладились, и все лицо просветлело.
– О! Вспомнил! Висячие сады! Одно из семи чудес света. Жила в Вавилоне очень-очень давно такая изобретательная царица. Звали ее Семирамида. И захотелось ей иметь висячие сады. Согнали рабов, велели насыпать замляные террасы и разводить на них всякие диковинные цветы и деревья. Ну, вот… примерно так это и было.
– Олег, ты не понял. Я тебя спрашиваю не про висячие сады, а про плавучие.
– Плавучие? – повторил Самойленко, продолжая сидеть с закрытыми глазами. – Ни о чем таком мне ни слышать, ни читать не приходилось. Нет… ничего не могу сказать о плавучих садах.

– Ладно, – вздохнула Ангелина Львовна. – Кофе сварился. Давай, неси шоколад.
– Откуда ты знаешь, что у меня есть?
– А магический шар зачем? – засмеялась она. – Мы с ним договорились, что как только у тебя появятся шоколад или конфеты, он сразу приобретает оранжевый оттенок. Я к тебе утром заходила? Заходила! Так что не будь жмотом, Самойленко.
– Шутишь?
– Ну… отчасти. К тебе сегодня поклонница приходила, госпожа Марина. Ей психоанализ не нужен. Ее ты интересуешь. И что она тебе каждый раз приносит в виде презента?
– Шоколад! – захохотал Олег Иванович. – Ты успела заметить?
– А то! Пропустить такое лакомство?
Самойленко сбегал за шоколадом.
– На, ешь! – трагическим тоном сказал он, кладя коробку на стол. – Как это на тебя похоже, отобрать у человека последний кусок!

Пока Ангелина Львовна, ничуть не смущаясь, поглощала шоколад, Самойленко напряженно размышлял.
– Слу-у-шай… кажется, я что-то вспомнил о плавучих садах. Если память мне не изменяет… такие сады были у этих, как их… индейцев!
– Каких индейцев? Ты имеешь ввиду Чингачгука? Все истории про краснокожих я читала, но…
– Да нет! – перебил ее Самойленко. – Совсем не те индейцы. Те апачи, гуроны и могикане… А эти, про которых я думаю, назывались не так. Ацтеки, инки, майя! Заброшенные города в джунглях, пирамиды… император Монтесума. Целая куча историй про испанцев и Кортеса. Неужели по телевизору не видела?
– Час от часу не легче, – помрачнела Закревская. – Может человек телевизора насмотреться или книг начитаться, вот ему и снится всякое?
– Ну… я бы так не упрощал. Миллионы людей смотрят телевизор, читают книги, и это вовсе не делает их пациентами психоаналитика.

...Мельников получил письмо от Ларисы, в котором она сообщала, что съемочная группа останется на Памире до весны.
«Здесь очень красиво, – писала она. – Повсюду горы, небо и солнце. Такого яркого солнца я раньше нигде не видела. Режиссер Бахмет говорит, что солнечная радиация на Памире в пятьдесят раз сильнее, чем где бы то ни было. Фильм будет сниматься в районе Язгулемского хребта, где проходит автомобильная дорога. Совсем близко с границей Афганистана. Многие опасаются нападений душманов, но пока все спокойно. Местные жители уверяют, что боевики предпочитают переходить границу в других местах. Надеюсь, это правда. Не хватало только какого-нибудь вооруженного конфликта. Мы пока живем в Калаихуме, в гостинице.

Каскадеры с Борисом ездили, вернее, летали, на Сарезское озеро, подбирать подходящий пейзаж для съемок. Все только и говорили о «снежном человеке» – голуб-яване. Но приехали разочарованные. Ни голуб-явана, ни следа его, ни волоска не нашли… Интерес к «снежному человеку» особенно разгорелся после того, как один из актеров рассказал про своего отца, участника экспедиции профессора Станюковича, которому посчастливилось увидеть это неуловимое существо. Случилось это на рассвете. Все еще спали, а он встал пораньше, выглянул из палатки и увидел огромную фигуру в метрах четырехстах от него. Фигура как-то странно, скачками, передвигалась и через несколько секунд скрылась за склоном горы. Воодушевившись, они стали вести по ночам регулярные наблюдения с помощью приборов ночного видения, а днем, разбившись на группы, искали следы. Однажды, холодной лунной ночью, еще двое членов экспедиции увидели загадочную фигуру. Но следов так и не обнаружили.

