Наталья Солнцева. Легкие шаги в океане

Все события и персонажи вымышлены автором. Все совпадения случайны и непреднамеренны. «На самом деле эти обманы являются лишь обманами нашего ограниченного сознания». Хольгер Кальвайт ГЛАВА 1 Таймыр

Жилев ощущал неприятную боль в сердце. Она была не так сильна, чтобы пить лекарство, но отвлекала, беспокоила, вызывая тоскливые мысли о тщете всего сущего, о том, что половина жизни, притом лучшая, уже прошла, и что впереди – старость, немощь и угасание. А он еще не осуществил свою заветную мечту.

Степан Игнатьевич имел нервную, чувствительную натуру. Необычайно впечатлительный, он увлекался до страсти, до изнеможения, умел предаваться своему интересу весь, без остатка. Подобная одержимость, с одной стороны, помогала ему добиваться желаемого, преодолевая всевозможные трудности, а с другой – опустошала, приводила к редким, но тяжелым приступам меланхолии.

Впрочем, до сих пор Жилеву удавалось быстро справляться с этим состоянием и возвращаться к обычной напряженной работе, к разъездам и главное – к научным исследованиям. Многие бывшие и нынешние коллеги Степана Игнатьевича оспаривали его выводы, подвергали сомнению саму суть его научных трудов и разражались в его адрес обидной и нелицеприятной критикой, называя Жилева «сумасшедшим фантазером». Раньше, по молодости лет, он не обращал на эти злобные нападки особого внимания. Но теперь…

Мечтая найти следы легендарной Атлантиды, дабы навсегда заткнуть рот скептикам, Степан Игнатьевич не имел постоянного места работы. Будучи привязанным к работодателю и зависимым от его воли, как бы Жилев мог отлучаться на раскопки, организовывать археологические экспедиции, сутками просиживать в библиотеках и архивах? Это было бы невозможно. Однако сами исследования и поиски требовали немалых затрат. Вопрос «где взять деньги?» постоянно преследовал Жилева.

Поначалу он пробовал достать денег, штурмуя различные фонды, общественные организации и даже госструктуры. И всюду ему советовали обратиться за спонсорской помощью к олигархам. Этот путь оказался тернистым. Олигархи разъезжали по всему миру, так что застать их в Москве было довольно трудно. Да Жилева бы к ним и не подпустили. Охрана и натасканная челядь рьяно отрабатывали «хлеб с маслом»: личные контакты были исключены, а на письма отвечали равнодушные секретари. После безуспешных попыток пробиться на прием к олигархам, Степан Игнатьевич решил переключиться на бизнесменов рангом пониже. И тут ему повезло. Нашлись люди, которым идеи господина Жилева не показались «бредом» и «пустыми выдумками». Он получил деньги и, наконец, непосредственно приступил к поискам.

Дополнительные средства Степан Игнатьевич зарабатывал, печатая научно-фантастические статьи в крупных журналах. На жизнь хватало. Ему даже удалось издать несколько тоненьких книжек: «Тайны прошлого», «По следам Атлантиды» и «Таймыр – ледяной саркофаг исчезнувшей цивилизации». Книги пользовались популярностью, особенно последняя, излагающая интересную гипотезу. Руссы – наследники таинственных атлантов? Это привлекло к Жилеву внимание в определенных кругах, не искушенных в археологии, зато преданных национальной идее.

Последняя статья ученого «Следы Атлантиды на севере Сибири» всколыхнула общественное мнение. О Жилеве и его исследованиях заговорили. Не так успешно, как хотелось бы, но все же «миф об Атлантиде» начал пробивать себе дорогу. Средства потекли, из скудного ручейка превращаясь в приличную речушку. Год назад Степан Игнатьевич смог организовать долгожданную экспедицию на Таймыр.

Холодное, жутковатое величие арктической природы поразило его воображение. Он не представлял себе, что такое полуостров Таймыр – огромная, протянувшаяся между Леной и Енисеем часть суши, десять месяцев в году покрытая льдом и снегом. Здесь лежала самая северная оконечность Евразийского материка – мыс Челюскин, а продолжение Таймыра – архипелаг Северная Земля - заканчивался мысом Арктический, откуда до полюса оставалось всего 960 километров. Бывалые полярники только разводили руками, слушая ученого.

