Эдит - птичка певчая

Ей не зря придумали псевдоним Пиаф («Воробей»): щупленькая, большеголовая, с взъерошенными волосами, она выходила на сцену в простеньком платьице и, взмахнув руками, словно крылышками, начинала петь. И тут даже эпитета «соловей» становилось мало. Казалось, сейчас небеса упадут на землю от мощи ее голоса.

Прозрение Эдит

Пиаф и на свет появилась, подобно птичке божьей, прямо под открытым небом Парижа на грязной мостовой морозной декабрьской ночью 1915 года. Ее мать - циркачка Анетт Майар - могла честно смотреть родителям в глаза: не в подоле принесла, а завернула новорожденную малышку в плащ прибежавшего на ее крики полицейского. И муж у Анетт имелся - товарищ по работе, акробат Луи Гасьон. Правда, дочку он толком и разглядеть не успел, ушел воевать на Первую мировую.

Приехав спустя два года на побывку, он обнаружил плачевную картину: непутевой женушки и след простыл, родители ее не только сами пили вино, не просыхая, но и маленькой Эдит его в молоко добавляли. Такая голосистая девчонка попалась, пусть лучше спит. А то, что малышку, похоже, ни разу в жизни не купали, так это для ее же блага! Чета Майар была свято убеждена, что корка грязи - лучшая защита от всех болезней. А развившуюся из-за антисанитарии катаракту на глазах Эдит просто никто не разглядел.

Луи забрал ослепшую худющую дочку из этого клоповника и отнес к своей матушке Луизе. Та была женщина приличная, набожная, работала кухаркой. Правда, в публичном доме. Каждый заработанный франк отец и бабушка Луиза тратили на лечение своей любимицы, но врачи только руками разводили - слишком поздно. И тогда «труженицы» борделя в едином порыве смыли косметику, оделись по возможности скромно и отправились в ближайшую церковь молить святую Терезу об исцелении малышки Гасьон. Хозяйка заведения даже пообещала пожертвовать десять тысяч наличными, если чудо состоится. Совершив благородное дело, мамзели вернулись к привычным занятиям и позабыли, какую, собственно, дату заказывали для чудесного прозрения Эдит. И хотите верьте, хотите не очень, но будущая мировая знаменитость преподнесла отцу настоящий сюрприз точнехонько на день его рождения. Это потом Эдит Пиаф будет покупать ему дорогие костюмы и даже ферму, о которой он всегда мечтал, а пятилетней малышкой она сделала самый ценный подарок, который только могла - увидела, наконец, его любящую улыбку.

Собственное гнездо

Едва Эдит Гасьон исполнилось четырнадцать, она решила, что вполне оперилась для самостоятельной жизни. Работа была уже давно - дочь акробата пела, в то время как отец демонстрировал незамысловатые трюки прямо на улицах и площадях Парижа. Теперь она начала сольную карьеру. Монеток, которые бросала благодарная публика, хватало, чтобы оплачивать комнатушку в самой дешевой гостинице, покупать новое платье, когда от старого начинала отваливаться грязь, и не испытывать недостатка в вине и консервах.

Стирать одежду и мыть посуду юной шансонетке было недосуг. Все ее время занимали пение и любовь. Эдит словно проглатывала мужчин одним за другим, питалась их эмоциями. В семнадцать она родила от очередного любовника - рассыльного по имени Луи - дочку Сесель, что, впрочем, не слишком изменило ее жизнь. Дела в тот период даже пошли в гору - Эдит предложили петь в кабаре, правда, захудалом, но это было все же лучше, чем выводить рулады и в дождь и в снег под открытым небом.

Но тут Луи, не одобрявший легкомысленного занятия своей сожительницы, поставил вопрос ребром: или он, или работа. А когда выбор оказался не в его пользу, забрал Сесель и ушел в надежде, что Эдит побежит следом, если не за ним, то за ребенком. Пока родители делили девочку, она заболела менингитом и умерла. Больше Господь певице детей не дал. А вот любовных историй было и не сосчитать. И каждый раз Эдит старалась уйти прежде, чем у мужчины возникала сама мысль о расставании. Даже влюбившись до смерти, она могла бросить возлюбленного на следующее утро.

Одна маленькая, но гордая птичка

Только от одного мужчины она никогда бы не ушла по собственной воле, а он даже не был ее любовником. По сути Луи Лепле - владелец кабаре и ресторанов и просто предприимчивый человек - стал для нее вторым отцом. Он подобрал Эдит чуть ли не под забором: устав петь целый день напролет, она едва доносила ноги домой. Придумал для уличной певички сценическое имя «Воробушек» и вывел ее на эстраду. А еще он учил Эдит тщательно выбирать не наряды для выхода на сцену, как это делают именитые исполнители, а песни для репертуара. «Пой так, как будто поешь о самой себе, - повторял он ей, - Ты маленький серенький парижский воробушек, одна из тысяч таких обездоленных. Но у тебя есть собственная гордость и красота!»

