Страх жизни

Вчера проехался пару остановок на троллейбусе. На подъезде к Караваевым дачам по салону набитой людьми (как всегда) и воняющей (тоже как всегда) железной коробки прошелся шепоток. Как волна прокатилась. Все ожили, начали судорожно доставать из потертых сумок какие-то удостоверения, кто-то протискивался к окошку водителя с мелочью в руке, кто-то беспомощно крутил головой во все стороны, кто-то замер у двери, не в силах сдержать волнение. «Открывайся, скорее… Скорее!!!» - как будто кричали перекошенные лица пассажиров, сжимающих побелевшими пальцами прутья на окнах. Я понял. Контролеры.

Двери распахнулись. Верещал мужчина, зажатый дюжими ребятами, полная женщина, окрашенная «под блондинку» отказывалась платить наотрез. Остальные люди, сумев-таки выскочить на улицу, переводили дух. Настоящее облегчение было написано на их лицах. И люди были разного возраста, разного уровня достатка (хотя, какой там «уровень достатка» у троллейбусной братии?), чистые, грязные, блондины, брюнеты, женщины и мужчины. Всех их объединяло одно – облегчение. Искренняя радость. Пронесло…

Мы те же самые…

Весь наш мир построен на страхе. Мы ничем, в сущности, не отличаемся от индейцев племени Тумба-Юмба, дрожащих от страха при первых раскатах грома. Мы ничем не лучше жителей средневековой Европы, изнемогающих от страха в период расцвета инквизиции. Или лучше? Может быть, цивилизация принесла нам с вами не только телевидение, вещающее о новых терактах и массовых убийствах, не только атомную бомбу, способную уничтожать целые миры, не только химическое, бактериологическое и другие виды вооружений?

Да, конечно, не только волны страха и ненависти омывали на протяжении столетий жителей планеты, кажущейся из космоса нежно-голубым мирным шариком. Мы ездим на шикарных автомобилях, пользуемся Интернетом, используем микрочипы для сохранения колоссальной информации. Человечество изобрело пенициллин, успешно борется со многими болезнями, ранее считавшимися неизлечимыми. Мы знаем теперь, что такое гуманность, и не представляем жизни без микроволновок.

Мы стали другими. Но в душе, «в стержне», как выражался один из моих университетских преподавателей, остались теми же, что и первейшие люди на Земле. Мы боимся. Кто-то меньше, кто-то больше. В какой-то стране страх вызван возможностью расстрела за политические убеждения, где-то боятся ночных бомбежек, кто-то с замиранием сердца ожидает новых атак безумцев-террористов. Мы живем в мирной стране, где, слава Богу, нет вооруженных конфликтов и кровопролитий, которыми, к слову, все чаще пугают нас народные избранники, забывая о том, что не стоит произносить некоторые слова вслух, дабы не «накликать». Украину не бомбят, нет у нас расстрелов за политические предпочтения (криминальные расстрелы активизировались и реанимировались, конечно, но не о них речь), не стучат по ночам в двери сотрудники спецслужб, для того чтобы увести во мрак человека и не привести уже никогда назад. Но страх в нас жив. Возможно, где-нибудь в Камбодже, где разгуливают люди с автоматами Калашникова, наши страхи показались бы смешными и нелепо-детско-глупыми, но для жителей нашей страны страхи и волнения, не дающие вздохнуть полной грудью, весьма актуальны. Итак, чего мы боимся…

Страх смерти

Страх номер один. Этот страх присущ всем существам, живущим на земле, за исключением, возможно, некоторых видов животных, не имеющих мозгов в должном количестве. Люди во все времена боялись старой клячи с косой. Возможно, в древней Спарте смерть являлась чем-то очень хорошим, о чем я не без удивления узнал из американского фильма «300 спартанцев». Но так как из того же фильма я узнал, что спартанцы расхаживали в кожаных трусах-стрингах и красных плащах, я могу сделать закономерный вывод о том, что создатели оного блокбастера просто весельчаки с нетрадиционной сексуальной ориентацией, получавшие в своих колледжах двойки по истории.

Смерти боятся все. Украинцы - не исключение, конечно же. Страшно попасть под машину, страшно совершить смертельный полет с шестнадцатого этажа в неисправном, отслужившем все сроки лифте, страшно разбиться в маршрутном автобусе, управляемом одержимым жаждой наживы пареньком из села Киевской области, возомнившим себя вторым братом Шумахера. Страшно. Но не только эти ассоциации вызывает сейчас у украинцев призрак смерти. Есть еще кое-что. Самым последним правом, имеющимся даже у приговоренных к расстрелу, является право быть похороненным по-человечески. И по существующему законодательству каждый гражданин имеет право быть погребенным вне зависимости от социального статуса и материального положения. Государство, по закону, обязуется обеспечить любому усопшему место на погосте.

И все это «удовольствие» быть забросанным родной землицей стоит, по словам первого заместителя начальника Главного управления ритуальных услуг Киевской горгосадминистрации Михаила Кутищева, человека с удивительно живыми и ласковыми глазами, всего тысячу с небольшим гривен. Чепуха, не правда ли? Я не о сумме… Какова реальная стоимость места на киевском кладбище, знает каждый, кто оказывался в страшной ситуации метания в поисках того, кто берет, после потери близкого человека. Есть еще врачи, уродливые стервятники в белых халатах, берущие взятки в 300 гривен за то, чтобы не полосовать вскрытием тело дедушки 87 лет с целью докопаться до ответа на вопрос вопросов – от чего это он умер, такой молодой? Да, дорого нынче умирать. Для некоторых украинцев дороже во много раз, чем жить…