Наши ребята тоже вернулись ни с чем. Борис сокрушался, что им не повезло, и они даже тени голуб-явана не видели. Зато озеро поразило всех своей красотой. Каскадеры договорились с сотрудниками гидрометеостанции, и те показали им самый лучший вид на озеро со скального утеса. Все застыли в восхищении и долго любовались дикими, яркими красками горной природы. Ну а нам уже пришлось довольствоваться привезенными фотографиями. Кстати, даже на них озеро поражает своим великолепием: между снежных гор – синяя зеркальная гладь, светящаяся в солнечных лучах. Жаль, что я не смогу увидеть Сарез своими глазами. Борис говорит, вода в нем чистая и светлая, как слеза. А таджики верят в ее целительную силу. Мол, если окунуться в озеро, то обретешь вечную молодость и здоровье. Это, конечно, легенда, но все равно интересно.

Метеорологи тоже поделились с нашими ребятами своими наблюдениями. Иногда по ночам некоторые из них видели огромные фигуры. Они странно мерцали в лунном свете. Все думают, что неуловимый глуб-яван обитает на берегах озера, только найти его непросто. Горы тщательно охраняют свои тайны от чужих глаз. Может быть, это и правильно. Ну вот, вроде все новости я тебе сообщила. В гостинице немного скучно. Единственное развлечение – болтовня, поэтому любой рассказ тут же обрастает множеством подробностей. И уже не разберешь, где правда, а где вымысел. Таджики – добрый и приветливый народ. У них очень красивая одежда, особенно платья у женщин. В холода они надевают их одно на другое. Но многие одеваются по-современному, в дубленки и шубы. Повсюду продаются джурабы – теплые шерстяные носки. Их краски и узоры изумительны. Цвета используются черные, васильковые, оранжевые и винно-красные. На носках – целые картины: звери и птицы, одуванчики, чинары в горах. Джурабы носят и мужчины, и женщины. Я не удержалась, купила себе две пары. Наверное, тебя интересует, как здесь кормят? Еда вкусная, хотя очень простая: молочные продукты, баранина, лепешки, суп шурпо. В общем, жить можно. Хотела уже заканчивать, но пришла Глафира и сообщила новость. Через неделю мы уезжаем поближе к Язгулемским горам. Будем жить в каком-то горном кишлаке. Не знаю, есть ли там почта. Поэтому если писем не будет, не волнуйся, пожалуйста. Твоя Лариса».

Мельников не мог знать, как развиваются события на далеком Памире. Ему оставалось только ждать.

К марту немного потеплело, и съемочная группа выехала из Калаихума в сторону Язгулемского хребта. Дорога все круче и круче поднималась вверх. Она шла по отвесной стороне короткими витками и скрытыми поворотами. Лариса закрыла глаза и старалась заснуть. Остальные пассажиры, даже шумная Глафира, тоже притихли. С перевала дорога побежала вниз, петляя между скал. Каждый раз открывались все новые и новые виды: потрясающие кручи и бездонные провалы, синее небо, остроконечные вершины, покрытые панцирями вечного льда. Горы в лучах солнца вспыхивали розовым, синим, фиолетовым и оранжевым цветами.
Режиссер Бахмет прильнул к окну автобуса.
– Вот это виды! – восхищенно восклицал он. – Красота…
Операторы достали видеокамеры и что-то на ходу снимали. Бахмет требовал остановить автобус, но водитель отказался наотрез.
– Скоро стемнеет, – сказал он. – Надо успеть добраться до кишлака. Погода в горах капризная, мало ли, что.

Ночевали в кишлаке, в большом таджикском доме. Горные таджики строились основательно, рассчитывая жилище на неразделенную патриархальную семью. Дом был простой, массивный, сложенный из дикого камня. Внутри – стены побелены; деревянные балки, столбы, двери и окна покрыты замысловатой резьбой. В деревянной кровле по старинному обычаю – свето-дымовое отверстие. Есть печи, есть и дедовский очаг. В доме стояло тепло, пахнущее шерстью и дымом. Вдоль стен лепились широкие лавки, накрытые одеялами. Все разбрелись кто куда. Лариса с Глафирой прилегли отдохнуть.
– Страшно ездить в горах, а? – спросила администраторша. – Ох, и страшно. Наш автобус, как спичечный коробок, по сравнению с этими исполинами. А пропасти, видела, какие?
Лариса кивнула.
– Долго еще ехать?
– Вроде нет. Надо спросить у Бориса. Устала?
– Не столько от езды, сколько от напряжения, – сказала Мельникова. – И как эти люди тут живут?
– Да им-то чего? Они никуда не ездят, разве что на ослах или на лошади. Сидят себе и в ус не дуют.
– Ой, нет, – не согласилась Лариса. – Я бы не смогла. Страшно здесь, хоть и красиво.
– Дело привычки, – возразила Сухова. – Они же родились в горах. Это земля их пращуров.
– Ничего себе, земля! Камни одни.
– Какая есть…