И она пела в простом черном платьице с недовязанным рукавом, выворачивая душу наизнанку: «А у нас, девчонок, ни кола, ни двора. У верченых-крученых, эх, в кармане дыра. Хорошо бы девчонке скоротать вечерок. Хорошо бы девчонку приголубил дружок!» «Уличный» шансон в исполнении «малютки Пиаф» покорил всех: от консьержей до высшего света Парижа. И когда Лепле убили, ее имя стали трепать и в каждой подворотне, и на первых полосах газет. На свет божий вытащили все: детство, проведенное в борделе, неразборчивые связи, даже гибель дочки. Кто убил папашу Лепле? Не иначе очередной хахаль Воробушка приревновал! Казалось, щепетильная французская публика больше никогда не примет ее благосклонно.

Птица Феникс

Из депрессии, а для Пиаф это был синоним запоя, ее буквально за шиворот вытащил поэт Реймон Ассо. Он не только написал для нее новый, сделавший ее знаменитой, репертуар. Реймон стал ее личным Пигмалионом, попытавшись слепить новую Эдит из того, что было. Она только и слышала от него: «Не сутулься!», «Не наливай до краев!», «Кто это? Он тебе не пара! Ты - звезда!», «Не чертыхайся!», «Иди, учи текст!».

Когда певица дала первый после перерыва концерт и сразу в крупнейшем зале Франции, публика не хотела ее отпускать. В одночасье она стала богатой и знаменитой. Птица Феникс возродилась из пепла, но осталась прежним воробушком. Лучшие дизайнеры отделывали ее особняк в центре Парижа, а она любила спать в комнатке для консьержки. Личный китайский повар готовил для нее диковинные блюда, но она сама себе на завтрак варила крепкий кофе и пила его, стоя у плиты. Парижские кутюрье наперебой предлагали ей свои наряды, а она, как и раньше, предпочитала маленькие черные платья. Для новой мировой знаменитости, как и в юности, только две вещи имели значение - песни и любовь...

Она дарила свой голос людям даже под страхом смерти. В 1944 году Эдит Пиаф пела для пленных французов в немецком концлагере, а потом ей удалось сфотографироваться с ними на память. Вернувшись во Францию, она с помощью верных друзей увеличила снимок, вырезала лицо каждого заключенного и выправила сто двадцать фальшивых германских паспортов. После чего добилась повторного концерта в том же лагере. В чемодане с двойным дном, как заправская шпионка, она провезла документы и раздала их вместе с автографами. Благодаря этому поступку певицы многим ее соотечественникам удалось бежать, а значит, выжить...

Она дарила свою любовь, не задумываясь о будущем. Помогала начинающим актерам и певцам, влюблялась в них, бросала, но продолжала поддерживать, словно не воробьем была, а наседкой. И вот однажды судьба послала ей мужчину, которого не нужно было опекать. Он тоже был звездой в своей категории и стал первым из ее любовников, кто тратил на нее бешеные суммы, а не наоборот. Его не нужно было защищать от жизненных невзгод. Он сам был сильным, самым сильным на свете. Его звали Марсель Сердан, он был чемпионом мира по боксу. Их чувство можно скорее назвать не любовью, а умопомрачительной страстью. Влюбленные то бурно сходились, то со скандалом расходились, ведь Сердан так и не ушел от жены и троих детей, а Эдит требовала полного обладания любимым. И вдруг, когда Марсель уже принял окончательное решение никогда больше не расставаться со своим Воробушком, самолет, на котором он летел к ней, разбился. Пиаф потеряла не просто любимого человека, она словно потеряла саму себя. Впервые в жизни у нее не было желания петь.

Эдит вновь начала пить. Попала в автокатастрофу, очутилась на операционном столе, потом еще долго провалялась на больничной койке, где пристрастилась к морфию. Однажды во время ломки попыталась покончить жизнь самоубийством. Спасли. Но она уже как будто запрограммировалась на саморазрушение. Безуспешно прошла четыре курса лечения от алкоголизма и наркомании, пережила два приступа белой горячки, три комы, две тяжелейших бронхопневмонии, приведших к раку легких. Казалось, Пиаф больше никогда не возродится к жизни.

«Никогда не летай!»

Однажды, когда певица вновь загремела в госпиталь, к ней нежданно-негаданно, словно ангел с небес, стал являться высокий молодой человек с грустной улыбкой, одетый всегда во все черное. Он был почти в два раза моложе Пиаф, но заботился о ней, как о маленькой девочке: держал ее за руку во время процедур и шептал ласковые слова, чтобы она не боялась, дарил цветы и игрушки, приводил в гости своих родных. И Эдит постепенно оживала, расправляла перышки и даже вновь запела.

В 1962 году парикмахер Тео Сарапо и звезда шансона Эдит Пиаф обвенчались, а меньше чем через год великой певицы не стало. Перед смертью она попросила Тео дать клятву никогда не летать на самолете. Он сдержал слово и по злой иронии судьбы погиб в автомобильной катастрофе через семь лет после ухода любимой на небеса.