Юлия Друнина: «Мне уходить из жизни – с поля боя»

…Много лет спустя после войны немецкий доктор спросил Юлию Друнину: «Я был полковым врачом и знаю, что такое война. И не могу понять, как женщина, прошедшая фронт, смогла не только остаться женщиной, но и стать поэтом?» - «Вы были солдатами армии захватнической, а мы – освободительной», - ответила поэтесса…

«Если бы взрослые не приставали с дурацкими бантами, а разрешили лазать по деревьям! Почему мальчишкам можно, а мне нет? Папа-то ладно, но мама – никуда не годится!» Примерно так рассуждала семилетняя Юленька Друнина, приноравливаясь отсечь ножницами досаждавший бант.

Мама не могла простить себе, что дочка вместе с бантом избавилась от локонов. Что вырастет из непоседы? Умненькая, спору нет, да и есть в кого: родительница работает в библиотеке и даёт уроки музыки, родитель – учитель истории. В их крошечной коммунальной комнатке от книг не протолкнуться. Как-то на глаза попался клочок бумаги, а на нём каракули: Юленька рифмовать пытается. Может, стихи писать будет? Но отец лишь посмеивался над дочкиными литературными притязаниями, сам он безуспешно пытался пробиться к Парнасу... Став известной, Юлия Друнина очень жалела, что отец не дожил до её поэтического триумфа. Всё-таки она была настоящей папиной дочкой.

«Застенчивость. Тургеневские косы.
Влюбленность в книги, звезды, тишину.
Но отрочество поездом с откоса
Вдруг покатилось с грохотом в войну…»

Её ровесникам довелось оттанцевать на выпускном, а наутро грянуло…
Романтичная девушка даже не задавалась вопросом, место ли ей на поле боя. Конечно! Она ведь из того поколения, которое мечтало о подвигах, открытиях и трудностях. Юля записалась в добровольную санитарную дружину, работала в глазном госпитале. А потом ей повезло попасть на линию фронта. Именно «повезло», она искренне так считала.

То, что «у войны не женское лицо», осознала быстро. Но не было слёз и раскаяний, Юля приняла действительность во всей её неприглядности. Для того чтобы потом рассказать правду и в прозе, и в стихах – об артобстрелах, ежедневных свиданиях со смертью, об отчаянии, которое охватывало от собственной беспомощности, когда раненые умирали на руках … А ещё были чисто женские проблемы, о которых забывали и писатели, и кинематографисты послевоенной поры. Или о том, как боялись попасть в санбат в грязном бельишке. Юле и самой пришлось однажды скрывать тяжелое ранение – осколок артиллерийского снаряда вошел в шею слева и застрял в нескольких миллиметрах от артерии. Но санитарка не подозревала, что рана опасна, замотала шею бинтами и продолжала спасать других. Скрывала, пока не стало совсем плохо. А очнувшись в госпитале, узнала, что была на волосок от смерти…

Потом был госпиталь и возвращение на линию фронта. Агонию Великой Отечественной Друниной довелось застать не на освобожденных территориях, где наших солдат встречали как родных, а в Прибалтике. Где нельзя было даже пробовать еду в оставленных домах – из-за риска не проснуться после отравленного «угощения»… Война для 19-летней девушки закончилась в ноябре 1944 года. Закончилась контузией, снова госпиталем и признанием не годной к строевой.

«Целовались.
Плакали
И пели…»

Когда уже больше десяти лет на бумаге остаются не фразы, но рифмованные строчки, призвание само выбрало жизненный путь – в московский Литинститут. Юлия Друнина взяла его приступом. Пришла в разгар учебного года, в декабре, и уселась в аудитории. Не выгонять же инвалида войны. А она сдала сессию и прижилась…

Из эвакуации вернулась мама, отец же навеки остался в 1942 году, сердце не выдержало лихолетья и нужды. Но отношения у дочери с Матильдой Борисовной были прохладные, и самым близким человеком для Юлии стал однокурсник Николай Старшинов. Фронтовик, поэт, оба заморенные и измученные, но с победоносными настроениями, словом, родные души…

В 1946 году у пары родилась дочь Леночка. Малышка часто болела, и молодой маме пришлось прервать обучение на три года… Помимо дочкиных хворей, серьёзным испытанием был неустроенный быт. Как вспоминал глава семейства, Юлии хоть и приходилось не сладко, жалоб от неё никто не слышал, сказывалась военная привычка. Она с трудом организовывала семейное житьё-бытьё. И не слишком ломала голову по поводу поэтической карьеры. Обивать пороги редакций – не по ней, Юлия предпочитала передавать рукописи «с оказией», когда в литературные обители шёл кто-то из приятелей…

Как известно, слава и за печкой найдёт. Стихи молодого автора получили огромный общественный резонанс – и это в годы, когда что ни строчка, то о войне! В 1948 году вышел первый сборник стихов Юлии Друниной.