– Таймыр расположен за Северным полярным кругом! – восклицали они. – Вы представляете себе, что это значит? Там же вечная мерзлота! Реки и озера зимой промерзают почти до самого дна, а в горах Бырранга температура достигает минус шестидесяти. О каких раскопках может идти речь в подобных условиях?

Жилев оставался непреклонным.

– Меня не интересуют горы, – невозмутимо отвечал он. – Меня привлекают побережье и шельф моря Лаптевых.

– Как вы туда доберетесь? – недоумевали полярники. – На собачках? На Таймыре существуют только два надежных вида транспорта: оленьи и собачьи упряжки. Вы что предпочитаете?

Степан Игнатьевич совершенно упустил из виду, что железная дорога Дудинка – Норильск – Талнах находится далеко от побережья моря Лаптевых, так же, как и порт Диксон, где имеется небольшой аэродром. Как большинство ученых, он был настолько поглощен своими идеями, что не брал в расчет такие «мелочи», как труднодоступность территории, климат и прочее.

Знающие люди посоветовали Жилеву воспользоваться Северным морским путем до Хатанги.

– Там на месте разберешься, – сказали они. – В конце концов, на Таймыре существует туристический бизнес: поездки на Северный полюс через Хатангу. Большие деньги люди платят, чтобы испытать настоящие трудности, почувствовать себя первопроходцем. Так что дерзай, авось не пропадешь. На Диксон раз или два в неделю летит самолет из Норильска.

Степан Игнатьевич с головой ушел в приготовления. Ему не сразу удалось подобрать хорошую команду – таких же одержимых, как он сам. Без преданных, увлеченных помощников на Таймыре делать нечего. Это Жилев понял после многочисленных встреч и бесед с полярниками, любителями северных путешествий и экстремальных развлечений. Через полгода он собрал надежных людей, и группа из двенадцати человек, снабженная необходимыми для исследований приборами и снаряжением, вылетела из Москвы в Норильск.

Перед вылетом Жилев приехал к учителю, – Михаилу Эрнестовичу Войтичу – получить благословение.

Войтич долго вытирал слезящиеся глаза, качал головой.

– Молодец, Степа, – похлопывал он по спине любимого ученика. – Ты сделал то, чего я не смог. Горжусь тобой, мой мальчик, и желаю успеха. Он тебе ох как нужен!

Это Войтич заразил Степана, молодого восторженного студента МГУ, болезненной страстью познания неведомого. Михаил Эрнестович читал студентам лекции об археологических сенсациях, тайнах пирамид Египта и американских индейцев, об исчезнувших великих культурах. Тогда Степа Жилев впервые задумался об Атлантиде как о некогда реально существующей цивилизации, следы которой почему-то до сих пор не найдены. Зерно упало на благодатную почву. Найти то, чего никто до него не находил, увидеть невиданное – это жгучее желание овладело молодым человеком. Все остальное отступило на второй план. Атлантида стала вожделенной целью, затмением, поглотившим Степана целиком и полностью. Чем больше он погружался в ее призрачный мир, тем сильнее тот его притягивал. Действительность превратилась в картонную декорацию к трагической драме «Расцвет и гибель Атлантиды». Жилеву казалось, что если он поймет эту тайну, он поймет нечто неизмеримо важное, гораздо более значительное, чем вся известная история Земли. Будто бы Атлантида была ключом к чему-то, тщательно скрытому от людей.

Только увидев своими глазами суровые просторы Таймыра, прорезанные горами Бырранга, мрачные снега и ледники, арктические пустыни, угрюмые черные скалы и необозримые болота, Жилев понял, как непросто будет отыскать следы Атлантиды, затерянные среди этого ледяного безмолвия, овеянного дыханием Северного Ледовитого океана.

Куда там египетским пескам, хранящим саркофаги мертвых фараонов! Гробницу Атлантиды – неприступную и поистине надежную – создала сама планета, укрыв ее толщами мертвых вод и льдов.

– Лучше нельзя было придумать! – прошептал занемевшими губами Жилев, ступив на неприветливую землю Таймыра. – Никто не смеет тревожить покой Богов…

Эта мысль вселила в его сердце сомнение. Куда он лезет? Вездесущее человеческое любопытство не ведает границ и приличий, не спрашивает позволения. Тайны могут нести с собой опасность, о которой настырный исследователь не задумывается.