Страх начальства

Этот страх относится к разряду безобидных. Начальства боятся все. Существуют целые династии тех, кто дрожал, дрожит и, скорее всего, будет дрожать перед начальством. Люди начинают заикаться, глупо улыбаться, путать слова и гордиться рукопожатием с каким-нибудь царьком фирмы по продаже бэушных домашних тапочек. Ведь это же начальство! Страшно! А царек слова лишнего не обронит (его слова – на вес золота). А царек смеется только своим шуткам (и вместе с ним смеется коллектив, кто не засмеялся – на заметку). И что такого страшного в нем? Чем он так грозен? Отними у царька телефон за тысячу долларов, вытряхни из машины стоимостью в пятьдесят его телефонов, из пиджака его выверни – и все. Пшик останется. И смотреть-то не на что. Ан нет! Боится люд начальства страхом животным. Даже и вид делает, что не боится, а все равно дрожит внутри, подобно осиновому листику в грозу…

Увольнение

Страх перед начальством является ни чем иным, как младшим братом страха перед потерей работы. Страшно! Работа не волк – это уже не актуально. Работа – это не то, что волк, это арабский скакун, обожающий леса. Того и гляди скроется в чаще, где ищи его, свищи… В результате того, что страх перед потерей работы столь серьезно культивирован в нашем обществе, сплошь и рядом происходят ситуации, когда человек «прикипает» одним местом к дерматиновому креслу в офисе своем душном, где платят ему ровно столько, сколько необходимо не лишенному интеллекта индивидууму для того, чтобы он мог почувствовать себя счастливым. Ведь для счастья, как нам известно из высокохудожественных фильмов и из рассказов очевидцев, нужно совсем немногое. Отложил деньги на машину раз в месяц, отложил деньги на квартиру раз в месяц, отложил деньги на питание, на жилье съемное, на… на… на… Потом сходил с женой в ресторан… Ну, тот, что «для всієї родини», с буковками «М» над крышей. И дальше живешь. Работаешь. Ждешь зарплаты. Так и до пенсии дотянуть можно. А там, на пенсии, и страх номер один липкой рукой за горло возьмет…

Страх перед карающими органами

Вот этот страх – наш! Исконно славянский, я думаю. Пришел он к нам с незапамятных времен еще доопричниковского периода. Мы боимся людей, носящих оружие на поясе. Мы на генетическом уровне запрограммированы на страх перед «людьми с суровыми лицами», могущими прийти в наш дом и принести беду. В нас сидят на подсознании суетливые ночи тридцатых годов прошлого столетия. Впечатались в подсознание навечно.

Вы знаете различие между словами «милиция» и «полиция»? Первое происходит от латинского militia — «войско», второе - от греческого πολιτεία - «государственная деятельность». Улавливаете разницу? И органы у нас именно карающие. Не для того они созданы были, чтобы помогать, не для того они разрастались, чтобы в них верили, не для неосязаемой «помощи населению» модернизировались. Стали в итоге монстром не для того, чтобы всем нравиться. Сейчас это огромный мутант с сотнями тысяч щупальцев. Какая-то безумная коммерческая организация наподобие вассалов, служащих тем, кто даст больше. И суды по тому же принципу работают, и прокуратура.

На одном из заседаний процесса над Курочкиным (земля ему пухом) прокурор произнес смешную фразу, из-за которой смешливая журналистская братия стала хмыкать и прикрывать ладошками оскалившиеся в улыбочках рты.
- У меня, в отличие от вас, нет "Мерседеса", для меня это не "обычная машина", потому и спрашиваю… - произнес прокурор, и все упали со смеху. Не вязалось такое заявление с часами очень нескромно дорогими (за одни часы, возможно, тот самый Мерседес и мог бы приобрести), с одежкой экстрадорогой и модной.

Это все мои личные наблюдения, и не дай мне Бог что-то утверждать. Ведь тот же прокурор принесет завтра справку о стоимости вещей, где черным по белому пропечатает рука того, кого моет рука прокурора, что часы стоят 20 гривен, а костюм – 150. Потому страшно с ними связываться. Ведь известно и школьнику – у нас посадить могут путем нескольких телефонных звонков. А что будет дальше – это уж как телефонный вершитель судеб решит. Как мы имеем возможность видеть, те, кто должен уйти с шумной арены жизни, скопом помирают в местах лишения свободы от ишемических болезней сердца. Вероятно, совесть замучивает насмерть…

Жизнь без страха

К сожалению, я не смогу раскрыть весь спектр страхов, мучающих киевлян и украинцев вообще, в одной статье. Вернее, смог бы раскрыть, да статья должна была бы быть раз в пятьдесят больше. Слишком много страхов в нас сидит, слишком срослись мы с ощущением того, что «кто-то» придет и накажет нас за «что-то». Мы привыкли к запугиваниям, пропечатанным в листовках, которыми обклеены наши с вами парадные. В листовках тех рассказывали раньше о том, что инфраструктура ЖКХ разваливается, и слезно просили платить по счетам. Теперь на парадных другие объявления. В объявлениях тех – угрозы. «Отключим, обрежем, отнимем, накажем!» И те, кто печатает подобное, прекрасно знают, что угрозы действуют намного сильнее просьб.

Народ мой просьб не понимает. А к угрозам в свой адрес относится весьма положительно. С пониманием. Да и я сам сейчас пишу вот эти самые строки, а мысли в голове роятся, шепчет мне внутренний голос – «Бойся! Не поднимай некоторых тем… Не поднимай!!! Бойся…» Не хочу бояться. Устал, знаете ли. И вам не советую. Живем только раз. И умрем только раз. И дай нам с вами Бог узнать, что такое жизнь без страха, ранее, чем окажемся мы на смертном одре…