Ингрид на раскаленной крыше, или Аморалка гражданки Бергман

«На всех углах вы твердите, что живете в свободной стране!!! Черта с два! 10, 20, 30 лет назад, на прошлой неделе, вчера – ваша хваленая свобода никогда не распространялась на женщин. Они не хотели рожать? Общество осуждало их… Они рожали сверх меры? Общество презирало их. Они пытались уходить от мужей - тиранов, наркоманов, алкоголиков - им твердили о святости брака, они изменяли - им плевали в лицо. Общество решило за них все. И даже сегодня их свобода – не более, чем иллюзия».

Из подслушанного

Полетт Годдар (1910-1990) – американская актриса, номинантка на премию "Оскар" (1944). В фильме «Унесенные ветром» должна была играть роль Скарлетт О`Хары, однако потенциальный работодатель наотрез отказался заключать с актрисой контракт. Причиной послужила «неясность наличия зарегистрированного брака с Чарли Чаплином».

Вивьен Ли (1913–1967) - английская актриса, обладательница двух премий "Оскар", оказалась проворнее Годдар. Она сумела заполучить вожделенную роль в экранизации «Унесенных ветром». Позже выяснилось, что «невинная овечка» Ли не так уж благочестива, поскольку состоит в любовной связи с актером и продюсером Лоуренсом Оливье. Узнав о том, что Лоуренс и Вивьен изменяют своим законным супругам, публика, коллеги и журналисты ополчились на «вопиющую безнравственность». Особенно досталось Ли, всем своим существом протестовавшей против роли домохозяйки.

Мэри Пикфорд (1892–1979) - кино- и театральная актриса канадского происхождения. Более пяти лет Мэри прилагала нечеловеческие усилия для того, чтобы никто не смог догадаться о ее отношениях с женатым актером Дугласом Фэрбэнксом. «Если бы, в конечном счете, Дуглас не женился на мне, оформив развод с прежней женой, репортеры непременно сжили бы меня со света. Я стала бы известна не только, как актриса, но и как шлюха, разрушающая чужие семьи», - вспоминала Пикфорд.

Ингрид Бергман (1915-1982) - американская и шведская актриса…

«Дорогая мисс Бергман!

На днях американские газеты довольно широко оповестили читателей о том, что Вы собираетесь оставить своего мужа, дочь и выйти замуж за Роберто Росселини. (…) История такого рода накладывает неблагоприятный отпечаток не только на Ваши фильмы. Она вполне может погубить Вас как актрису. Все это способно привести американскую публику в такую ярость, что она будет игнорировать картины с Вашим участием. (…) Хочу предложить Вам в самое ближайшее время добиться официального опровержения данных слухов. Вы должны заявить, что все это неправда, что у Вас нет намерений оставить ребенка и уйти от мужа, нет планов выходить замуж за кого-то другого».
Джозеф Брин, «Моушн Пикчер Ассошиэйшн оф Америка» (организация–цензор, призванная обеспечить победу добра над злом на пленке, а также обязующаяся следить за соблюдением всех норм кинопроизводства согласно морали христианского общества).

Ингрид стояла на краю пропасти. Она уже потеряла семью. Теперь на очереди - репутация и карьера. И это все на пике популярности! В то время, когда по Голливуду гуляет шутка: «Только подумайте!!! Сегодня вечером я умудрился увидеть фильм без Ингрид Бергман!»

Теперь всему конец! Все оттого, что она не смирилась, не стала жить по инерции, позволила себе потерять голову от любви.

Женщины с совестью и честью никогда не уходят из семьи вдруг… С разбега… Просто так. Мужчины – могут. Мы – никогда!!! Так ей казалось. Женщины всегда ищут и пытаются объяснить причины. Мужчины довольствуются следствием («Мне все равно, почему она это сделала. Главное, она сделала это»). Вот и ее первый, теперь уже бывший муж Петер Линдстрем, узнав, что Ингрид полюбила другого, заявил: «Жена, которая не желает жить со мной, не представляет для меня никакой ценности».

Не станут возиться с ее причинами, выслушивать ее объяснения и толпы журналистов, собравшиеся под крышей ее дома, по которой актриса прогуливалась со своей крошечной собачкой. Попробуй спуститься, и они растерзают, задушат, ослепят вспышками фотокамер. Обвинят во всех смертных грехах… Им невдомек, что не вдруг… Не с разбега.