… Возможно, её творческий путь складывался бы легче и быстрее. Но природа позаботилась, чтобы в друнинской натуре сочеталось взаимоисключающее: красота и целомудрие, женская хрупкость и несгибаемость характера. Её привлекательность стала причиной конфликтов с поэтическими мэтрами – Павлом Антокольским, Степаном Щипачёвым и даже с Константином Симоновым. В стихах они толковали о преданности, «жди меня» и прочее. Но в суровой прозе будней предлагали красавице-поэтессе покровительство в обмен на… А она – Дон Кихот в юбке, на любую проблему шла с открытым забралом, непримиримая и прямая как гвоздик… Отсюда конфликты и «зажимание» публикаций.

«Что любят единожды –
бредни,
Внимательней в судьбы всмотрись.
От первой любви до
последней
У каждого целая жизнь»

1954 год. Юлии Друниной – 30. Всё как шло, так и идёт, стихи, брак-привычка, муж-единомышленник. Она пошла на сценарные курсы при Союзе кинематографистов. А там преподавал Он…

Алексею Каплеру на тот момент исполнилось 50. Он преподавал во ВГИКе, был фигурой уважаемой и знаменитой. И, несмотря на солидный статус, неисправимым романтиком. При том, что судьба оказалась чрезмерна «щедра» на всякого рода испытания. Может, напастей было бы меньше, если бы не его потрясающее обаяние и любвеобильность. Нет-нет, обвинять Каплера в легкомысленных интрижках нет повода. Он был слишком привлекателен для дам и любил их всем сердцем. Дошло до того, что лауреат Сталинской премии на четыре года угодил в тюрьму за… роман со Светланой Аллилуевой, дочерью вождя.

К счастью, Каплер умел оставлять невзгоды в прошлом и жить будущим. А будущим его стала поэтесса Юлия Друнина – так же неисправимо романтичная. Но к несчастью, Каплер был женат, Юлия замужем… Шесть лет они потратили на попытки остепениться, подавить «беззаконную любовь», отречься. Каплер страдал, Друнина писала отчаянные стихи:

«Не бывает любви несчастливой.
Не бывает... Не бойтесь попасть
В эпицентр сверхмощного взрыва,
Что зовут «безнадежная страсть»…»

В 1960 году несчастные влюбленные поставили все точки над i, и Юлия ушла к Каплеру, забрав дочь.

Осознанное, зрелое супружество было очень счастливым. Юлия посвятила мужу огромное количество стихов, знакомые говорили, что Каплер «снял с Юли солдатские сапоги и обул в хрустальные туфельки». Он действительно любил её безгранично, оградил от всех трудностей. Николай Старшинов писал: «Алексей Яковлевич Каплер заменял ей и мамку, и няньку, и отца. Все заботы по быту брал на себя. Уладил её отношения с Антокольским и Симоновым. Помогал выйти к широкому читателю. Расширился круг жанров: она обратилась к публицистике, к прозе. Её «производительность» возросла вчетверо, а то и впятеро». И Друнина, сознавая это, благодарила мужа:

«Твоя любовь — моя ограда,
Моя защитная броня.
И мне другой брони не нужно,
И праздник — каждый будний день…»

Алексей Каплер и Юлия Друнина прожили в счастливом супружестве 19 лет. Им завидовали, ими восхищались, а порой посмеивались. Но кто бы не хотел для себя такой любви, к себе – такой взаимности?..

Каплера не стало в 1979 году. И тогда же всё закончилось для Юлии Друниной. Нет, её стихи издавались, она встречалась с друзьями. Но… «Она не жила, она лишь присутствовала в жизни других». Её накрыла тяжесть двойной потери: как жена – овдовела, как ребёнок – осиротела…

«…сердце успокоится
Тобою,
Твоею сединою голубою…»

Десять лет блужданий в одиночестве и растерянности. А потом в жизни Друниной, как и в биографиях миллионов соотечественников, случился кошмар. Перестройка. Не все пережили крушение прежних идеалов, а у Друниной даже шансов не было на это. Слишком трепетно верила, чересчур близко принимала к сердцу. Она начала завидовать тем, кто не дожил до Победы 45-го – они избежали чудовищного разочарования. Какое-то время поэтесса еще сопротивлялась, пыталась заниматься общественной деятельностью. В 1990 году даже была избрана депутатом Верховного Совета – ещё горбачевского созыва. Верила, что сможет отстаивать интересы армии, помогать участникам Второй Мировой и «афганцам». Но вскоре отчаялась и вышла из депутатского корпуса. Она не могла видеть, что стало со страной, не могла смотреть в глаза ветеранам, просящим в подземных переходах милостыню.

В предсмертном письме она попыталась объяснить причины своего решения: «Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл... А я к тому же потеряла два своих главных посоха — ненормальную любовь к Старокрымским лесам и потребность творить... Оно лучше — уйти физически неразрушенной, душевно несостарившейся, по своей воле. Правда, мучает мысль о грехе самоубийства, хотя я, увы, неверующая. Но если Бог есть, он поймёт меня...»

20 ноября 1991 года Юлия Друнина добровольно оставила этот мир. Ее желание быть похороненной в одной могиле с любимым мужем исполнилось.

Подготовила Наталья Кролевец