Пожилая таджичка принесла тяжелый грушевидный кувшин, полный молока, черные обливные кружки. Поставила на стол огромный закопченый казан.
– Это куурдак, – сказал водитель. – Приготовлен на живом огне. Угощайтесь, очень вкусно.
– Что это такое? – опасливо поинтересовалась Лариса, заглядывая в казан. – Пахнет специями.
– Куурдак – жаркое из свежей баранины, – объяснил Борис. Он один на ломаном языке разговаривал с хозяевами. – Сейчас она принесет лепешки и кок-чай.
– Кок-чай?
– Ну, зеленый чай по-ихнему. Без зеленого чая здесь ничего не обходится.
Старика-хозяина звали Хайдаршо, а его жену – Анора. Он на пальцах показал, что у них восемь детей.
– Дастархан, – бормотал старик. – Дастархан…
– Что он говорит? – спросила Глафира. Она во всем любила ясность.
– Дастархан – это праздничный стол, – ответил Борис, прислушиваясь к бормотанию старика-таджика. – Он говорит, что давно у него в доме гостей не было. Гости в доме – добрая примета. Поэтому они с женой накрыли праздничный стол.
Анора, жена старика, принесла большое блюдо с пловом.

После обильной еды и чая гости, сытые и разомлевшие, улеглись спать. Лариса сразу заснула, но скоро ее разбудил раскатистый храп Бориса и других мужчин.
– Глафира Дормидонтовна, – прошептала она, поднимаясь на локте и пытаясь разглядеть в темноте лицо администраторши. – Вы спите?
– Как же! Уснешь тут! – возмущенно прошипела Глафира. – При таком-то хоре! Черт бы их побрал! Трубят, как африканские слоны.
Лариса приглушенно хихикнула.
– Тебе хозяева-таджики понравились? – спросила Глафира. – Степенные люди. Живут основательно, никуда не торопятся. Люблю таких.
– Ага. Только куда им торопиться? Горы кругом, вечные снега… звезды. Обстановка не располагает к поспешности. Вообще таджики – великий народ. Вы читали Фирдоуси? Сказание о Рустаме или описание подвигов богатыря Исфандиара?
– Фирдоуси – таджик? – удивилась Глафира.
– Во всяком случае, родом отсюда. И Омар Хайям, и великий Абу Али ибн-Сина.
– Абу… кто?
– Авиценна, – пояснила Лариса. – Философ, врач и поэт.
– Ну ты даешь, Мельникова! Откуда ты все это знаешь?
Лариса тяжело вздохнула, помолчала.
– Я в юности литературой увлекалась, особенно восточной, хотела даже персидский язык выучить. А пришлось поступать на биологический.
– Почему?
– Там конкурса не было.
– Жалеешь? – сочувственно спросила администраторша.
– Вроде нет. Иногда встрепенется что-то в душе… и погаснет. Да и чего жалеть без толку? Поезд ушел.
За разговорами они незаметно уснули.

Утром их растолкал Борис.
– Ну вы и сони! Еле добудился.
– Храпеть меньше надо! Полночи глаз не сомкнули из-за вас! – сердито сказала Глафира. – Чего тебе?
– Так это… – опешил Борис. – Ехать пора. Все уже собрались.
И снова из окна автобуса можно было наблюдать величественную картину Памира: горные хребты, синее небо и солнце, солнце, солнце…

Продолжение следует...

Автор: Наталья Солнцева

Официальный сайт Натальи Солнцевой
О тайнах говорить никогда не скучно. Тем более писать книги.
Наталья Солнцева - самый таинственный автор 21 века. Тонкая смесь детектива, мистики, загадок истории и любовной лирики...