Из ранних писем и дневников Ингрид Бергман–Линдстрем:

«Дел как всегда масса. Дом, муж, ребенок – более чем достаточно для жизни любой женщины. Наверное, мы для этого и живем. (…) Но я о каждом дне думаю, как о потерянном. Как будто жива только одна моя половина, а вторая задушена, задавлена. Если бы только увидеть хоть какой–то просвет».

«Мне так осточертел Рочестер с его главной улицей, что я готова рыдать. Бывают моменты, когда все идет хорошо и я люблю семейную жизнь. Чаще я забиваюсь в угол и не общаюсь ни с мужем, ни с дочерью. Впрочем, Петер бывает дома так мало, что не замечает моего состояния».

«Деньги постоянно служили камнем преткновения между мной и Петером. Все заработанное (в том числе мной) муж вкладывал в пенсионную страховку. Я могла брать деньги лишь в редких случаях. Когда я объясняла коллегам, что не могу позволить себе купить новую одежду, они изумленно хлопали глазами.

- Ты не можешь себе позволить? Ты, гребущая деньги лопатой????????????????????????

Мне никогда не приходило в голову, что я могу купить себе одежду, которая не была бы предметом первой необходимости.

- Не возьму в толк, зачем тебе все эти новые вещи? – ворчал Петер, когда однажды я позволила себе купить два новых туалета.

Экономия распространялась также и на ребенка. Без разрешения Петера я не могла купить дочери игрушку.

- Все ошибаются, - успокаивала я мужа. – Я, ты.

- Я ошибаюсь? Я???? - взвился Петер.

- А разве нет?

- Я все взвешиваю и обдумываю. С какой стати я должен ошибаться????

Наверное, именно после этого диалога я подумала о разводе. Не могу же я и дальше жить с человеком, который уверен, что никогда не ошибается».

Каждое утро почтальон приносил Ингрид ворох писем и телеграмм. Те, кто когда-то знал ее, кто здоровался с ней, продавал ей молоко – все давали советы, насмехались, язвили, источали фальшивое сочувствие. Больше всех негодовали режиссеры и продюсеры.

«Гнусные слухи о Вашем поведении нуждаются в немедленном опровержении. Я верил в Вашу честность, я сделал громадные вложения, подвергая опасности свое благополучие и будущее моей семьи. Никто не освобождает Вас от соблюдения норм и приличий, принятых у простых людей».
Уолтер Уонгер, продюсер «Жанны Д`Арк».

Всю последующую жизнь среди прочих дорогих ее сердцу писем Ингрид Бергман будет хранить письмо, написанное ею своему священнику. Так и не отправленное адресату, это послание станет напоминанием о самом непростом и вместе с тем счастливом периоде в ее жизни. Она расскажет о мелочности мужа, об отобранной мужем и почти отрекшейся от нее в судебном заседании 10-летней дочери. О заочном знакомстве с Роберто, которое началось с банального посещения кинотеатра, с просмотра его фильма «Открытый город».

Позже на страницах биографии актрисы ее соавтор, писатель Алан Берджесс напишет:

«Когда экран погас, Ингрид поняла, что испытала сильнейшее за всю свою богатую карьеру эмоциональное потрясение. Она!!!! Обошедшая Спенсера Треси и Грету Гарбо!!!».

«Как-то я шла по Бродвею. И снова, совершенно внезапно увидела имя Росселини на афише кинотеатра. Фильм назывался «Пайза». Я зашла и села, как пригвожденная. Еще один гениальный фильм. Я осмотрелась. Зал был почти пуст. Что происходило??? (…) Может быть, имей этот человек актера или актрису с именем, у него был бы и зритель. Думаю, именно в тот момент у меня родилась идея».


«Дорогой мистер Росселини!

Я видела Ваши фильмы «Открытый город» и «Пайза», которые мне очень и очень понравились. Если Вам понадобится шведская актриса, прекрасно говорящая по–английски, не забывшая свой немецкий, кое–что понимающая по–французски, а по–итальянски знающая только «Ti amo», я готова приехать и работать вместе с Вами.