Глядя на затянутый белесой дымкой горизонт, на ледяную крошку, качающуюся в свинцовых волнах Хатангского залива, Степан Игнатьевич почувствовал себя непрошеным гостем и впервые ощутил тревожную ноющую боль в сердце.

«Может, повернуть обратно, пока не поздно?» – подумал он и тут же прогнал коварную мысль.

– Это наше испытание на прочность, – сказал он своим людям, которые уныло смотрели на сваленное прямо на грязный ноздреватый снег оборудование. – Надеюсь, вы не подведете ни себя, ни меня.

Члены экспедиции молчали. Даже неугомонный балагур и насмешник Антон Шелест, веселивший в дороге всю компанию, притих.

Тюки, ящики и брезентовые мешки тут же заносило снежной крупой. Погода портилась. С каждой минутой ветер усиливался. Вскоре сквозь снежную мглу показался вездеход, который послали за ними из ближайшего поселка рыбаков и охотников. Ребята оживились, погрузили поклажу.

– Я отвезу груз и вернусь за вами, – сердито сказал водитель, небритый парень с обветренным лицом и колючими глазами. – Тут рядом.

Так их встретил Таймыр…

Команда освоилась, привыкла к здешним условиям и приступила к своей непосредственной задаче. Все оказалось не так уж страшно.

Отшумела короткая полярная весна. Летом тундра, озера и предгорья кишели перелетными птицами. Степан Жилев, городской житель, никогда не видел такого скопления уток, гусей, куликов, лебедей и гагар. Он не уставал удивляться, как это скудная природа тундры кормит такую прорву живности. Местные жители, ненцы, кочевали вместе с оленьими стадами: сначала на север, в горы, потом к приморским низменностям, а оттуда к концу лета – обратно. Цивилизация мало-помалу добралась и до Таймыра: у оленеводов появились спутниковые навигаторы.

Степан Игнатьевич подолгу разговаривал с ненцами на ломаном русском языке, расспрашивал о том, что его интересовало. Еще в Норильске он раздобыл карту палеонтологических находок. Очень давно на Таймыре обитали мамонты, которые по непонятным причинам вымерли. Все находки были никак не связаны с Атлантидой, даже отдаленно.

На зиму экспедиция решила остаться в поселке, в рубленом доме с двумя печами, черным очагом и пристроенной баней. Уж больно далеко было отсюда до Москвы с ее огнями, театрами, магазинами и бульварами. Здесь, среди дикой тундры, городская жизнь казалась феерическим сном.

На побережье опустилась полярная ночь. Залив замерз, по его черному льду гуляли поземки. Дул пронизывающий северный ветер, бушевали метели, бревенчатые стены дома трещали от стужи.

Члены команды Жилева жили в одной большой комнате, разделенной печью на две половины. Непрерывно стоял на огне чайник, из его закопченного носика шел душистый травяной пар. Питались тушенкой, консервами, мороженой рыбой и вяленым оленьим мясом. К счастью, никто не заболел, не затосковал по городу. При керосиновой лампе изучали старые карты экспедиции Витуса Беринга, записи полярных исследователей – моряков петровской эпохи Василия Прончищева, Семена Челюскина, Харитона Лаптева. Надеялись обнаружить хоть какую-то зацепку, хоть что-то связать с Атлантидой. Увы!

Весной Жилеву пришлось одному ехать в столицу, за деньгами и кое-какими документами. Остановиться решил у Войтича, заодно и поделиться с учителем неутешительными результатами. Мелкие, ничем не примечательные находки, привезенные из прошлых экспедиций по Восточной Сибири, теперь казались значительным достижением. А Таймыр упорно не желал раскрывать свои тайны.

Войтич как мог успокаивал расстроенного исследователя. И тут – звонок из Хатанги! Наконец, каким-то чудом ребята нашли интересную вещицу. Жилев не раздумывая все бросил и полетел в Норильск. Там ему пришлось просидеть неделю, ожидая подходящей погоды. Положение спасли шведские туристы, которые на перекладных добирались до Хатанги. Их привлекал полюс, а Жилева – долгожданная находка.

Всю дорогу у него ныло сердце…

* продолжение читайте в в романе Натальи Солнцевой «Легкие шаги в океане»