Ингрид Бергман»

Затаившееся на дне ее сумочки (Ингрид попросту не знала адреса Росселини), письмо могло быть забыто, утеряно, выброшено… Но сама судьба вела ее к Роберто. Судьба пришла к ней в лице некоего итальянца, обратившегося к актрисе за автографом на одной из кинопремьер (он надоумил ее написать на студию «Минерва филм»). Судьба благоволила Ингрид, когда на сгоревшей от пожара «Минерве…» среди пепла сотрудники отыскали ее послание, опаленное лишь по краям.

Все осложнялось еще и тем, что Роберто постоянно скандалил с вышеназванной студией (…) Секретарше «Минервы…» пришлось названивать Росселини несколько раз, чтобы он согласился выслушать ее.

«Они передали ему письмо, но он ни слова не понимал по-английски», - вспоминала Ингрид.

Их с Росселини отношения были похожи на захватывающую историю, жанр которой не смог бы определить ни один, даже самый опытный, литератор. Впоследствии, перебирая фотографии, Бергман заметит, что никогда она не выглядела такой счастливой.

…И такой несчастной одновременно. Особенно это ощущалось, когда за некоторое время до наступления Рождества Ингрид запиралась в своей комнате и писала уже повзрослевшей дочери о том, что она любит ее так же сильно, как и тех детей, что сидят сейчас в гостиной. Даже если ее маленькая Пиа не верит, это действительно так. И однажды они обязательно встретятся…

«Если вы разводитесь со своими мужьями, старайтесь сделать все, чтобы сохранить с ними дружеские отношения. В ином случае за все будут платить ваши дети».

Скандал, раздутый СМИ вокруг Ингрид, Роберто и Петера, набирал обороты. Много лет фильмы Росселини, как и работы с участием Бергман, игнорировались как критиками, так и зрителями. От влюбленных отворачивались друзья, с ними отказывались заключать контракты… То там, то здесь раздавалось:

«Вы слышали? Бергман забеременела от Росселини. И это при том, что он еще не женился на ней. Да и женится ли? Эта актрисулька оказалась дешевой подстилкой».

«Послушай, дочка, сейчас я скажу речь, - писал Ингрид «Папа» Эрнест Хемингуэй. – У нас есть одна и единственная, как я тебе уже объяснял, жизнь. Это касается всех людей: знаменитых и не очень. Ты – великая актриса (…)Рано или поздно у больших актрис возникают большие трудности. Если не возникают, они тогда и дерьма не стоят. (Плохое слово можешь вычеркнуть). Но, все, что ни делают большие актрисы, им прощают.

Речь продолжается. Все принимают неправильные решения. Но часто, неправильные решения – это правильные, сделанные наоборот. Конец речи.

Новая речь. Не страдай. Это никому никогда не помогало. С речами покончено (…) Пожалуйста, дочка, не переживай. Будь храброй, хорошей девочкой. Помни, что идет Священный год, когда отпускаются все грехи. Может, ты родишь пятерню в Ватикане, и я впервые стану крестным отцом. Если ты по-настоящему любишь Роберто, передай ему нашу любовь и скажи, что лучше ему быть с тобой чертовски хорошим парнем, иначе Папа убьет его, когда у него выберется свободное утро».

Они прожили вместе много счастливых дней, недель, месяцев, лет… Ровно столько, чтобы успеть родить и воспитать троих детей. Она ни о чем не жалела. Даже тогда, когда спустя все эти годы Роберто ушел от нее. Ушел, не добившись подчинения с ее стороны. Ушел к другой…


"- Роберто, как ты думаешь, будет лучше, если мы подадим на развод?

Казалось, прошла вечность. Он теребил свои волосы, лицо его было очень грустным. Наконец, он очень медленно произнес:

- Да. Я устал быть мистером Бергманом.

На следующий же день Роберто упаковал в отеле «Рафаэль» свои вещи, и я пошла на вокзал проводить его. Не знаю, почему он решил ехать поездом. Помню только, что чемоданы его были полны спагетти".


Он пережил с ней самые трудные годы, он простил ей все, кроме успеха, кроме второстепенной роли, которую ему пришлось играть во всей этой истории.

По сути – и Ингрид понимала это – Росселини хотел того же, о чем мечтал Петер… Обещая свободу в начале отношений, оба мужчины были уверены, что она будет служить им.

А она… Может быть, она просто не умела, не хотела делать этого? Не потому ли и третий брак гражданки Бергман был обречен?